В домах ритуальных лодок и мужских клубах закипела жизнь. Мальчики в своих красочных нарядах помогали выносить священные лодки на берег, закрепляли бамбуковые жерди на корме, проверяли крепость лесок, привязывали к ним крючки. Взрослые, сильные и опытные рыбаки, которые жили в тухи, то есть в клубных домах, в качестве воспитателей малаоху, а на море должны были помогать им ловить бонит, собирались теперь на берегу и следили за тем, все ли готово к выходу в море.
Несколько лет назад, когда в О’у жил еще местный колдун, в его обязанности входило ежедневно намечать направление и даже назначать точное время выхода малаоху в океан, чтобы встретить там косяки бонит. Эту функцию должен был бы теперь выполнять вождь. Но он человек еще молодой и сам недавно подвергся обряду посвящения малаоху. Можно было пригласить для этой цели вождя деревни Рипу, если бы он не поплыл с несколькими большими лодками на остров Малаиту, чтобы закупить там ямс и свиней для предстоящего пиршества и восполнить, таким образом, запасы, уничтоженные ураганом. На месте остался лишь Оху Сеу, один из самых уважаемых людей в О’у, которого и пригласили в качестве прорицателя.
(Вечером Анджей рассказывал мне, как Оху Сеу, облаченный во все украшения, стоял на берегу и долго всматривался в затянутое дождевыми тучами небо и в океан, изборожденный высокими, бурными волнами. Время от времени его внимание привлекало поведение крупных крачек и чаек; наконец лицо его озарилось улыбкой и он указал протянутой рукой в направлении, где в этот миг величественно парил огромный орел-рыболов. Раздались радостные возгласы собравшихся на берегу островитян, так как появление орла, кружащего над океаном во время первого улова бониты, считается добрым предзнаменованием. Тотчас же были спущены на воду более десятка лодок, великолепно украшенных перламутровыми узорами и резьбой. В каждой лодке находились по четыре человека: два гребца и два рыбака, из которых один был наставником, а другой — пятнили шестилетним карапузом, одетым в колоритный наряд малаоху. Малыш сидел па коленях своего взрослого товарища, опираясь ладонями о бамбуковое удилище, нижний конец которого прикреплялся к шпангоуту лодки.
Лодки для ловли бониты необычайно быстроходны и маневренны. Не прошло и двадцати минут, как они исчезли где-то вдали на горизонте в глубоких бороздах большой волны. Только становившийся все слабее крик и щебет маленьких крачек, сопровождающих лодки, указывал на то, что они быстро приближаются к своей заветной, но подчас неуловимой цели. Ибо вопреки благоприятным предсказании, опыту колдунов, вождей и старых рыбаков, никогда нельзя сказать определенно, встретятся ли им охотящиеся за добычей косяки бониты или нет. Лодки плывут поэтому на довольно значительном расстоянии друг от друга, чтобы охватить как можно более обширный участок океана, причем главным проводником им служат крикливые стайки морских птиц, неизменные спутники пиршества хищных рыб.
Нашим мальчикам, однако, повезло. Они поплыли в юго-восточном направлении и в нескольких милях от берега увидели белесую тучу птиц, кружившихся словно огромный шар в воздухе. Уже через полчаса рыбаки стали различать отдельных птиц, причем в воздухе стоял такой адский крик, щебет и хриплое карканье, что человеческие голоса тонули в этом оглушающем гомоне. Опытным гребцам не требовалось теперь никаких указаний: они выстроили свои лодки большим полукругом и с подветренной стороны приближались к цели. Порой, когда лодка оказывалась на гребне большой волны, малаоху видели под собою вспененное и бурлящее море, как будто со дна била кипящая вода. В воздух непрерывно взмывали большие или малые стайки летучих рыб, проносились на высоте одного или двух метров над водой, а затем с плеском падали в море. Вслед за ними из воды взлетали веретенообразные тельца бонит. Эти хищники с каким-то удивительным проворством и яростью преследовали летучих рыб и выпрыгивали за ними из воды. Бониты нередко промахивались, но чаще хватали рыбу на лету и камнем падали с ней в воду, поднимая фонтаны брызг. Порой рядом с косяками бониты шли огромные дельфины. Они резвились на волнах, выскакивали из воды, перевертывались в воздухе или дугообразными прыжками ныряли в море, чтобы через мгновение начать свою забаву вновь. Казалось, бониты пытались подражать им, так как зачастую резвились почти точно так же, как и эти игривые млекопитающие.
Стая летучих рыб уходила от своих менее многочисленных, но прямо-таки ненасытных преследователей; как раз в это время лодки очутились посреди косяка бониты. Гребцы перестали, работать веслами, стараясь только удержать лодки на бурлящей воде, а рыбаки тем временем принялись за дело. Первую бониту выловил своей бамбуковой удочкой молодой рыбак из селения Рипу, который держал на коленях четырехлетнего Халавату — родственника Лилиекени. Как раз в тот момент, когда над вспененной пучиной блеснул закинутый им крючок, из воды выскочила крупная бонита и широко раскрытой пастью схватила приманку. Рыбак быстро дернул удилище, и добыча очутилась в лодке. Вскоре другой рыбак вытащил из воды еще одну бониту, а затем на крючках одна за другой стали появляться переливающиеся разными тонами священные рыбы. Улов оказался столь обильным, что лодки были заполнены чуть ли не до краев и люди вынуждены были буквально проделывать акробатические упражнения, чтобы удержаться в них.
Тем временем Оху Сеу в окружении всех гостей и мужчин, жителей селения, ожидал рыбаков на побережье. Когда лодки показались на горизонте, раздался столь зычный и радостный возглас, что вспугнутые им птицы и летучие собаки сорвались с растущих вблизи деревьев и долго кружились в воздухе, не решаясь вернуться на свои места. Сразу же спустили на воду все лодки, в них сели молодые люди и вышли навстречу флотилии, чтобы торжественно проводит ее в Суу, то есть к причалу. Высаживающихся рыбаков торжественно провели в дом ритуальных лодок, где Оху Сеу принимал от каждого малаоху выловленную им рыбу, острым ножиком разрезал ее и кровью окроплял щеки и рог посвящаемого, произнося при этом подобающее случаю заклинание.
В недалеком прошлом первую выловленную в году священную рыбу пекли на раскаленных камнях в доме ритуальных лодок и преподносили в дар колдуну. На следующий день снова пекли выловленную рыбу, но па этот раз ее съедали помощники колдуна и пожилые, знатные люди. Остальные мужчины получали свою долю днем позднее, в дальнейшем потчевали бонитами детей и, наконец, женщин. Молодые холостые мужчины ели этих рыб всегда в своих клубных домах, причем варить их следовало на раскаленных камнях. Пиршество обязательно сопровождалось соответствующими заклинаниями, с тем чтобы обеспечить хорошие уловы в будущем.