— Ходил, как и каждый месяц до этого на протяжении трех лет.
— Зачем ты туда таскаешься? Зачем?! Твоя семья здесь, Марат! — крупные слезы текут по красивому лицу размазывая макияж.
— Моя семья там, где мой сын. Ты знала об этом. Я никогда не скрывал.
— Значит она, — намеренно не называет Аврору по имени, — тоже твоя семья? Его мать. Да, Марат?!
Прохожу мимо нее, перешагнув через труп стакана, беру сигареты с подоконника, надеясь, что меня не вывернет с первой же затяжки.
— Значит тоже, — приоткрываю форточку и прикуриваю.
Моментально начинает штормить и сильно тошнит. Вторую затяжку я сейчас не вывезу. Очень хотелось. Сутки начиная с двадцать пятого обычно всегда тяжелые, но в этот раз мое похмелье что-то особенно жестоко.
— А я? Как же я, Мар? Как же год наших отношений? Кто для тебя я?
— Не знаю, — пожимаю плечами, решая быть честным до конца.
— Она всегда будет стоять между нами? — Леля упирается бедрами о стол.
Смотрю на нее. Ну красивая же девочка. Хозяйственная, заботливая. Не дура. Что мне надо?
Она просто не Аврора. Это единственный ответ на мой вопрос. Я однолюб. Супер. Поздравляю себя и не понимаю, как с этим жить. Видимо, новый диагноз. Или тот же, что я поставил себе в отношениях с Ро, просто за годы он дал осложнения.
— Нас, наверное, больше нет, Лель, — смотрю ей в глаза. Зрачки пульсируют, слезы продолжают вытекать, оставляя размытые черные дорожки на лице. — Не получается у меня. Я пытался.
— Пытался? В смысле, ты пытался?! Ты просто трахал меня этот год, пытаясь забыть бывшую, которой нахрен не нужен?! — от возмущения и обиды у нее дрожат губы.
— Выходит, что так, но не только.
— Не только… — болезненное эхо.
— У нас были отношения. Мы оба работали над ними. Не получилось. Для меня это работа, Лель. Ежедневная программа, код, который я пишу в своей реальности. Последовательность действий, которые необходимо совершать, чтобы то, что у нас есть, было похоже на отношения. Я не могу так больше. Лучше один. И тебя не мучить. Ты классная. У тебя все охуенно будет, но не со мной.
— Ты любишь ее? — всхлипывает она.
— Только ее. И нашего с ней сына. Прости.
Мне прилетает по роже. И еще раз. Голова дергается. В ушах снова шумит. Третий замах перехватываю, притягиваю Лельку к себе. Она сопротивляется, пинает меня по колену. Локтем попадает по многострадальным ребрам. Рычит, хрипит. Резко успокаивается и только ревет, уткнувшись в мое голое плечо.
— Я ненавижу тебя, Шторм! Ненавижу!
— Знаю. Прости меня. Надеюсь, однажды сможешь.
Леля уходит в комнату, а я сам собираю на совок осколки. Иду в нашу единственную комнату. У шкафа раскрытый чемодан. Она кидает в него свои вещи.
— Если тебе нужна будет помощь…
— Иди к черту, Марат!
— Понял. Молчу. Как будешь готова, скажи. Я такси вызову. Не могу сегодня за руль. Не протрезвел еще.
Через час в прихожей яркий чемодан, две сумки, пакеты, женская сумочка, набитая всякой мелочью и заплаканная Леля. Такси ждет внизу. Прошу мужика подняться, помочь мне спустить вещи. Влезаю в тапки на босу ногу, на голый торс накидываю куртку и спускаюсь на улицу. Загружаем багажник.
Леля злится, но позволяет поцеловать себя в лоб на прощание.
— Прости, — шепчу, касаясь губами теплой кожи. — Мне правда жаль. Думал получится.
Помогаю ей сесть в машину. Захлопываю дверь и смотрю, как уезжает.
Поднимаюсь к себе. В квартире теперь пусто. Все еще пахнет женскими духами. Чужими для меня.
Ничего не получилось…
Делаю себе крепкий чай. Иду искать телефон. У нас полдень оказывается уже. С Яровскими минус два часа, у них десять. Звоню.
— Здарова, — раздается бодрое в трубке. — Живой?
— Проспался вроде. Братишка, мне помощь нужна, — перехожу сразу к делу. — Мать к вам отправлю. Сможете принять и присмотреть, пока я тут разгребаю? Стоцкий угрожает. Не хочу, чтобы она попала под каток моих личных проблем.
