Разве не дал ему Измаил абу Семин исчерпывающие приказания? Как он сможет объяснить ювелиру, что его просто уволили?
– Сахара – это не только песок, сушь, жара, бури и ледяные ночи. Здесь есть дикие звери и кочевники. И учтите: кочевники голоднее, чем зверье. За мешочек фиников они запросто убьют человека.
Он говорил без нажима, абсолютно хладнокровно, и это придавало его словам еще больший вес. Но на Каролину, похоже, это не произвело никакого впечатления. Упрямая настойчивость бедуина, упорное нежелание исполнить полученный приказ лишь утвердили ее в мысли последовать совету шейха. Малем и его люди получили от Измаила всю плату вперед. Почему же они отказываются вернуться? Должно быть, их истинное задание не исчерпывается сопровождением их до Алжира. Есть еще что-то, о чем она не знает.
– Я надеюсь, вы постараетесь все-таки понять меня, – сказала Каролина. – Ваша служба окончена.
– Это относится и к погонщикам? Каролина кивнула.
– А ваши верблюды...
– Нам понадобится только четыре. Глаза бедуина опасно сверкнули, но на этот раз он промолчал. Оставив Каролину, он подошел к своим людям. Они окружили его и тихо заговорили. Малем слушал с опущенной головой. Потом резко махнул рукой и приглушенным голосом приказал им что-то. Подошел к лошади, сел в седло. Его люди не спеша последовали его примеру. Бросив поводья на спину лошади, Малем еще раз обернулся к Каролине и одно мгновение молча смотрел на нее. Каролина восприняла его взгляд как немую угрозу. Не попрощавшись, он стегнул свою лошадь так, что она, фыркая, запрокинула назад голову. Окруженный своими людьми, Малем умчался прочь.
Прошел час с тех пор, как они расстались с караваном и бедуинами. Каролина скакала, внимательно следя за окрестностями. Треугольник белого песка, врезающийся в полосу серой и красноватой земли, поясом окружающей Тимбукту, становился все ближе. Уже с полчаса лежал перед ними берег пустыни, одновременно близкий и недосягаемый. По в этот самый миг они достигли его белой каймы; Алманзор на верблюде первый пересек границу серого и белого песка. Сахара! Всадники натянули поводья. Каролина отбросила белую чадру с лица. Четверо людей молча всматривались в песчаное море, которое расстилалось перед ними. Две маленькие пирамиды из черного камня образовывали нечто вроде ворот, открывающих путь в пустыню. Выбеленные солнцем кости лежали на земле. Это были останки не только животных, но и людей. Бесчисленное количество раз скакали они мимо этих свидетельств мучительной гибели, не обращая на них внимания, но в этот момент Каролина ощутила нечто, заставившее ее поежиться.
Шейх Томан указал на черные пирамиды:
– Это указатели для курьеров, едущих в Алжир. Еще мой отец повелел соорудить их здесь. Однако теперь они уже не те, что были раньше. И их гораздо меньше. Кочевники растащили камни, чтобы делать свои очаги и укреплять палатки.
– Сколько времени занимает у курьеров весь путь? – поинтересовался Стерн.
– Я знаю человека, который преодолел это расстояние за двадцать три дня.
– А сколько времени понадобится нам? – спросила Каролина.
– В любом случае вы доберетесь быстрее, чем с Малемом Мерабетом и его людьми. Я рад, что вы расстались с ними.
Каролина едва удержала вопрос, рвущийся с ее губ. А что они теперь будут делать, хотела она спросить. Что предпримет Измаил? Но она промолчала, не желая показывать свои сомнения. Кроме того, она знала, что шейх Томан не сможет ответить ей, ему нечем ее успокоить. Все, что они могут сделать, – это получить как можно большее преимущество во времени. Им никак нельзя медлить, подумала она вдруг.
– Мы очень благодарны вам, – сказала она. – К сожалению, мы можем выразить нашу благодарность только словами.
Шейх Томан ибн Моханна покачал головой:
– Я ваш вечный должник. Возьмите хотя бы это на прощание. По справедливости он принадлежит вам. – Шейх развернул плащ Калафа, лежащий на его седле.
Пурпур вспыхнул на солнце. Каролина изумленно уставилась на шейха.
– Вы так быстро позабыли чудодейственную силу этого плаща? – воскликнул шейх, размахивая им, словно добытым в бою знаменем.
Его, зубы блестели. Это была сияющая, жестокая улыбка победителя.
– Этот плащ станет для вас ковром-самолетом. Как огонь отгоняет диких зверей, так этот плащ отгонит от вас разбойников. Даже если весть о смерти Калафа достигнет пустыни – этот пурпур окажется сильнее ее. Они поверят ему и сочтут известие о смерти Калафа происками своих врагов. – Шейх Томан остановил лошадь рядом с конем Каролины. – Наденьте его! – Он набросил плащ Каролине на плечи.
Она почувствовала, как плащ тепло обнял ее плечи, спустился на лошадиный круп и мягкими складками упал к ее ногам. Воцарилась тишина. Пришел момент расставания. Стерн отцепил притороченный к седлу бурдюк, вытащил затычку и протянул шейху рукав:
– Выпейте еще раз с нами!
Друг за другом глотнули они воду, еще сохранившую прохладную свежесть ночи. Верблюды со скарбом двинулись дальше, потянув повод. Не глядя, Алманзор хлестнул их по спинам длинной плетью.
Шейх Томан кивнул:
– У вас хороший слуга. У вас добрые животные. Вы видели глаза ночи. А днем вас защитит плащ Калафа.
Он уперся двумя руками в спину коня и замер на минуту, вглядываясь в бесконечность пустыни. Потом пружиняще выпрямился в седле и взял в руки поводья. Еще раз посмотрел на Стерна и Каролину:
– Пусть Аллах пребудет с вами! – С этими словами он тронул лошадь.
Та сразу перешла в галоп, неся на спине припавшего к ее шее всадника. Каролина минуту провожала глазами быстро уменьшающуюся фигуру. Она не сожалела о разлуке с шейхом, ощущая лишь нетерпение, страстное желание увидеть наконец облачка белого песка, взвивающегося под копытами ее коня. Энергично сжав коленями бока лошади, она погнала ее вперед. Рядом с ней по песку двигалась ее тень. Это были очертания воина: белая, плотно обмотанная вокруг головы накидка была похожа на шлем с забралом; длинный плащ скрывал ее фигуру; седельные сумки были набиты оружием.
Звонкий голос Алманзора разорвал тишину пустыни. Восседая на высоком горбу верблюда, он затянул мелодию кочевников – тягучую, однообразную песню. Монотонная ширь пустыни была в этой песне; синева неба, жесткая и сверкающая как сталь; солнце, своим жаром оплавляющее металлический купол небес.
Каролина восхищалась этим пейзажем. Ничто здесь не останавливало взгляда, ничто не приглашало к отдыху или передышке; все противилось людскому присутствию, отторгало человека, издевалось над его усилиями: здесь каждый шаг, каждое движение казались бессмысленными.
11