— Я вижу боевую ворону, — продолжила герцогиня, — возвращающуюся из сражения, кровь капает с перьев. Я вижу паслен, горький и ядовитый, обвивший сердце. Я вижу корону, землю в крови и перья, падающие с неба как дождь.
Тихое оханье Айслинг, казалось, разнеслось эхом.
Герцогиня поймала ее взгляд, страх сиял в глубинах ее изумрудных глаз.
— Возможно, это ты меня убьешь.
— Где ваш муж?
— Он предпочитает не участвовать в таких мероприятиях.
— Тогда вы в ужасной опасности, — прошептала Айслинг. — Я не хочу вас убивать.
— Потому что видишь себя во мне?
— Нет, — сдавленный всхлип сорвался с ее губ, — потому что вижу себя, становящуюся вами.
Они смотрели друг на друга. Две темные женщины с кровью невинных на душах. Магия пела в их костях, оплакивая смерти, но празднуя власть от такой потери. Они обе пострадали от беспечных рук тех, кто пытался лишить их силы, и обе показали врагам, что случается, когда они пытаются сжечь женщину с огнем в груди.
Она боялась потерять часть себя, что делала ее теплой к остальным. Айслинг всегда была в стороне, но ощущала глубоко в душе. Каждый камень, каждый порез, каждая угроза — они ранили ее душу. Но она видела, что со временем такое могло перестать волновать ее.
И эта холодная женщина перед ней была результатом.
Герцогиня провела пальцем в чае по ладони Айслинг.
— Ты тут для развлечения, девочка. Не забывай об этом.
Скрытое значение звучало в словах: «Если я умру, это будет приключение».
Айслинг кивнула, вытерла слезы со щек.
— Тогда как мне вас развлечь этой ночью?
В глазах герцогини было заметно уважение, она встала. Айслинг поняла, что она сидела на еще одном преклонившемся мужчине. Его спина осталась согнута, словно мышцы свело от долгого пребывания в одной позе.
Герцогиня подняла ладони над головой и громко хлопнула.
— Семья моя! У нас редкое событие. Неблагой принц и его ведьма порадовали наш двор своим присутствием. Я зову их танцевать!
— Танцевать? — выдавила Айслинг. — Я не танцую.
— Научишься.
Ладони направили ее вперед сквозь толпу мимо разных Неблагих. У них не хватало глаз, ушей, рук, губ. Каждое жуткое лицо смотрело на нее, скалилось, они толкали ее, пока она не оказалась в центре бального зала и развернулась.
Она врезалась спиной в другого, лопатки прижались к его жару, и она тут же поняла, кто это был. Она вздохнула, говоря себе готовиться. Он снова посмотрит на нее так, словно она ужасна. И ей придется терпеть.
Он повернулся, его дыхание задело ее шею, и Айслинг забыла как дышать. Было просто держать себя в руках, когда она была в стороне от него. Но теперь она ощущала себя обнаженной для него, и она не знала, как себя вести.
— Айслинг, — пробормотал он, — они ждут от нас танец.
— Я не соглашалась выступать этой ночью.
— Это не худшее, что мы делали вместе, — она ощущала его взгляд, скользящий по ее плечам и до изгиба талии. — Станцуем?
Она сглотнула.
— Я не хочу причинять тебе неудобства своим новым лицом.
— Ты не могла бы это сделать, даже если бы попыталась, — рассмеялся он.
— Это вызов, Неблагой?
— Он всегда был между нами.
Слова наполнили ее решимостью, пониманием их ситуации. Он не собирался держать свой дискомфорт над ее головой как трофей. Они пойдут вперед сквозь его прошлое.
Она выдохнула с дрожью, его пальцы плясали на ее плече. Каждый кончик осторожно задевал ее руку. Два его пальца скользнули под руку к нежной коже, где дико билось ее сердце, а потом он изящно поднял ее руку в воздух.
Музыкант ударил смычком по струнам скрипки. Нота зазвенела, отражаясь дрожью в ее душе. Ответный звон прозвучал из другой части комнаты.
Бран осторожно шагнул вперед, жар окутал ее плечи. Она пыталась сосредоточиться, дышать, но все пропало, когда другая его рука потянулась перед ней. Его ладонь легла на изгиб ее талии, а потом поползла вперед, пока не оказалась на ее животе.
