— Не ставь себя в глупое положение, — прошептала она.
— Я стараюсь избежать этого. Я совершенно серьезен. Скажи, что мне сделать, и я сделаю. Но не закрывай дверь, черт побери! — Говоря все это, он подошел к ней, достаточно близко, чтобы почувствовать ее аромат. — Трейси…
— Нет! — Она отступила в сторону, испытывая неловкость от его близости. — Вот зачем ты пришел? Чтобы мучить меня? Неужели ты думаешь, что-то изменилось? Ты по-прежнему его сын. И через десять лет ты останешься его сыном, и через пятьдесят. Ни один человек на свете не сможет это изменить.
— Так зачем же стараться? — Слейд чувствовал, что его охватывает бешенство. Невозможно изменить упрямые факты, но спустя столько лет неужели его происхождение играет такую важную роль?
Его гнев выдохся. Да, черт возьми! Это так же существенно для него, как и для Трейси. Как он может обвинять ее в том, что она встала в позу праведницы, если его самого терзает та же мука?
— Мне кажется, эта фраза должна была принадлежать мне, как ты считаешь? Это не я стараюсь поправить непоправимое, а ты, Слейд. — Говоря так, она отходила от него все дальше в глубь комнаты и с этого безопасного расстояния посмотрела ему прямо в лицо. — Я не стану возвращаться к этому, Слейд.
— Но мы почти не говорили об этом раньше, — резко возразил он.
— И это тоже не моя вина. У тебя были сотни возможностей, а ты уклонился от всех. Если бы я не увидела тогда этот снимок, я бы до сих пор была в неведении, ведь так? Ты хотел, чтобы я уехала, не узнав ничего. Так что же теперь, Слейд? ТЫ думаешь, я вернулась сюда и просто выбросила все из головы? — Невероятность такого предположения потрясла ее. — Господи, да как же ты представлял себе все последствия?
Слейд знал, что нужно быть искренним. Танцевать вокруг правды не было времени.
— Я так не думал. Я не стараюсь найти объяснение тому, что сделал. Но постарайся и ты понять, что и для меня случившееся было такой же неожиданностью, как для тебя.
Она пристально посмотрела на него.
— Мне кажется, я не могу простить тот последний день. Первый раз в твоей постели — почти. Я думаю, мы оба были застигнуты врасплох. Но на следующий день ты сделал это намеренно.
— Не стану отрицать. Я не мог справиться с собой, потому что начал понимать…
— Не говори больше ничего. Я хочу, чтобы ты ушел. — Она сжала руки, глаза ее блуждали. — Тебе не следовало приходить сюда.
Слейд почувствовал, как гнев выжигает ему внутренности. Он так надеялся на эту встречу, но натолкнулся на каменную стену.
— Ты не собираешься даже попробовать простить меня?
И тут ее озарила мысль, что он считает прощение самым главным.
— Прощение не сделает тебя сыном другого человека! — воскликнула она.
У него не нашлось возражений против этого аргумента. И пока он смотрел на нее и страдал из-за убийственных фактов, с которыми ничего не мог поделать, вся та ненависть к Джейсону Мурленду, с которой он вырос, закипела в нем. Между ним и Трейси стояла тень этого человека, до сих пор он калечит жизнь Слейду, даже из могилы!
Горечь исказила его лицо и затуманила взгляд.
— Ты права, — прорычал он. — Прощение не изменит ни одного проклятого факта, не правда ли?
Трейси смотрела, как он уходит, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. В дверях он остановился и в последний раз посмотрел на нее.
— Подумай о себе. Ты плохо выглядишь.
Через минуту его уже не было в комнате. Услышав стук входной двери, Трейси выбежала в холл и раздвинула жалюзи. Дорожка к дому была пуста. Он, наверное, приехал на такси. И тут она увидела, как он выходит на улицу своей размашистой походкой. Ей захотелось выбежать следом и позвать его, сказать, что она подвезет его или вызовет по телефону такси…
Но ничего этого она не сделала, зная, что лучше им не быть больше вместе. И когда он исчез из виду, она опустила жалюзи и отвернулась от окна. У нее болело сердце, и Трейси знала почему — для нее наступил конец света. Она любила его, этого неотесанного парня из Монтаны, так сильно, что это чувство затмило все, когда-либо пережитые ею.
Эта любовь была не похожа на то, что она испытывала к Джейсу. Она даже не могла сравнить два столь различных чувства. Джейс вызвал в ней спокойную привязанность. Слейд разбудил страсть, волнение и…, жизнь. Одно его присутствие в доме наэлектризовало воздух, она до сих пор чувствовала эту энергию.
Внезапно тишина стала ей невыносима. Она не могла больше находиться в этом доме, не могла и представить, как проведет в одиночестве этот вечер, и с непривычной для нее поспешностью подбежала к телефону, набрала номер отца.
— Папа!
— Трейси! У тебя что-то случилось? Она поняла, что выдала свое ужасное настроение.
— Нет-нет, ничего не случилось, я просто подумала, не захочешь ли ты пообедать со мной.
— Милая моя, мне так жаль, но я уже договорился. Может быть, завтра вечером?
— О, хорошо…
— Трейси, ты говоришь правду, что ничего не случилось? Мне показалось, ты расстроена.
Она почувствовала, как внутри у нее все сжалось, точно пружина.
— Ничего не случилось, отец. У меня все в порядке. Правда!
— Ну ладно, если так.
Ей удалось успокоить отца, и, повесив трубку, она стала бесцельно бродить по дому. Где остановился Слейд? Придет ли он завтра в офис и оформит ли покупку?
Интересно, страдает ли он так же, как она?
Что бы он сказал ей, если бы она не остановила?
Все эти вопросы неотступно мучили ее, и нужно было сделать что-то такое, чтобы отогнать их.
Трейси надела старые джинсы и майку и продолжила упаковку вещей. Она притащила в библиотеку дюжину крепких картонных коробок и стала снимать с полок книги.
К десяти часам все книги были связаны, коробки заклеены лентой и надписаны. Трейси встала с колен и устало откинула со лба прядь волос. Она с удовольствием подумала о тарелке супа, теплой ванне и постели.
Она продержалась этот вечер. Так же она продержится и завтра вечером, и в следующий вечер.
— И еще, и еще, — прошептала она, отгоняя ощущение пустоты. Но она не могла предвидеть ничего другого, она могла лишь надеяться, что ее жизнь переменится, коль скоро она решила порвать с прошлым.
Весь следующий день Трейси просидела в офисе как на иголках, предполагая, что Слейд может появиться в любую минуту. Но он не пришел. И не позвонил. Она потеряла всякую надежду узнать что-нибудь о нем. Но через два дня в ее комнату вошел Кайл.
— Только что мне звонил неуловимый мистер Доусон. — Кайл ухмыльнулся. У Трейси заколотилось сердце.
— И?…
— Очевидно, он вернулся домой.