— Я даже не знаю, с чего начать.
Но Мари была права. Доброта не стоит ничего. А вот выглядеть сучкой может оказаться дорогим удовольствием.
— Начни с Синди Ли из Клиарвотер. Придумай, что милого можно сказать о ней.
Хм-м-м. Синди Ли сказала, что Лекси ни дня не работала в своей жизни.
— Как насчет: Синди Ли не такая сучка, как Давина из Скоттсдейла? — Давина сказала, что Лекси выглядит, как йети с темными корнями. — Или что зубы Саммер не такие желтые, как кукуруза.
Мари нахмурилась:
— Ты не понимаешь, в чем смысл.
Снова раздался свисток, знаменующий продолжение игры. Взгляд Лекси скользнул по льду, но она не увидела номер тридцать шесть.
— Я понимаю, но мне это не нравится.
Она взглянула на скамейку «Чинуков» и увидела Шона, зажатого, между другими игроками. Они были поглощены игрой, стучали клюшками по борту, жевали капы и плевали сквозь зубы. За ними стоял отец Лекси и другие тренеры, скрестив руки на груди, пристально глядя, как игроки передают шайбу и забрасывают ее за ворота.
Два мужчины в ее жизни. Она рассчитывала на них обоих. Одного она любила и доверяла ему всю жизнь. Насчет другого не знала точно, нравится ли он ей. Она не могла даже быть уверена, что он последует ее тщательно составленному, суперпростому плану.
Раздался свисток, игра остановилась. Под сводами арены зазвучала песня «Сумасшедший поезд», оператор показал панораму толпы, остановился на Лекси и Мари и увеличил их лица. «Все на борт, ха-ха-ха», — засмеялся Оззи. Лекси помахала и улыбнулась со всех четырех пятиметровых экранов.
Еще одна миссия выполнена.
ГЛАВА 11
Любовь — это поле боя
Модифицированный ДС-9 взлетел над Сиэтлом в сверкающем шаре утреннего света, направляясь прямиком к встающему солнцу и путешествию длиной в пять игр и девять дней, и семнадцать шторок на окнах опустились почти одновременно. Через двадцать минут полета табло «Пристегнуть ремни» погасло, куртки и блейзеры отправлены на багажные полки, галстуки ослаблены, а завтрак подан кейтеринговым агентством, нанятым, чтобы предоставить специальное питание двадцати атлетам, тренерам и персоналу.
Пока некоторые игроки ели омлет с беконом и картофельными оладьями, Шон ковырялся в миске с овсянкой, греческим йогуртом, увенчанным голубикой, и молочным коктейлем. Каждый насыщался углеводами и протеином, чтобы начать день игры с оптимального заряда энергии. Индивидуальные диеты игроков были продиктованы годами заботы о физической форме и командными диетологами, но больше всего суевериями.
Адам Ларсон ел колбасу, но даже в мыслях не допускал появление у себя во рту бекона. Поскольку в две тысячи десятом в финале против «Рейнджеров», когда его унесли с арены с травмой паха, перед игрой он съел сэндвич с беконом. КО не ел молочные продукты, а Шон был против «Гаторейда» из-за того, что его стошнило в средней зоне на национальной кубке «Эйр Кэнада», когда он играл в младшей лиге.
После завтрака Шон достал телефон и стал смотреть записи игр защитников «Ред Вингс».
Когда Ховард был хорошо разогрет, он ставил блоки низко и широко и принимал решения за доли секунды. Когда он был разогрет плохо, то болтался по синему льду, терял углы и забывал прикрывать дыры. Вопрос в том, как заставить хорошо разогретого Ховарда охладиться?
— Эй, Нокс!
Шон опустил телефон и посмотрела направо, чтобы увидеть рыжебородое лицо левого защитника Бутча «Мясника» Фергюсона, сидевшего на несколько рядов впереди.
— Смотри, что я нашел у себя на крыльце, когда уезжал этим утром.
Он передал что-то Броди, сидевшему позади него. Броди передал это Адаму, а тот бросил это на столик перед Шоном.
«Любовь на льду».
