Я опять стиснул амулет в кулаке, думая о Видящей. И она опять откликнулась, но теперь в ее мысленном голосе звучало недовольство:
«Что еще?»
Я в двух словах рассказал о находке.
«Что ты хочешь? Это же охота. Вякое бывает! Ты сам упустил несколько гоблинов, совершил, можно считать, ошибку… Не беспокойся. Если тебя так волнует судьба этого альфара, я потом помолюсь за его душу».
«Спасибо, – поблагодарил я. – А что мне делать теперь? Гоблинов я… э-э… сдал…»
«Откуда я знаю! Если делать нечего, присоединяйся к загонщикам. Посмотришь, как это бывает!»
«ЧТО – бывает? Убийства безоружных? У гоблинов были пращи, они оборонялись…»
«И тебе не хочется скрестить с ними оружие?»
«В честном бою – да. Но принимать участие в убийстве? Я, в конце концов, рыцарь!»
«Смотри не скажи этого лорду-Наместнику! Он ведь тоже рыцарь и к тому же твой господин!.. Хватит болтать. У меня много дел».
С этими словами Видящая отключилась. Амулет похолодел, превратившись в простой обломок драгоценного камня.
Я остался один, причем один в прямом смысле слова – я остановил коня, беседуя с волшебницей, и, как ни коротка была беседа, за это время мой десяток ушел вперед, гоня гоблинов в сторону охотников. За деревьями я еще видел силуэты всадников, но почему-то не спешил к ним присоединяться. Вместо этого развернул коня, направляясь к знакомому ручью. Сегодня там меня никто не ждал, но на берегу, в том месте, где я познал любовь и счастье, мне хотелось снова обрести душевный покой.
Надо признать, что любовь к Ленимирель сделала меня слабым. Я четыре года провел на войне и, переступив порог дворца Наместника, горел желанием добиться славы и признания на новом поприще. Может быть, если бы в моей жизни не было этой женщины, я бы сейчас не сидел на пожухлой осенней траве возле холодного ручья, глядя на бегущую воду, а скакал вместе с остальными загонщиками и весело стрелял бы по удирающим гоблинам или спорил, удастся ли мне с первого раза попасть в глаз лесного тролля. Но леди Ленимирель изменила меня… или я с самого начала был такой?
«Ты слишком расклеился, Данкор, – сказал я себе. – Если ты хочешь остаться воином, нужно вернуться на заставу. В конце концов, ты мужчина. И если не хочешь всю жизнь проторчать на одном месте, придется заставить себя смотреть даже на такие жестокие вещи, как убийство невинных. Ибо война с орками может возобновиться в любой год. Тогда придется не только сражаться и убивать, но и мстить – за уничтоженный Мраморный Остров, за своих товарищей… Так что вставай и поехали!»
Полный желания быть твердым до конца, я вскочил на коня и помчался в сторону заставы, прислушиваясь к доносящимся издалека звукам.
Пока я предавался самобичеванию у ручья, Большая охота подошла к концу, но то, что я увидел, заставило меня пожалеть о своем решении. В какой-то момент мне очень захотелось стать дезертиром – удержала только мысль о том, что в таком случае я лишусь чести и самоуважения.
На просторной поляне, на некотором расстоянии от стен заставы, были установлены походные кресла; тлели угли на жаровнях; высокородные лорды упражнялись в стрельбе.
Меня увидели, когда я спешился.
– Данкор! – окликнуло сразу несколько голосов. – Где ты был? Сотник уже хотел тебя искать… Иди сюда!
Я сделал шаг – и увидел мишени.
Почувствовал, как ноги приросли к земле.
Мишени оказались живыми – то есть еще живыми. К деревьям ремнями были прикручены светлый альфар и два гоблина, самец и самка. Всех троих утыкали стрелы, так, что оставалось удивляться, как они еще живы. Светлый альфар явно находился при последнем издыхании. Более живучие от природы, гоблины выглядели чуть-чуть лучше, хотя и им недолго осталось.
– Данкор? – Лорд-Наместник повернулся ко мне. Рядом с ним обнаружились его сын и сотник Годдар.
– Один из лучших моих воинов, – поспешил представить меня сотник. – Трижды отличился во время отражения атак гоблинов и людей. И этих гоблинов доставил именно он.
– Вот как? – Наместник вперил в меня пристальный холодный взгляд. Я не сомневался в том, что он меня узнал, но не опустил глаз. – Что ж, проходи и присоединяйся!
– Нет, – услышал я свой голос. – Я не убийца.
Теперь на меня смотрели все – кроме живых мишеней, которым все было безразлично.
– Но ты же был на войне! Ты сражался с темноволосыми…
– Но не с безоружными, – отрезал я. – Тем более не издевался над беззащитными пленниками. Не могу допустить, чтобы кто-то другой поступал подобным образом, роняя свое достоинство.
С этими словами я вытащил кинжал, подошел к привязанным к деревьям пленникам и, стараясь не смотреть им в глаза, прервал их мучения.
– Ты понимаешь, что ты наделал? – нарушил молчание лорд Дейтемир.
– Спас вашу честь, милорд, – промолвил я, вытирая кинжал и убирая его обратно в ножны.
– Что ж, – лорд-Наместник смотрел на меня снизу вверх, – позволь поблагодарить тебя… Данкор.
Однако на сегодня мои испытания не кончились.
Когда мы некоторое время спустя вернулись к заставе, выяснилось, что там нас уже ждут. Это были люди. Небольшой вооруженный отряд остановился под крепостной стеной. Видимо, люди только что прибыли – они только успели спешиться и чуть-чуть ослабить подпруги у лошадей. Три десятка верховых охраняли несколько подвод, на которые были установлены пустые клетки, очень похожие на те, в которых на заставу доставили двуногую «дичь». Заметив нас, люди засуетились. Двое – один постарше, с окладистой рыжей бородой, и второй помоложе – вышли навстречу.
К моему удивлению, сотник Годдар отделился от нашего строя и приблизился к ним, о чем-то заговорив.
Человеческого языка я не знал. Светлые альфары общались на том же языке, что и мы, как и темноволосые, у которых вообще не было собственного наречия. Людей я видел вблизи практически первый раз в жизни – те два случая, когда мне пришлось отражать набеги грабителей, не в счет. Поэтому я внимательно прислушивался и приглядывался к ним. А потом природное любопытство дало о себе знать, потому что я спешился и подошел к людям поближе.
– Смотри и учись, Данкор, – приветствовал мой порыв сотник. – Это – наши компаньоны.
– Разве Наместник имеет дело с людьми? – удивился я.
Обычно эльфы, особенно высокородные, не общались с «низшими расами», за исключением тех случаев, когда того требовала высокая политика. Краем уха я слышал, что в некоторых крупных странах имеются торгово-политические представительства, куда посылаются послы для решения спорных вопросов, но чтобы какой-нибудь Наместник напрямую имел дело с людьми?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});