— Говорил с ним? — напрягается Лекс.
— Случилось вчера. Мило побеседовали. До сих пор зубы сводит. Ты поможешь?
— Че за дебильные вопросы, Мар? Мне прилететь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет. Я пока сам. Не тот человек, под которого я готов кого-либо подставить. К тому же из нас троих я единственный, кому нечего терять. Сын обо мне не знает. Сдохну, для него ничего не изменится. Но я все же попытаюсь побороть ублюдка и забрать Дениса.
— Может я все же прилечу?
— Нет, Лекс. Это только моя война. Тылы прикрой. Остальное я сделаю сам.
Глава 5 (34). Это слишком хорошо, чтобы быть правдой
Глава 5 (34). Это слишком хорошо, чтобы быть правдой
Аврора
— Нам не нужна охрана, Егор, — настаиваю я уже второй час. — День. Торговый центр. Ничего не случится. Я хочу спокойно пообщаться с подругой и погулять с сыном, а не чувствовать за спиной двух надзирателей. Я устала от них. Ты можешь это понять?
— Не могу, — муж отрицательно дергает головой, даже не взглянув на меня.
— Да почему?! — не унимаюсь.
— Потому что твой бывший опять ошивался возле нашего дома, — сквозь зубы цедит Егор.
Знаю. Черт! Я знаю, что Марат приходил! Сердечко тут же заводится и трепыхается в груди как птица, запертая в клетку. Прижимаю кулак туда, где особенно невыносимо. Мечусь по кабинету отца.
— Прекрати! — раздраженно рявкает Егор. — Иначе мне начнет казаться, что упоминание о нем трогает тебя, — строго смотрит на меня, выдыхает и уже мягче, — иди ко мне, Рори, — откатывается на стуле от стола, предлагая сесть к нему на колени.
А я не хочу к нему на колени. Просто отпустите меня. Я задыхаюсь здесь. Мне нужно выбраться из дома и побыть наедине со своими мыслями, выговориться Мие, дать возможность Денису подурачиться в бассейне с шариками или на батутной горке.
Попробую выпросить у Егора немного свободы.
Подхожу, седлаю его, обнимаю за шею, утыкаясь носом в местечко за ухом. Его ладонь проходится по моей спине и замирает в районе поясницы.
— Ты не доверяешь мне? — шепчу ему в шею, касаясь губами кожи.
Егор шумно выдыхает, вжимает меня в свою эрекцию. Закрываю глаза на мгновение.
— Я не доверяю ему. Завтра хочу съездить, пообщаться лично. Если у твоего отца не получается доходчиво ему объяснить, возможно смогу я.
— А ты бы не боролся за своего ребенка, если бы у тебя его забрали? — стараюсь не показывать, как у меня все дрожит от его слов.
— У меня достаточно ресурсов, чтобы никто даже не посмел подумать об этом, Рори. А он ничего не стоит. Я навел справки через своего отца. Мать твоего бывшего лечится от алкоголизма, отец и сестра погибли в сомнительном ДТП. Среди справок я нашел освидетельствование. Правда опровергнутое, но я склонен верить, что все было именно так, как в нем написано. Его отец выпил перед тем, как сесть за руль. В результате две смерти. Виноват алкаш, а нервы попортили хорошему человеку. Полгода его отпрыск пыжился, бумажки собирал, отмыть папочку пытался. Бабок скорее всего срубить хотел. Сам заработать не в состоянии. Он даже универ не закончил, — буднично рассказывает Егор, забравшись рукой мне под одежду.
Стараясь не выдать своего волнения, смирно сижу и терплю все его прикосновения. Муж ссаживает меня с себя, разворачивает к столу и прижимает корпусом. Начинает медленно спускать домашние штаны, оголяя ягодицы. Без особых прелюдий следом начинает снимать трусики. Давит на поясницу, чтобы прогнулась.
— Егор, а ты знаешь второго участника той аварии? — закрываю глаза, чувствуя, как горячая головка упирается мне в промежность. Там узко и сухо. Сейчас будет недовольство.
— Впусти, — шипит муж. — Надо купить смазку или таблеток каких-то, чтобы ты текла для меня, — кусает в плечо, продолжая проталкиваться глубже.
Выдыхаю, расслабляю мышцы. Пусть делает, что хочет, лишь бы ответил.
— Я спросила, — тихо напоминаю ему.
— Зна-ю, конеч-но, — отрывисто дышит он. — Детка, ну что ты такая деревянная сегодня? — придавливает меня к столу, разгоняется.