Шон посмотрел на региональную колонку «Сиэтл таймс» и броский заголовок прямо над их с Лекси фотографией. Картинка, где они сидели на диване в его кондо, занимала половину страницы. Они оба улыбались в камеру, казались расслабленными и естественными. Глядя на фото, никто бы не заметил скрытого напряжения и не догадался бы, что все это ложь. Никто, кроме Шона, не знал, что он все интервью безуспешно пытался не думать об обнаженной Лекси. Рука Шона, лежавшая на ее плече, заставила вспомнить, какой Лекси была в его объятиях. Когда он сидел рядом с ней, то вспоминал, как Лекси выглядела, сидя на нем, изгиб ее талии, пышную грудь и глубокую синеву глаз. Дикая и самая сексуальная штучка из всех, что он видел. Шон также помнил, какова Лекси на ощупь, когда их тела соприкасались в лучших местах. Мягкая и теплая. Лекси была так хороша на ощупь. И еще лучше на вкус.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Фотограф поймал прекрасный ракурс лица Лекси, и Шон с облегчением отметил, что у него самого на лице глуповатое выражение. Он развернул газету и прочитал подпись под фото: «Я получила записку от общего друга, что Шон ждет меня».
Лекси сказала о том, почему она бросила Пита Далтотна у алтаря: «Вместо подписи Шон поставил маленькое сердечко».
Кровь бросилась Шону в лицо, уголки его рта дрогнули. Черт.
— Подпиши мой экземпляр маленьким сердечком, — сказал Бутч, и его оглушительный смех заполнил самолет.
— Подавись, Бутч. — Шон передал газету обратно.
Но она не ушла далее двух рядов, где ее задержал Том Келли, чтобы прочитать.
— Я никогда не встречался со знаменитостью.
И это когда он только-только покончил с посвящением в новички. Шон посмотрел вперед, чтобы понять, слышит ли Джон беседу. Единственное, что он увидел, — это рукав рубашки тренера и руку, листающую записи игр на ноутбуке.
— Я встречал Адриану Лима в шоу «Виктории Сикрет», — похвастался Чаки. — Хотя никогда о моей любовной жизни не писали газеты.
Это и не было любовной жизнью Шона. Он натянул широкую улыбку на лицо, как будто его вовсе не беспокоила эта история или насмешки.
— Может быть, ты просто не такой красавчик, как я.
Броуди повысил ставку.
— Несколько лет назад я встретился со Скарлетт Йоханссон после игры с «Королями».
— Это было тогда, когда она встречалась с Шоном Пенном? — поинтересовался Камешек.
— Какое это имеет значение?
— Он замарал ее своей любовью к грязным хиппи, — сказал Камешек. — Для девушки непросто, даже для такой, как Скарлетт, оправиться от чего-то подобного.
Несколько игроков со смехом согласились.
— Хочешь сказать, что не подкатил бы к ней из-за того, что она встречалась с Шоном Пенном? — спросил Броуди.
— Нет. Я этого не говорил.
— Я встречал Милу Йовович, — похвастался Адам.
— Она задала жару в «Обители зла», — сказал КО, и беседа свернула в русло соревнования на тему, кто встретил самую горячую знаменитость.
Хенрик Фролик, недавно перешедший из чешского чемпионата, сказал что-то с таким акцентом, что его никто не понял. Никто, кроме ветерана с десятилетним стажем Мартина Розсиваля, который оглядел всех и перевел:
— Петра Немцова.
— Ого.
— Она горячая штучка, Хенрик.
Хенрик кивнул, и настал черед следующего игрока.
— На премьере последнего «Человека-паука» я встретил Эмму Стоун.
— Когда я играл за «Рейнджеров», я встречал Дженьюари Джонс, — сказал Пол и поднял ставки, добавив: — И Кейт Аптон.
— Кейт Аптон — горячая штучка.
— Ты видел картинку, где она режет свою футболку?
— О, да.
— Я встречал Горди Хоу.
В салоне самолета воцарилась благоговейная тишина. Встретить Мистера Хоккей было лучше, чем встретить Грецки или Месье, или обоих. Лучше, чем одновременно встретить Петру, Эмму и Скарлетт, и Кейт Аптон вдобавок.
Следующие несколько часов игроки копались в своих электронных девайсах, смотрели фильмы или записи игр, или играли в Биг Уин Хокки.
Самолет приземлился в Детройте около одиннадцати утра. Ледяной ветер задувал под полы пальто Шона и щипал за щеки, пока тот шел от самолета к автобусу. Мелкие снежинки кружились вокруг его туфель, и Шон втянул голову от холода.