Он потянул ее к себе, и все мышцы в ее теле напряглись. Огонь растекался от его ладони, но она не боялась. Жар охватил ее тело, и ей казалось, что она могла летать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Его голос шепнул ей на ухо:
— Готова?
Она чуть склонила голову и заметила темные перья.
— Неблагой, ты будто пытаешься меня соблазнить.
— Ведьма, — прорычал он, — что если да?
Они закружились, скользя по полу, ее спина была прижата к его груди. Он управлял ее телом и душой, легонько подталкивая и давя. Она знала, что он хотел от нее, как ей нужно было двигаться, и она тянулась к нему. Не важно, что она не знала, как танцевать. Он знал.
Ей было непросто отдать контроль. Он заставлял ее поддаваться, и каждый раз, когда она напрягалась, его тело реагировало. Легкое движение, давление на ее бедра, мелкие указания, что ей нужно было делать, и даже не приходилось видеть его лицо.
Неблагие проносились мимо, их лица слились в одного монстра, какого не могло существовать.
Скрипачи играли все громче, гремели барабаны, и он отпустил ее бедро и закружил. Она видела только вспышки звезд, пока он не развернул ее и не поймал у своей груди.
Айслинг сосредоточилась на его губах, изогнувшихся в улыбке, что опалила ее до костей. Его руки скользнули под ее, он держал ее, пока ее колени дрожали. Он кружил их по залу. Свет луны плясал лучами на ее плечах, падал на открытую часть ее платья, собирался в ней и наполнял ее женственным сиянием.
Он не отпрянул от ее лица. Чем больше он смотрел, тем меньше разочарования было в его взгляде.
— На что ты смотришь? — спросил он.
— На тебя.
— Почему?
Боль в ее груди усилилась, она едва могла дышать. Она хотела сказать ему, что он заполонил ее мысли и сны. Она боялась его отказа и не понимала этого раньше. Их путешествия сделали ее другой, и она больше не знала себя.
Вместо этого Айслинг пожала плечами и шагнула ближе.
— Только на тебя и можно смотреть.
Он приподнял бровь, вороний глаз глядел на нее.
— Не этого ответа я ждал.
— А чего ты ждал, Неблагой принц?
Скрипки затихли, бой барабанов растаял. Бран поднял ладонь, прижал к ее голове и мягко отклонил ее, чтобы она смогла видеть только пернатую часть его лица, окруженную осколками витража.
— Даже со всей своей тьмой ты слишком хороша для меня, — прошептал он.
— Я не верю, — ответила она.
— Почему?
— Потому что у тебя кривая улыбка, добрая и жестокая. Ты — Неблагой, но твои ладони нежные и хотят творить добро. У тебя звезды в глазах, и ты восхитителен.
— Осторожнее, ведьма, — предупредил он. — Или я подумаю, что тебе нравится моя компания.
— Да, — слово вырвалось само по себе. Она не хотела признаваться, но оно выбралось, потрепанное и дрожащее в холодном воздухе бального зала.
Его глаза расширились, шок пронзил его дрожью, что донеслась до нее. Его рука крепче обвила ее талию, он притянул ее лоб к своему. Дыхание задевало ее губы, и это было сильнее поцелуя.
— Что ты делаешь со мной? — прошептал он, слова спускались по ее горлу и вонзались в сердце.
Голос герцогини перекрыл их разговор. Она медленно хлопала, звук разносился эхом.
— Браво! Удивительное выступление. Это развлечет нас на века.
Бран медленно выпрямился, не отпустил ее.
— Мы рады выполнить просьбу, герцогиня.
— Ясное дело, — улыбка на ее лице стала хищной. — Бегите, детишки. Вряд ли вы захотите видеть охоту.
Айслинг увидела, что Бран побелел. Он повернулся и обвил рукой ее талию, повел ее по бальному залу как можно скорее, не переходя на бег.
— Бран? — спросила она. — Что за охота?
— Извращенная версия герцогини для конца вечера. Герцог не приходит на такие балы, но всегда ждет, что кусочки принесут ему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Кусочки? — она повернулась в его руках и увидела, как первая капля крови прилетела на лицо герцогини.
Айслинг ни разу не видела такой радости от боли остальных. Первый крик раздался, когда они были у двери. Это была симфония голосов, несущаяся к потолку, все звали на помощь.