11
Проснувшись, Каролина не могла понять, сон это или явь: шаги, лошадиное ржание – и опять тишина. Она лежала в палатке с открытыми глазами и прислушивалась, затаив дыхание. Но веки ее отяжелели, сон вернулся вновь.
Она уснула с вечера, едва успев лечь. После того как они выехали из оазиса Сийира, им пришлось проскакать в бешеном темпе почти восемь часов, лишь иногда делая короткие передышки. Сойдя с лошади, она едва удержалась на ногах. Она даже не испытывала голода. Глотка воды и двух фиников ей оказалось достаточно. Может быть, теперь проснувшийся голод разбудил ее? Когда она подумала об этом, то поняла, что действительно хочет есть. Она откинула легкое шерстяное одеяло и села. И вдруг снова услышала те же звуки. Ей показалось, что это были торопливо удаляющиеся шаги.
Она набросила накидку на лицо, закуталась в плащ и вышла из палатки. Было уже почти светло. Огонь еще горел, однако язычки костра казались уже бледными и бессильными на фоне приходящего дня. Животные спокойно лежали у вбитых колышков, к которым были привязаны их поводья. Багаж громоздился там, где его оставили вечером. Все было тихо. С ночи картина не изменилась. Но она слышала голос Алманзора, то плачущий, то причитающий. Каролина поспешила к нему, к ней присоединился Стерн, вышедший из палатки. Каролина положила руку на плечо юноши. Он оторвал ладони от лица и бросился перед ней на колени:
– Я плохой слуга! Вместо того чтобы охранять вас, я уснул. Только по моей вине это могло случиться! Накажите меня! – Он опять разразился рыданиями.
– Лучше скажи толком, что произошло! – сказала Каролина спокойным голосом.
Алманзор поднял голову:
– Воры украли у нас бурдюки с водой. Подлые разбойники! Аллах накажет их. Аллах справедлив. Он все видит, и его кара настигнет их. – Он указал на следы на песке. – Видите! Я нашел их следы. Подлые, трусливые гады, воры! Ох, я не должен был спать!
– Успокойся! Мы ведь тоже ничего не слышали, – сказала Каролина. – Сколько их было?
– Не могу сказать. Большинство следов уже заметено песком.
– Они украли только бурдюки? – спросила Каролина. – Больше из поклажи ничего не пропало?
– Вы не знаете этих кочевников. Когда мы умрем от жажды, им достанется все: и животные, и весь скарб – нужно только подождать нашей смерти. Они как шакалы, объедающие трупы.
– Они забрали все бурдюки? – спросил Рамон.
– Кроме трех уже начатых. Они их просто не заметили.
Путешественники вернулись к костру. Стерн достал из кожаного мешочка план колодцев. Первые три дня пути они не пользовались им, так как могли наполнять бурдюки свежей водой оазисов. Он развернул карту. Каролина и Алманзор подошли поближе и нагнулись над ней.
– Если возвращаться обратно к оазису Сийиру, это займет восемь часов. – Стерн взглянул на Каролину. – Если мы будем двигаться в том темпе, что вчера...
Он указал на кружки, которыми обозначил на карте оазис и то место, где они сейчас находились. Потом провел пальцем к маленькому крестику.
– Это следующий колодец. – Он измерил расстояние. – Максимум шесть часов – в любом случае ближе, чем до Сийира.
– А у нас есть пустые бурдюки? – Каролину пугала мысль о необходимости возвращаться назад.
– Двенадцать штук.
– Тогда отправимся к колодцу. – Каролина посмотрела на Стерна. – А вы что думаете?
Он улыбнулся:
– Если до отправления у нас будет время позавтракать, то я полностью с вами согласен.
Животные шли опустив головы, медленно ставя копыта на раскаленный песок. Умолкло заунывное пение Алманзора. Понурившись, сидел он на спине верблюда. Только иногда шевелились его руки под широким одеянием, и тогда медный корпус компаса на минуту вспыхивал под солнечными лучами.
Солнце стояло в зените. Глаза Каролины горели. Она прикрыла их муслином чадры, однако безжалостные солнечные лучи проникали и сквозь накидку. Все ее тело болело, израненное всепроникающими песчинками, разъеденное соленым потом. Одна из резервных лошадей, которую вел в поводу Стерн, споткнулась и упала на колени. Она попыталась подняться, но не смогла. Рамон снял бурдюк, притороченный к седлу, открыл его, смочил платок водой и прижал его к лошадиной морде. Лошадь встряхнула гривой, тихо заржала и поднялась на ноги.
Алманзор сошел с верблюда и стал вместе со Стерном поить других лошадей. Когда они закончили с этим, Рамон принес кожаную флягу. Все сделали только по одному маленькому глотку. Никто не сказал ни слова. Они избегали смотреть друг на друга. Вместо шести часов они были в дороге уже восемь, не сделав ни одного привала. С минуты на минуту они надеялись достичь своей цели – колодца или источника.
Стерн снова достал план, развернул его, разгладил.
– Ничего не понимаю, – сказал он наконец. – Мы должны были уже давно добраться до колодца. Если верить плану, сейчас мы рядом с развалинами какого-то поселка. – Он сверился с компасом. – Мы на той же самой долготе, где обозначен колодец.
Каролина вспомнила, что сказал Алманзор о ворах, укравших воду.
– А что, если кто-то разрушил колодец?
Алманзор покачал головой:
– Тогда вода ушла бы под землю, и лошади учуяли бы ее, как бы глубоко она ни была.
Снова воцарилось тяжелое молчание. Все понимали, что должны найти эту воду – иначе им конец.
– Подождем вечера и прохлады, – решил наконец Стерн. – Мы должны беречь лошадей.
Алманзор натянул полотнище, чтобы солнце не пекло прямо на них. На коне Каролина не так ощущала жару. Она могла немного отвлечься; ветер скачки освежал ее, а возможность двигаться вперед позволяла забыть о голоде и жажде. Но теперь каждая секунда была для нее невыносимой мукой. Не было никакой защиты от этого солнца – оно же, казалось, стало величиной во все небо, белое и сверкающее. Животные стояли недвижно, дыша с тихим свистом, – окаменевшие фигуры, а не существа из плоти и крови.
Стерн протянул ей влажный платок. Она прижала его к губам. Уже через несколько мгновений материя стала сухой и жесткой. Алманзор с головой замотался в одеяло и улегся в узенькой полоске тени, отбрасываемой верблюдом. Каролина тоже безмерно устала. Она очень хотела спать, однако сон не шел к ней. Если она сейчас заснет, то не найдет в себе сил потом открыть глаза, стряхнуть сонную одурь, подняться. Она услышала, как Стерн вынул затычку из бурдюка, и отрицательно махнула рукой:
– Мне больше не надо.
Но Рамон уже протягивал ей воду в маленьком серебряном стаканчике. Каролина хотела отвернуться, но он уже подносил стакан к ее губам. И тогда она стала пить маленькими глоточками, чувствуя, как напряжение мало-помалу оставляет ее. С облегчением она осознала, что ее отчаяние было вызвано лишь жаждой. Может быть, лучше всего действительно сейчас уснуть. Она придвинулась поближе к Стерну, положила голову на его плечо и закрыла глаза.