Читать интересную книгу ЛЕСНОЙ ЗАМОК - НОРМАН МЕЙЛЕР

Остановлюсь на одном сравнительно незначительном аспекте: к тому времени, как начат претворяться в жизнь Его самый амбициозный проект — мужчины и женщины, — произошла глобальная перемена в функциях обоняния. На сей счет у меня имеются кое-какие рудиментарные воспоминания. И сводятся они к тому, что в давным-давно прошедшие времена первобытного человека обоняние, безусловно, было одним из даров Создателя. Да и как Ему было не прибегнуть к такой сигнальной системе в деле всестороннего развития с провозглашенным упором на разнообразие? Людей притягивали друг к другу (или, наоборот, друг от друга отталкивали) главным образом запахи. Такое решение было просто и изящно. Запахом человек декларировал собственную смелость, настороженность, страх, склонность к предательству, стыд, верность и, не в последнюю очередь, готовность заняться размножением. Обоняние позволило Б-ну сделать несколько важных творческих шагов в ходе эволюции, избавив Его от необходимости лично следить за каждой совокупляющейся парой.

Мне кажется, к тому времени, как наш Маэстро созрел для схватки с Ним, Господь уже утратил основания полагать себя Всемилостивым и Всемогущим. Прибытие коллеги (которое наверняка пришлось Ему не по вкусу) нанесло ущерб прежде всего не статусу Бога, а Его статусной самооценке: И вот Б-н принялся изыскивать способ, при помощи которого Его Наглые могли бы определить, кто именно из мужчин, женщин и детей успел переметнуться в стан противника. Я бы предположил, что Б-ну в конце концов удалось пометить наших клиентов вполне заслуженным ими запахом, а выбрал он эту процедуру из-за ее простоты и сравнительной дешевизны. В ответ на что наш Маэстро начиная со Средних веков предпринял контрмеры, вдохновив преданных Ему алхимиков на разработку духов, в тонком составе которых запах гнили и тления, смешиваясь с другими, куда более благородными, становится гораздо менее уловимым и вместе с тем привносит в букет элементы шарма, соблазна и даже экзотики. (Скажем, разврат при французском дворе эпохи Людовика XIV не достиг бы таких повальных масштабов, если бы не королевская роскошь ароматов и благовоний блуда, скрывающегося за пиршеством обоняния. Версаль подал пример всем нашим клиентам, достаточно состоятельным, чтобы позволить себе дорогие духи.)

К концу эпохи Просвещения ситуация еще раз перевернулась с ног на голову. Повсеместное распространение мыла (идею которого подсказали, понятно, мы) позволило свести к пренебрежимо-му минимуму мефистофельский запашок. В двадцатом веке на помощь нам пришла всеобщая одержимость личной гигиеной. Домашние ванны, шампуни и гели, повсеместное государственное водоснабжение — все это в существенной мере наших рук дело, и хлопотали мы, разумеется, не из чистого альтруизма.

К концу двадцатого века неприятный запах как средство, придуманное Богом, дабы предупреждать Наглых, что перед ними наши клиенты, окончательно стал смехотворным пережитком прошлого. Наступила эра деодоранта. Сейчас, в двадцать первом веке, трудно найти жену, которая знала бы, как на самом деле пахнет ее муж (и наоборот). Речь, разумеется, исключительно о развитых странах. Потеря такой когнитивной силы, как личный запах, не только ослабила господство Б-на, но и обернулась для нас дополнительным стимулом.

Ну а в конце девятнадцатого столетия, то есть во времена, о которых я веду свой рассказ, искусство уничтожения личного запаха еще не достигло нынешнего совершенства, и на встрече Алоиса, Ади и Старика двое последних легко и безошибочно распознали друг друга. В том числе и по запаху.

Но перед встречей со Стариком была прогулка до его дома. И на этой прогулке Алоис впервые в жизни поговорил с сыном — и поговорил по душам.

Книга седьмая

СТАРИК И ПЧЕЛЫ

1

Первым делом я расскажу вам о сновидении, которое вмонтировал в сон Ади. Произошло это в ночь на воскресенье, накануне встречи Алоиса со старым пасечником, и сновидение было ниспослано по прямому указанию Маэстро. Должен добавить, что создание сновидения, особенно никак не опирающегося на предыдущий жизненный опыт, задача непростая. Хотя мы и впрямь можем в отдельных случаях закладывать в сознание спящего клиента целые сценарии, справедливо и то, что сновидения, сотканные ex ni-hilo[7], пробивают серьезную брешь в бюджете. Затраты Времени оказываются несоразмерно велики!

