после душераздирающего воя.
— Почему?
— Все боятся смерти.
— Ты — не она, лишь предвестник.
— Ты и ее не боишься, — заметила она. — Эгихард…
Она протянула мне руку. Прозрачную, как у призрака. Я протянул свою в ответ. Наши пальцы встретились. Я ожидал, что моя рука пройдет насквозь, как через туман, но прикосновение оказалось физически ощутимым.
— Как это возможно?
— Ты также близок к смерти, как и я… — сказала она.
— Что это значит?
— Ты же знаешь, кто ты.
Она вдруг исчезла, словно растворившись в воздухе. Я огляделся. Но банши нигде видно не было. Я в задумчивости пошел назад и резко замер, увидев светящиеся желтые глаза словно парящие в колодце лестничного пролета. Они миг смотрели на меня. Потом Финбарр в один прыжок преодолел последние крутые ступени. Его рука сомкнулась на моем горле.
— Как ты мог, Харди! — прорычал он в бешенстве и потащил меня к краю крыши. — Как ты мог так поступить со мной? Я думал…
От возмущения у него не нашлось слов. Вокруг разлился жуткий вой, от которого меня продрало морозом. Но это выл не Финбарр, а банши.
Я вцепился в руку кузена, пытаясь ослабить его хватку и упираясь ногами в неровности старой каменной площадки. Но эффекта от сопротивления не было никакого.
Финбарр дотащил меня до того места, где чернел провал и где зубцы донжона давно разрушились. Внизу, метрах в тридцати под отвесной стеной замка находилось нагромождение камней.
Над нами в черном ночном небе громыхнуло. Очередная вспышка молнии отразилась в полных ярости желтых глазах оборотня. Еще через миг под ногами ощутилась пустота.
— Я думал мы друзья, Харди, а ты ублюдок, каких еще поискать! — с презрением произнес Финбарр. — Как же искусно ты притворялся. Как ловко все устроил. Добыл разрешение на охоту, серебряные пули. И даже с такими же как ты ублюдками сговорился. Ты считал, что я настолько глуп, что не пойму, кто за всем этим стоит? Но ты позабыл о том, что я прекрасно распознаю самый малейший твой запах. А наследил ты прилично — и на ружье, и на разрешении. И даже ладонь пэйви, которому ты пожимал руку, сохранила твой запах!
К сожалению возразить я ничего не мог, придушенный его ручищей. И сам же виноват, что хватка у него теперь железная. Моя задумка сделать кузена настолько сильным, что он мог бы порвать любого мага до того как тот начнет кастовать заклятия, обернулась против меня самого. Я захрипел, пытаясь выдавить хоть слово. В глазах стало темнеть от нехватки воздуха и теперь я уже не видел очертания руин замка, проступающих в чернильной ночной темноте в свете молний. Пальцы соскользнули с руки оборотня.
Жаль, что он не напал на меня в облике волка и не вцепился зубами. Попробовав мою кровь на вкус он очень бы пожалел. Точнее, даже пожалеть бы не успел.
Сейчас я мог бы прикусить губы до крови и плюнуть в него. Только без толку — все равно упаду в пропасть.
Я тоже хорош — недооценил его. Кузен, сильный, высокий и атлетичный имел характер кроткого ягненка. И до меня только сейчас дошло, в какую моральную пропасть я его толкнул. И что сейчас он действительно готов убить меня. Вот черт!
— Будь ты проклят, Харди, — прорычал Финбарр и швырнул меня во тьму.
Глава 11
Я падал навзничь.
Время словно замедлилось. Я видел удаляющийся от меня полуразрушенный донжон, темный полог ночного неба, который продолжали пропарывать молнии. А через миг стало нестерпимо холодно и я решил, что умер.
Под лопатками вдруг мягко спружинила трава. И я понял что лежу на земле. Изо рта облачком пара в заледеневший воздух вырвался удивленный выдох. И я провалился в омут воспоминаний.
Я уже падал однажды. И то падение было гораздо с большей высоты. На миг мне показалось, что я лежу в глубоком снегу. И так же в холодный воздух вырывалось горячее дыхание. Слева от меня серые скалы, покрытые снегом. Справа провал. Черное ночное небо надо мной, усыпанное огромными звездами. И где-то далеко наверху в полукилометре на самой вершине скалы свет из горящих окон дома.
Через миг я вдруг переместился в этот самый дом и увидел себя в детстве так, словно смотрел со стороны.
В большую гостиную вошли мои родители. Мать несла меня на руках. Я обхватил ее шею руками, положил голову ей на плечо. Нас встречали мои братья и сестры. И на их лицах было раздражение. Меня отнесли в комнату, мать сняла с меня куртку, теплые брюки и шапку, уложила в кровать. Меня знобило и в теле была жуткая слабость.
— Мама, я умираю? — едва слышно произнес я.
— Нет, что ты, что ты. Ты завтра уже поправишься, Эгихард.
Она проверила мне запястья. Оба были обмотаны бинтами.
— Завтра уже все заживет, спи, — она склонилась ко мне, поцеловала в лоб.
Ее темные локоны пощекотали мне щеки. Она шагнула к двери и остановилась. На пороге стоял мой старший брат.
— Может объясните нам, почему он, пустышка, получает все лучшее? — спросил он. — Мы все черные маги, но все привилегии получает только он! Отдельную комнату. Лучшую одежду. Лучшую еду.
— Эгихард болеет, мы это уже обсуждали, — ответила мать.
— Знаете что происходит в природе со слабым потомством? Орлы выкидывают своих детей из гнезда. Чтобы лучшие выжили и стали еще сильнее.
Родители переглянулись.
— Вы оба — не черные маги, — с угрозой произнес мой старший брат.
— Тише-тише. Не сердись. У нас зато хорошие новости, — отец вытащил из портфеля пачку каких-то бумаг. — Вы все теперь невероятно богаты! Вы наша гордость и наше будущее. Вы — лучшие.
— Но Эгихарда даже пальцем не