Читать интересную книгу Круговорот парней в природе - Елена Логунова

– Пошумят, постучат – отопру! – объяснил он безразлично похрапывающей жене и с чистой совестью погрузился в подушки.

Спустя примерно двадцать минут после того, как на всей территории «Либер Муттер» воцарилась сонная тишь, из официально пустующей жилой кладовки бесшумной поступью ниндзя выскользнул человек в черной одежде. На его голову был натянут черный капроновый чулок, в руке он держал фонарик.

Аккуратно прикрыв дверь кладовки, черный человек неслышно поднялся на чердак и из этой отдаленной точки неторопливо и осторожно пошел по тому же маршруту, которым ранее с инспекторской проверкой проследовал Борис Абрамович.

Шашлык был чудесный: сочный, мягкий, восхитительно ароматный. Одна порция полностью оправдала в моих глазах факт существования в мире всяческого свинства во множестве его проявлений. Я сразу же простила кабанчика Ваню за то, что он не портфель. Я вообще всем все простила.

Никиту, например, я простила за то, что он по-свински выжил меня из более или менее уютного гостиничного номера. К тому же атлант после первого же стаканчика вина начал недвусмысленно намекать на возможность разделить спорную постель полюбовно. Я краснела, как то же вино, и отмалчивалась, не желая обижать хорошего человека отказом. В том, что Никита – человек очень даже хороший, меня настойчиво убеждала Тяпа.

– Смотри, Танька, упустишь свое счастье! – стращала она.

– Видали мы такое счастье! – пренебрежительно фыркала Нюня – и не врала.

Всякого-разного женского счастья мы с подачи Тяпы, страшно озабоченной, как бы чего такого не упустить, за пару лет после скоропостижного развода повидали немало. Скромница Нюня в одиночку сдерживать жизнелюбивую Тяпу не могла, а мне по слабости натуры ничего не стоило переметнуться из партии феминисток в ряды моралисток и обратно. Вот и теперь я созерцала красавца-атланта прищуренными очами, прикидывая, имеет ли смысл в очередной раз изменить принципам высокой морали ради чего-нибудь такого, знаете ли, низменного и безнравственного…

Наверное, мне не следовало пить вино. Даже наверняка не следовало. Но божественный вкус перебродившего сока винограда «Изабелла» так чудесно дополнял собой не менее божественный вкус шашлыка, что обделить себя приятными ощущениями я не смогла.

Нюня с трагическим пафосом пифии предсказывала, что злоупотребление спиртным ни к чему хорошему не приведет, и в очередной раз оказалась права. Из-за стола я встала с трудом и до джипа, на котором мы прикатили в кафе, добиралась не самостоятельно, а с помощью Никиты, на плечах которого повисла, как казачий башлык.

Впрочем, изобретательная Тяпа не затруднилась представить это как доброе деяние: мол, я не просто так устроилась на широкой спине атланта, а с благородной целью согреть его теплом своего тела. Лишившись куртки и ботинок, Никита был одет не по сезону легко, а прикупить недостающее обмундирование до утра было негде. Те немногие поселковые магазинчики, которые продолжали работать в мертвый сезон, закрывались ранним вечером.

– Холодно, – пробормотала я, когда Никита аккуратно стряхнул меня на сиденье джипа.

Мне стоило труда удержаться и не сползти на пол, потому что кожаная обивка кресла была скользкой, как лед. И такой же холодной: пока мы лопали шашлык и пили вино, машина здорово остыла.

– Холодно, – отчетливо стуча зубами, согласился Никита.

Он завел машину, включил печку и обхватил себя за плечи, но меньше чем через минуту авторитетно сообщил, что самообогрев далеко не столь эффективен, как теплообмен, и потянулся ко мне. То ли печка в машине работала хорошо, то ли Никита здорово разбирался в термодинамике, но согрелись мы с ним очень быстро. Меня даже в жар бросило, когда я осознала, что курточка моя уже распахнута, кофточка расстегнута, и таким образом урок физики тел переходит из теоретической плоскости в практическую. Пытаясь понять степень своей готовности к продолжению курса, я прислушалась к внутренним голосам. Они безмолвствовали, ибо были заняты: Тяпа с Нюней отчаянно тузили друг друга, так как их планы на ближайшее будущее (по прогнозам многоопытной Тяпы, от двадцати минут до двух-трех часов) кардинально разошлись.

Нюня требовала блюсти моральный облик. Тяпа жаждала плотских утех. Я не знала, что делать. Моральный облик был мне традиционно дорог, но ради счастливой личной жизни я готова была им пожертвовать.

– Опять?! – возмутилась Нюня. – Вспомни, чем это кончилось в прошлый раз!

