Однако было поздно. Она бездумно, безудержно и безнадежно влюбилась.
Знакомство с Джеком продолжалось недолго, но Карла успела уяснить сущность этого мужчины. Она понимала, что после сегодняшней увертюры он категорически не примет ее отказов. Их отношения не подпадали под категорию «встретились-сошлись-расстались». Карла, значительно уступавшая Джеку в сексуальном опыте, все же почувствовала, что взрыв страсти, который они разделили несколько часов назад, стал откровением и для него. А ее женское сердце разгорелось до устрашающего предела. И Джек не упустит возможности погреться около этого костра. Скорее всего, у них будет пылкий, бурный роман, который продлится до тех пор, пока у Фитцджеральда не возникнет чувство пресыщения. Наверное, к тому времени у него появятся неотложные дела на других континентах, и он, целый и невредимый, в конце концов помашет ей ручкой — «Прощай, малышка!» И малышка будет занесена в анналы его памяти в качестве классной девахи — наряду с дюжинами других.
Джек, как предупреждала Хелен, действительно ничего не смыслил в любви. Это вообще не сопрягалось с его жизненным стилем. И, как предупреждала Хелен, он не имел ни малейшего понятия о силе, которая заключена в нем. Сила эта была непобедимой и беспощадной. Не желая и не ведая того, Фитцджеральд вдребезги разбил сердце Карлы Де Лука.
Выбор у нее был. Она могла пуститься во все тяжкие и пойти на этот роман, сколько бы он ни продлился. Лицедейство поможет ей не выдать своих истинных чувств. И она могла разорвать отношения сейчас, раз и навсегда, пока она не увязла слишком глубоко. Оставался еще один вариант, но Карла отказывалась даже думать о нем. Об этом не могло быть и речи.
В триста пятнадцатом номере тоже шуршали струи воды. Джек Фитцджеральд стоял под душем и не мог смыть навязчивое ощущение, будто он, правильно ответив на все вопросы, все же провалился на экзамене. В тысячный раз он напоминал себе, что женщин с «пунктиком» надо избегать. У Хелен казалось вообще не было ни эмоций, ни нервов, именно поэтому их связь продолжалась так долго. Женщина вроде Карлы Де Лука нормальному мужчине нужна как иголка под ногтем. Она принадлежала к тому типу женщин, которого он сторонился всю жизнь — сверхэмоциональная, зажатая, раздерганная. Идеальная женщина — снадобье вкусное, полезное, безопасное, не вызывающее привыкания и побочных эффектов. Карла Де Лука — снадобье губительное, как героин. Одна доза, и ты на крючке. Да, похоже, ты не в себе, парень, сокрушался Фитцджеральд. И тем не менее скоро в номере Карлы раздался телефонный звонок. Лицо девушки осунулось, глаза покраснели от слез. Поколебавшись, она взяла трубку.
— Ваш альков, мадам, или моя жесткая койка? — по-студенчески пошутил Джек.
— Прошу тебя, Джек, не надо. У меня болит голова.
— Неужели?! А я думал, этим страдают только замужние женщины.
— Я серьезно.
— Послушай, Карла. Я тут подумал и решил, что мы должны раз и навсегда объясниться. Чем бы я ни расстроил, ни обидел тебя, приношу свои извинения. И если ты скажешь мне, в чем все-таки дело, впредь я смогу избегать этого. Только не надо сгущать краски, будто бы я изнасиловал тебя и так далее, о'кей?
Раздались короткие гудки, а через несколько секунд распахнулись двери и на пороге появился Джек. Карла ахнула. Она была в совершенно «разобранном» виде — зареванная, непричесанная, босая, неодетая, только махровая простыня обернута вокруг тела. Фитцджеральд, напротив, был полностью готов к выходу.
— Собирайся, — скомандовал он. — Пойдем поедим где-нибудь.
Карла пребывала в таком оцепенении, что не возражала, пошла покорно в спальню, чтобы одеться. Джек проследовал за ней и расположился в кресле.
— Не надо, Джек, пожалуйста…
Девушка смутилась и растерялась.
— Может, это шокирует тебя, дорогая, — спокойно заявил он, — но знай, что я наделен исключительной памятью. С одного раза в моем мозгу запечатлелось твое роскошное тело — в цвете, объемно, во всех подробностях и ракурсах. Так что нет смысла краснеть и стесняться, тем более, что всю предстоящую ночь я намерен провести в постели с тобой. При свете, — подчеркнул он в заключение, и мягкими движениями снял с нее полотенце.
— О небо, как ты хороша! — вполголоса произнес Джек, глядя на зарумянившуюся девушку. — Не представляю, чего ты можешь стесняться.
Карла начала торопливо одеваться, а Джек твердил себе, что она сейчас не в настроении, что он умирает от голода, что впереди у них куча времени… Не стоит давить на нее сейчас. Не подливают же в кратер вулкана еще и керосина.
Фитцджеральд выбрал тихий, дорогой ресторанчик, где все столики располагались в отдельных кабинках. Наверняка это место предпочитали все здешние любовные пары.
— Не пей слишком много, — с легкой улыбкой предостерег он, указывая глазами на ее бокал, — не хочу, чтобы ты в очередной раз заснула в моих объятиях.
На этот раз у Карлы не было аппетита. Она поковыряла вилкой жаркое, сидела, безучастно кроша пальцами хлеб.
— О'кей, — сказал Джек, когда Карла отказалась от десерта, отдав предпочтение чашке черного кофе. — Пора. Начинай.
Девушка молчала, не поднимая глаз.
— Все-таки я ничего не могу понять, — заговорил тогда он. — Ты не девственница, это, с позволения сказать, я выяснил лично. Так что страдания невинной души исключаются. Ты получила удовольствие. Эту тему развивать я не буду, замечу только, что удовольствие получил и я. Надеюсь, ты обратила на это внимание. И ты, и я свободные, не связанные супружескими узами люди, поэтому обиженных сторон нет, изменников нет. Или есть? Может, у тебя дома жених? Возлюбленный?
Лица ее он не видел. Оно было скрыто струящейся завесой волос.
Карла покачала головой. Нет.
— Ну, только не говори, — вздохнул Джек, — что ты боишься заразить меня постыдным недугом.
Сработало!
— Как ты смеешь! — вспыхнула Карла.
— О, радость моя, а где же наше чувство юмора? Так, я все понял. Ты не предохраняешься. Почему же ты молчала? Я бы…
— О, господи, — мрачно протянула она. — Нет уж, второй раз я не попадусь…
И прикусила язык.
— Вот оно что, — поднял брови Джек. — Значит, тогда, на вилле, я был прав?
Карла колебалась. Признаться? Увильнуть? Смолчать?
— Неужели ты думаешь, что я стану судить или обвинять тебя? — подбадривал ее Джек.
— Хорошо, — наконец глухо молвила Карла. — Только не здесь.
— Решено. — Джек помахал официанту, требуя счет, — Расскажешь чуть позже. В постели.
Больше он не давил на нее. Ждал, чтобы она сама выбрала время для исповеди. Ясно, что они никогда и ни к чему не придут, если этот ржавый гвоздь греха, боли, стыда не выдернуть из ее сердца. Джек неожиданно почувствовал и себя в ответе за то, что когда-то произошло с этой девушкой. Он испытывал незнакомую дотоле потребность стать ее терпеливым и бескорыстным защитником. Более того, он сознавал, что увлекается ею все сильнее, и не противился этому. У него были добрые предчувствия. А у нее?