Более того, если клиент молод, затея оказывается и вовсе рискованной. Наглые, которым тоже может быть небезразлична его судьба, представляют собой в таких ситуациях повышенную опасность. Особенно если им удается сообразить, чем заняты мы. Деликатные манипуляции, призванные изменить реакцию души на будущие события, нельзя совершать в боевых условиях. Мало кому из смертных идут на пользу ночные кошмары.

Исходя из моего опыта инсталляцией сновидения, по яркости не уступающего реальности, можно достичь многих положительных результатов, однако подлинный успех приходит лишь после многоступенчатого нарастания инсталлируемых образов из ночи в ночь, с едва уловимыми подвижками, благодаря чему удается избежать ненужного внимания со стороны Наглых. Можете мне поверить, ниспосылаемые нами сны приводят ангелов в ярость. Б-н полагает, будто его суверенитет на сновидения должен оставаться неоспоримым. Еще только задумав взять под контроль приматов, которых Он избрал на роль прямых предков человека, Б-н привнес в их сон видения, и это ноу-хау оказалось едва ли не определяющим. Твари начали стремительно прогрессировать.

Много позже, в период, который Маэстро называет эрой Иеговы (то есть, прошу прощения за педантизм, с 1200 года до Рождества Христова и вплоть до крещения Иисуса Христа), Б-н ввел практику поощрений и наказаний (порой чудодейственного свойства, но куда чаще — посредством так называемых вещих снов). Вещие сны Он ниспосылал и пророкам, и простым смертным. Многих Ему удалось таким образом наставить на путь истинный, хотя, как я подозреваю, попеременное применение кнута и пряника сплошь и рядом зависело от Его прихотей.

Так или иначе, наше появление на сцене изрядно спутало Ему карты. Применение Иеговой сновидений утратило прежнюю эффективность. После нашего вмешательства сны, за нечастыми исключениями, перестали быть вещими. Теперь они превратились в нечто запутанное, противоречивое, фрагментарное. Цели одной партии оказались дезавуированы деконструктивным вторжением другой.

Таким образом, суверенная власть Б-на над сновидениями сошла на нет. Его указания редко доходят до сновидца напрямую. В ночных сновидениях нынче господствует смутная (на уровне неясных намеков) тревога. Если лучший друг собирается в ближайшем будущем предать тебя, сон может оказаться полезным и своевременным предостережением. С другой стороны, если ты сам намереваешься предать лучшего друга, сценарий сновидения может продемонстрировать тебе последствия такой измены в заведомо гиперболизированном виде. Благодаря чему Б-ну по-прежнему удается быть пастырем для некоторой части Его подобий. Гротескная картина, возникающая во сне, порой оказывается непостижимой уму, но и она выполняет свою роль, тестируя сновидца на предмет его предполагаемого поведения в острой кризисной ситуации. Даже если сон впоследствии будет понят и истолкован совершенно превратно, у сновидца останется смутная память о том, что у него (или у нее) на самом деле куда меньше смелости, верности, преданности, любви и сил, чем ему (или ей) до сих пор казалось. Таким образом, сновидения могут играть роль дополнительной иммунной системы (пусть и очень несовершенной), предостерегающей мужчину или женщину против ситуаций, в которых он (или она) не сумеет доминировать или которые просто-напросто не сможет вынести.

Однако в результате нашего вмешательства среднестатистическое сновидение становится отрывочным, хаотичным, скачкообразным, и в нем попеременно правят бал то Наглые, то бесы.

Так что создание связного и отчетливого сна для ребенка требует особых стараний. Как я уже указывал, Маэстро не советует нам, за редчайшими исключениями, пускаться в такие предприятия с детьми. Стоит напомнить, что, с тех пор как семья Гитлер покинула Пассау, мне было рекомендовано впредь воздерживаться от серьезных контактов с крошкой Ади. И за ним, и за всем семейством теперь следили только мои подручные в ходе предрассветных рейдов. Лишь один-единственный раз я проник в сознание Алоиса глубоко и надолго, с тем чтобы разобраться в подлинных причинах его одержимости пчеловодством. Основную часть времени я тратил на работу с другими клиентами в Австрийском регионе. И вполне обходился той информацией о жизни Гитлеров в Хафельде, которую поставляли мне помощники.

Теперь же, получив прямое указание Маэстро, я должен был имплантировать совершенно конкретное сновидение в голову шестилетнего ребенка. Маэстро, впрочем, употребил глагол «инсталлировать»: «Тебе предстоит инсталлировать в мозг Ади постоянную памятку. Скорее всего, не возникнет никаких препятствий. Мы так долго вели себя тихо на данном направлении, что вмешательства Наглых можно не опасаться».