«В прошлый раз» – это означало «минувшим летом». Тогда я на фоне кровопролитной детективной истории в маленьком курортном поселке закрутила бурный роман с красавцем по имени Рома[1]. Поначалу лавстори складывалась к обоюдному удовольствию, но потом мы вернулись в город, погрязли в быту, и с нашим романом случилось то, что происходит с большей частью романов курортного происхождения: он увял на корню.

– Давай-ка включим музыку, – предложил Никита, явно играя на руку Тяпе.

Я не возражала. С музыкой любой процесс проходит легче и веселей, взять, к примеру, хотя бы похороны.

– Тебе какая музыка нравится? – потянувшись к магнитоле, спросил галантный кавалер.

– Моцарт, – пискнула я, в последний момент удержав рвущееся с губ: «Его «Реквием».

– Ну, Моцарта я тебе не обещаю, – пробормотал Никита, торопливо сканируя радиоэфир.

Моцартом там действительно не пахло, зато было много приторно-сладкой попсы, неинтеллектуального рэпа, зверовидного хард-рока и уголовной лирики. Ни один из этих жанров не показался моему переборчивому кавалеру подходящим к случаю. От нечего делать он зацепился на каком-то новостном канале.

– И в заключение – новая информация по делу об ограблении ювелирной фирмы в Новороссийске, – деловито произнес диктор.

Голос его показался мне смутно знакомым. Я подумала, что это кто-то из диджеев «Нашего радио», которое очень уважает моя коллега Татьяна Петровна. Помнится, в тот роковой день, когда я опрометчиво вызвалась спасать заблудших японцев, мы на работе как раз слушали новости «Нашего радио». Тогда тоже речь шла об ограблении ювелирного магазина. Может, того же самого?

Я прислушалась.

– Следствие по делу, которое в Новороссийске уже называют ограблением века, располагает информацией о том, что данное преступление было совершено не одним человеком, а группой лиц, среди которых вор-рецидивист по прозвищу Чукча и молодая женщина европейской наружности. Именно она, как предполагается, руководит бандой выходцев из Азии, организовавшей похищение чемодана с ювелирными изделиями. Напомним, что совокупный вес похищенного золота около пяти килограммов, а в ходе ограбления был убит охранник магазина. Таким образом, совершенное преступление является особо тяжким, но в пресс-службе Новороссийского УВД нам сообщили, что сыщики уже вышли на след банды.

Слушая бодрую трескотню радиодиктора, я почувствовала, что мне становится нехорошо. Во рту стало кисло, скулы свело, словно я укусила сливу-терновку.

– О нет! Только не сейчас! – разочарованно взвыла моя Тяпа.

– Так тебе и надо! – злорадно сказала Нюня. – Я же говорила, не садись в джип!

Я отмалчивалась, борясь с подступающей тошнотой.

Я плохо переношу транспорт, меня может укачать даже на прямом, как стрела, скоростном шоссе. В детстве это причиняло настоящие мучения, потому что я вынуждена была отказываться от школьных поездок на автобусные экскурсии, морских прогулок и карусельных кружений. Папа говорит, что у меня слабый вестибулярный аппарат. Лет до пятнадцати я просто ненавидела автомобили, воспринимая их как совершенный пыточный инструмент, но постепенно мои транспортные мучения все более ослабевали. Годам к двадцати пяти диапазон экипажей, не вызывающих у меня рвотного рефлекса, расширился за пределы гужевого транспорта. Я почти забыла о своей позорной слабости и перестала ненавидеть автомашины. Даже научилась их водить! Причем, что интересно, за рулем меня никогда не тошнило. И еще вот что я заметила: чем хуже автомобиль, тем лучше я себя чувствую! К примеру, во время сумасшедшей поездки в раздолбанной и тряской колымаге триальщика Ларика я не испытала ни одного рвотного позыва. А в комфортабельном джипе Никиты мне сделалось дурно еще до того, как машина тронулась с места!

Это было ужасно обидно, потому что наводило на унизительную мысль, будто я не создана для дорогущих внедорожников, шикарных кабриолетов и прочей четырехколесной роскоши. Неужели мой удел – ущербные детища отечественной автопромышленности, дровяные телеги и вьючные ослики?!

Я хотела всплакнуть над своей печальной судьбой, но не успела. К кислому вкусу гнилого фрукта во рту внезапно добавился мерзопакостный звуковой эффект. Очевидно, у диктора в радиостудии случился какой-то аппаратный сбой, и эфир распорол визгливый звук вроде того, какой получается, если поскрести ножом по стеклу, только еще противнее и громче. Это стало последней каплей, мне сделалось совсем дурно. Неудержимая тошнота подкатила к горлу. Я слепо нашарила обочь себя дверную ручку, двинула плечом и вывалилась из душного тепла автомобильного салона на свежий воздух.