Да, Леш празднуем! Скучаю, конечно! Я же тебе сказала, заказывай билет на завтра, если хочешь, и я прилечу. Целую.
Нажала отбой и посмотрела на улицу через огромное панорамное окно в коридоре. Холодная ноябрьская ночь как нельзя лучше подходила к моему настроению, испорченному появлением Зафирова. Создавалось такое ощущение, как будто время повернулось вспять, снова вернув нас в исходную точку, как будто не было этих двух месяцев. К гостям возвращаться совсем не хотелось, поэтому я медлила, глядя на маленькие снежинки, летевшие с неба. Однако уединение длилось недолго и уже через пару минут низкий баритон за спиной вырвал меня из невеселых мыслей и заставил вздрогнуть от неожиданности:
— Куда это ты собралась?
Да как он смеет? После всего того, что он со мной сделал, являться и устраивать мне допрос так, как будто он не поступил со мной как последний подонок, а потом не бросил меня как надоевшую игрушку! Я круто обернулась и с глазами, полными ярости процедила сквозь зубы:
— Никуда! Как видишь, просто стою и любуюсь видом из окна!
Он был совершенно спокоен и казался абсолютно равнодушным, однако уже на следующей фразе в голосе Давида появились угрожающие нотки:
— Я спрашиваю в последний раз: куда ты собралась лететь?
— Твои псы больше не следят за мной? Раз нет, то это точно не твое собачье дело, куда я собралась! Хотя нет, я отвечу: я собралась к тому, кто надеюсь будет поадекватнее тебя!
Я сама не поняла как почти выплюнула последние слова ему в лицо. Впервые за все время нашего знакомства лицо Зафирова исказилось гневом. Равнодушный, закрытый Давид, наказывающий и мучивший меня когда-то с каменным лицом сейчас выглядел как бешенный волк. Его глаза просто пылали яростью, и я, ошарашенная, испугавшись этого страшного огня отступила на шаг. Его кулаки сжались и в мгновение ока он, превратившись в Зверя, схватил меня за горло и прижал к холодному стеклу:
— Я тебя задушу, сука! Не смей мне вешать лапшу на уши!
Сильная рука до боли сдавила мою тонкую шею и я всерьез испугалась, что он убъет меня. Таким я его еще не видела, поэтому от испуга замерла на мгновение как птичка в силках, но уже через секунду пришло понимание, что пути назад нет и нужно довести дело до конца.
Взбесить Зафирова?
Да!
Собрав остатки своей, откуда ни возьмись появившейся храбрости, я тяжело дыша прохрипела:
— Давид Платонович, твое присутствие больше не требуется. Свободен.
На его лице было написано такое бешенство, что казалось еще секунда и он сломает мне шею:
— Чёрта с два! Ты достаточно погуляла за два месяца и отдохнула, поэтому сегодня же отправляешься на перевоспитание ко мне.
— Я в него влюблена!
— Не ври мне. Я точно знаю, что нет, но за каждое свидание, о котором мне доложили сегодня — ты ответишь! Я тебя, дрянь, всего на две недели упустил!
Какие к черту две недели? Мы не в вместе два месяца!
— Я улечу в Москву!
— У тебя совсем нет инстинкта самосохранения, сука? Я тебя лучше убью, чем кому-то отдам!
Ситуация повторялась. Снова. Вот только Зафиров не учел, что я теперь была другой и молчать больше не собиралась. Заметив шевеление в коридоре, я запищала:
— На помощь!
На лице Давида, не ожидавшего такого поворота, отразилось удивление и я, воспользовавшись моментом выскочила из его рук, ослабивших хватку. В проходе появились Ирочка и Дашка:
— София, мы везде тебя ищем! Еще пару танцев и Ирка уезжает! Цербер сказал, что не разрешает без него оставаться! Там Дягилев уже все уши прожужжал, что ты ему дико понравилась!
Я остановилась и оправив короткое бархатное платье, вздохнула и обернулась и прямо в лицо Зафирову сказала сладким голосом:
— Ах, Дягилев! Мне он понравился, девочки! Пойдемте танцевать!
Черные глаза смотрели прямо на меня и лицо Зверя было спокойным и равнодушным, но теперь я знала какие сильные чувства оно может скрывать. Поэтому внутри я ликовала. Я вывела его на эмоции! Держись, мудак!
Войдя в зал, я отправилась на танцпол и вместе с девчонками стала извиваться под звуки музыки. Дягилев просто поедал меня глазами, а я улыбалась в ответ. В итоге шальные танцы привели к тому, что мои родные, обескураженные моим поведением, начали шептаться и бабушка, видимо уже собиралась сделать мне замечание, когда я почувствовала крепкую мужскую руку, схватившую меня чуть повыше локтя.
— Сейчас же сядь, — прорычал Зафиров мне на ухо.
— Здесь полный зал людей, включая мою родню и весь следственный комитет. Что ты мне сделаешь? — я повернулась и буквально прошипела ему в лицо последнюю фразу.
Он не сказал ни слова, но я видела, что Зафиров на грани. Похоже я окончательно его довела. Всё еще держа меня за руку, он бесцеремонно протащил меня прямо к месту, где сидела моя родня и силой заставил сесть на стул. Откуда он знал, куда меня вести? Наверняка оттуда же, откуда и о возможном отьезде. Я оглянулась и, убедившись, что кроме бабушки и мамы никто не успел увидеть позорное окончание моего танца, немного успокоилась.
Однако Зверь был очень зол и успокаиваться не желал. Прямо перед бабушкой и мамой он унизил меня еще больше, начав отчитывать:
— Посиди и подумай о своём поведении!
Бабушка одобрительно хмыкнула и добавила:
— Я уже собиралась идти и сама тебе это сказать, но как хорошо, что здесь есть настоящие мужчины!
Что? Моя бабушка, с первого взгляда невзлюбившая Вадима Андреевича, который с ума сходил от Леры, похвалила Давида, который испортил мне всю жизнь? Да, она явно не разбиралась в мужчинах. Я насупилась и просидела на одном месте до самого конца вечера.
А по пути домой решила не тянуть и прямо в такси объявила родным, что завтра улетаю в Москву к мужчине.
Бабушка кричала так, что таксит два раза останавливался и выходил из машины покурить, а мама плакала и бессильно разводила руками.
Глава 27
День после банкета выдался еще более неприятным, чем вечер.
Мало того, что внутренне еще потряхивало после скандала с Зафировым, так еще дома началась настоящая война. С утра до позднего вечера бабушка и мама отговаривали меня от поездки самыми различными способами, начиная со слез и заканчивая угрозами:
— Я еще Леру ругала! София, ты с каждой минутой разочаровываешь меня всё больше и больше!
— Я еду к нему, и это не обсуждается! Алексей Гордеев прекрасный обеспеченный человек, политик, в конце концов!
— Ты