Я прицелился раненому в голову — самый проверенный способ.
— Рустам, не надо! — закричал Андрей. — Он же ничего не сможет нам сделать! Не убивай его!
Выстрел.
Лицо раненого теперь уже никогда не смогут собрать в единое целое. Сотни маленьких кусочков разлетелись в разные стороны. Больше не было одного целого — теперь это огромная мозаика, которую невозможно собрать. Я посмотрел на Андрея: он был так же испуган, как и в тот момент, когда Я на него орал. Его глаза снова наполнились слезами и были готовы вырваться наружу огромным потоком. Сначала он бессмысленно приоткрывал рот, как будто пытаясь мне что-то сказать, а затем он снова начал плакать.
Как сложно человеку осознать, что тот мир, в котором он раньше жил безвозвратно уничтожен. Особенно, если это мир был полон доброты и тепла. Человек не хочет отпускать всё хорошее, что было в его жизни. К хорошему привыкают быстро. И когда вокруг тебя запросто убивают людей — человек начинает сходить с ума. Ведь раньше со смертью он сталкивался изредка и то, когда покидали этот мир близкие ему люди в силу болезней и возраста. Смерть имеет странную природу: либо она приходит в твою жизнь, либо ты несешь её другим людям. Есть и другие признаки, но сейчас они не имеют место быть. Я слышал такое мнение, что человек изначально не может причинить вред другому человеку. Что это заложено у него от рождения, как и инстинкт самосохранения. И что если он причиняет другим людям страдания и если он способен убить другого человека, то это болезнь. Чушь. Человек, сам по себе, отвратительное существо. Он врет, ищет везде выгоду и пытается унизить любого другого, и только лишь для того, чтобы это не коснулось его. И самое печальное, что это только верхушка списка. Люди убивают друг друга с большим азартом, чем животные. И то, последние это делают только для того, чтобы найти себе пищу и продолжить свой цикл. Дать шанс своей популяции существовать как можно дольше. А человек, при всех удобствах жизни и её упрощению, ищет все больше способов, как досадить своему ближнему и только лишь из-за того, что он чем-то отличается от норм придуманных ещё большими неудачниками. Жизнь не может быть такой простой — нужно все упросить ещё больше и оставить только тех, кто подходит под определенные требования.
Глава 4 Туда
Андрей сидел на земле, обхватив колени руками, и плакал. Я стоял в стороне и не спеша выпускал кольца дыма. Мое горло буквально резало от сухости и несдерживаемых спазмов. Я очень хотел, чтобы меня вырвало, но ничего не получалось — желудок предательски был пуст. Сигарета меня хоть как-то отвлекала от мыслей о поражения моего тела неизвестной болезнью.
Костя неожиданно появился передо мною — что меня ни чуть не заставило испуганно дернуться. Привычка — сильная вещь. Взять хотя бы солдат, пробывших на войне больше года. И именно всегда на поле боя, а не роя траншеи и подготавливая снаряжение для других солдат. Они могут спокойно смотреть на изуродованные тела своих погибших товарищей, могут даже не дернуться от ужаса, если их брат по оружию погибнет на их руках. Хотя нет… Я не прав. Это уже не привычка — это психологическая травма. К такому нельзя привыкнуть — каждый раз человек с ужасом будет смотреть на погибших товарищей и даже на незнакомых людей, если с его психическим состоянием всё в порядке. Но то что Я счел за привычку — это отклонение. Ведь война — это страшная вещь, она ломает людей. Цена человеческой жизни обнуляется, ведь солдату приходится постоянно убивать своих врагов. Смерть человека не должна вызывать безразличие. Смерть одного человека это всегда трагедия для другого. Но сейчас не война и то что Я сделал — как это охарактеризовать? Я, в данный момент, не испытываю совершенно никаких эмоций — Я не переживаю из-за того что Я убил четырех человек и добил одного тяжелораненого. Может из-за того, что Я сделал всё правильно? Они хотели убить меня, но Я их опередил. Они были ужасными людьми и вряд ли их смерть кого-то расстроит. Может, только того урода, что сбежал. И возвращаясь к моему безразличию, сначала у меня была радость, но не от убийства, а от желания жить. Я победил — у меня все получилось и это прекрасно. И даже огромное количество трупов не смогло испортить осознание победы. Может у меня тоже какая-нибудь травма. Ведь не нормально же так относится к смерти? Или Я ошибаюсь? Я буду с самим собой честным — убийство не может быть оправдано. Но Я совершил его не из корыстных побуждений. Я защищал свою жизнь — все просто: либо Я, либо они.
Костя за время своего отсутствия видоизменился, и сменило свой гардероб. Пиджак куда-то делся и теперь на нем была одна футболка черного цвета с кривыми узорами на груди. Джинсы были заменены на брюки защитного цвета. Я предположил, что это именно такие брюки, по характерным полоскам, тянущимся через всю штанину, накладываясь друг на друга. На ногах взгромоздились огромные военные ботинки — берцы. Шнурки на них были завязаны с через чур кропотливой бережностью: ни одной складки и ни в одном месте не перекрутились. Я поднял удивленный взгляд сначала на Андрея — он совершенно не обращал внимания на все его окружающее. Затем Я шепотом обратился к Косте:
— Это ещё что такое?
Костя смотрел на меня со смущением:
— Что скажешь?
— Что? Ты хотел посоветоваться со мной о своем внешнем виде? — улыбнулся Я.
— Не совсем. Просто мне мой пиджак, немного надоел — видеть его не могу. Да и джинсы — всю жизнь их ношу.
— Хорошо, что тебя никто не видит — это просто….
Костя закрутился на месте, пытаясь рассмотреть себя:
— Что-то не так?
— Да нет. Необычно как-то….
Костя замер на месте и одобряюще улыбнулся:
— Ничего — привыкнешь.
Смотреть на Костю в новом обличии было интересно, а что ещё новенького он выкинет?
— Новенького я ничего не выкину. — внезапно помрачнел Костя. — Нам есть о чем поговорить.
— Ты о моем поступке?
Разговор, как и обстановка резко изменились. Костя не мог промолчать.
— Да. И не об одном. Ты много чего сделал того, что не стоит.
Я прикрыл глаза и продолжил:
— Если бы Я просто ушел, то ничего бы не случилось.
— Лучшая защита — это нападение?
— Нет. — мотнул головой Я. — Ты же знаешь, что Я прав.
— Я так не думаю. Я знаю, что происходит у тебя в голове — ты сознательно это делаешь. И заметь, я говорю про твое отношение к Андрею и про того грабителя, которого ты добил. Этого можно было не делать. Тебя легко накрутить и заставить необдуманно действовать на эмоциях.
— Мы с тобой топчемся на месте. — сказал Я. — Тебе не кажется, что хватит говорить об очевидных вещах?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});