Илла Зана в этом году отметила семнадцатилетие и осенью должна была выйти замуж за наследника пышного рода иль Дионов. Прощаясь с сестрой, Торлиг еще не знал, что крепость Дион пала, город сожжен, а жених его сестры погиб во время штурма, и тело его осталось ненайденным. Но уже было известно, что варвары подошли вплотную к южной столице, и со дня на день Сипур окажется в осаде.
Долг призывал Торлига идти на выручку Сипура, а сердце требовало защищать родное гнездо, серебряный колокол Бахтов. Впрочем, в замке был сильный гарнизон, сама крепость стояла на отвесной скале, так что никакая лестница не могла достать гребня стены. Глубокий колодец во дворе снабжал осажденных водой, а провианта в подвалах могло хватить на год осады. Казалось бы, что может угрожать горделивой цитадели?
И все же Торлиг предложил сестре вместе с ним отправиться в Сипур, где наверняка будет безопаснее, чем здесь. Зана отказалась.
— Кто-то из иль Бахтов должен оставаться возле родового колокола, — сказала она и добавила, что люди насовсем не умирают. Слова, которые Торлиг иль Вахт вспоминал, стоя напротив слюнявой коровы и пытаясь поймать ее спокойный взгляд.
Тогда он, попрощавшись с Заной, успел со своим отрядом на помощь столице и, стоя в проломе стены, отбивал атаки упорно штурмующих желтоглазых. За его спиной набатно гудели двенадцать колоколов Сипура, но почему-то воины, шедшие за Торлигом, не могли опрокинуть противника и погнать его к морю. Внизу бесновались варварские шаманы, их грязная волшба лишала желтоглазых страха и заставляла оголтело лезть на солдатские копья и мечи.
Потом издали донесся серебряный голос замка Вахт, и Торлиг почувствовал, как вспыхнул огненной мощью заговоренный меч, и одним движением клинка срубил вражеских чародеев, до которых не мог бы дострелить самый опытный лучник.
Яростный напор желтоглазых ослабел, но они продолжали лезть на стены и в пролом. А солдаты, большинство из которых были набраны в других провинциях, дрались словно бы неохотно.
Много позже понял Торлиг иль Вахт причину поражения. Колокол лишь призывает людей на подвиг, а отпор врагу дают все-таки люди. Не полководец, не армия, а весь народ. Прежде чем удастся разбить колокол, бывает расколот народ. Мужики по окрестным деревням угрюмо следили за усилиями ильенов и армии, но главное чувство: «Да пропади они пропадом — и те, и эти. Небось при желтоглазых такой тяготы не будет».
И солдаты, даже те, что родом из Сипура, не чувствовали в себе силы сражаться.
Снизу подошли новые орды дикарей и новые шаманы, а у самого горизонта объявился густой, черный дым. Неприступный замок Вахт горел. Вскоре замолк серебряный призыв родного колокола, и погасла сила в мече. Меч и теперь оставался заговоренным, способным разрубать бесовскую плоть, но чудеса во время сражения стали недоступны. А желтоглазые шли волна за волной, и хотя через пролом Торлиг их не пропустил, но вражеский прилив захлестнул город, и двенадцать колоколов Сипура смолкли один за другим.
С несколькими верными солдатами Торлиг вырвался из горящего города. К утру они были возле развалин замка Вахт. Торлигу так и не удалось понять, как именно был взят замок. Кажется, вражеские пластуны поднялись по гладкой стене, и защитники, собравшиеся у ворот, которые безуспешно штурмовало остальное войско, не заметили врага, ползущего там, где проползти нельзя. Впрочем, в живых не осталось никого, кто мог бы рассказать правду.
Сестру Торлиг нашел на звоннице. Варвары захватили ее живой и долго насиловали прямо под колоколом, прежде чем зарезать. Колокол был снят, замок разграблен и подожжен.
Следы тележных колес уводили к морю. Торлиг кинулся следом и настиг грабителей у самого корабля. Желтоглазых было немного, основная масса шла на север, а здесь оказалась лишь охрана, отвозившая добычу на корабли. В короткой схватке варвары были изрублены, корабль потоплен. В тяжелых повозках лежали сокровища ильенов Вахта. Драгоценные камни, мрамор и оникс, золотошивные ткани, резной рыбий зуб Торлиг велел покидать в море. Сохранить богатства было невозможно, но и отдавать их врагу — свыше сил. А вот золото, серебро, узорчатую бронзу перегрузили на большую повозку, которую предстояло взять с собой. Там же нашлись и остатки колокола, разбитого на десятки кусков. Они и составили самую главную часть ноши.
Потом в разоренных городах и поселках они находили осколки колоколов и брали с собой хотя бы малую часть разбитых святынь; сколько могли выдержать тележные оси и сдвинуть лошади и упорные люди.
Теперь они, кажется, достигли последней деревни, где еще слышался колокольный звон, и судьба дошедших зависела от того, согласится мальчишка проводить чужаков в безопасное место или бросит на растерзание лесным дьяволам. Зависела от вирвешки, которую посулил подпаску беглый мужик Пухр.
Что такое вирвешка — никто не знал. У мужиков свои приемы и в мастерстве, и в колдовстве. Мальчишка понял, что ему обещано, — и довольно. А зря выпытывать, только дело портить.
Одна из лошадей была мертва, вторая так покалечена, что ее пришлось добить. Двух уцелевших перепрягли, но сдвинуть повозку с места не смогли. Вместе с лошадьми в повозку впряглись и люди, которые прежде помогали только в топких и закоряженных местах. От работы были свободны только двое путников: беременная женщина, подобранная на полпути неподалеку от разрушенной столицы, и старик-южанин, уроженец Сипура, сухой и морщинистый, при взгляде на которого совершенно не понять — шестьдесят ему или сто двадцать. Эти двое и прежде были избавлены от тяжелой работы, даже на повозке могли проехаться, если случался ровный участок дороги, а теперь они просто шли налегке. Остальные медленно и с надрывом катили повозку по лесному бездорожью. Помогало справиться с каторжным трудом то, что не надо было ежесекундно ждать бесов. Рядом, помахивая хворостиной, гнал свою корову защитник. Если дьяволы и были в округе, они видели защитника и не смели показаться.
Издалека, приглушенный лесом и расстоянием, донесся звук колокола. Люди остановились, вслушиваясь. Звон плыл над чащобой, обещая покой и безопасность.
— Кажется, дошли, — сказал кто-то из солдат.
* * *
Пасечник Путря принял пришельцев неприветливо, а мальчишку, вкатившего этакую прорву нежданных гостей, хотел поучить той самой хворостиной, которой пастушонок разгонял бесов.
Торлиг вступился за мальчишку и постарался успокоить старика, а когда тот рассказал, что творится в деревне, стали понятны и причины недовольства, и еще многое.
Деревушка Кашто насчитывала едва полсотни жителей и последние сто лет была отрезана от всего остального мира. С тех пор как пожары и ильенские междоусобицы уничтожили соседей, деревенский колокол уже ниоткуда не услыхать. А это значит, что попасть в Кашто можно, только пройдя места, где хозяйничали лесные дьяволы. Нет колоколов, нет и защитников, которые могли бы разогнать нечисть. Рисковать никому не хотелось, и Кашто в глазах жителей Ношиха и окрестных поселков превратился в место сказочное, населенное едва ли не теми же бесами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});