* * *
В Скадовске в белой хате на покрытом полосатым ковриком полу лежит убитый полковник Судаков. Голова закрыта газетой, руки сложены на груди, из обтрепанных обшлагов торчат нитки.
Нина приподнимает газету, смотрит на молодое спокойное лицо и машет рукой, отгонял муху. На левой щеке Судакова подсыхает свежая ссадина, в уголках глаз поблескивает влага. Как поверить, что он мертв?
Нина жмурится и начинает негромко стонать. Стон вырывается из души помимо ее воли. Она не может себя сдержать. Живой Судаков, говоривший ей, что и на том свете найдет ее, стоит перед ней.
Рядом глухо оправдывается Деркулов. Он не предполагал, он сочувствует, этого не должно было случиться.
Она опускает газету.
Тот, убитый инвалидами в магазине, тоже был накрыт газетой.
"Все пропало, - думает Нина. - Убиваем своих... Почему?"
Деркулов рассказывает, что здесь произошло: интендант стал хамить, вызывать инвалидов на скандал, а одноглазый прапорщик ударил его, и началась драка.
- Это ваши люди мстят мне за украденное у меня зерно, - говорит Нина. Вы нарочно так устроили.
Деркулов оправдывается.
Муха жужжит над трупом, садится на скрещенные руки, переползает с пальца на палец.
"Я его погубила", - думает Нина.
- А что было с той гречанкой? - спрашивает она. - Вы ее тоже убили?
- Нет, не убили, - отвечает Деркулов. - Ее перевербовали... Если будете в Севастополе жаловаться на меня, не забудьте сказать, что вся армия считает ваши кооперативы слишком красными.
- Армия предпочитает грабить, но не пускать купцов, - говорит Нина.
- Нет, армия молча гибнет, а в тылу - спекуляция и продажность.
- Это полковник Судаков спекулянт? Как вам не стыдно? Я все расскажу!
- Эх, мадам, напрасно вы горячитесь, - произносит Деркулов укоризненно. - До Севастополя далеко, туда еще надо добраться. Как вы намерены добираться, коль ваши спутники задержаны и вас я тоже задержу для проведения дознания?
- Как "задержите"?! - спрашивает она.
- Так и задержу. Погиб офицер, полковник. Будем разбираться.
Что это? Он шутит? Неужели все так просто, так бесцеремонно? И некому защитить?
* * *
Защищать Нину было некому.
Судакова отпели. Последний раз солнце осветило его украшенный смертным венчиком лоб, и гроб закрылся.
Опускание гроба, закапывание ямы, насыпание на холмик поминальной кутьи - этот прощальный ритуал почему-то принес облегчение Нининой душе. Последний долг был отдан. Ничто на земле больше не связывало ее с Судаковым.
Нина отошла от могилы и оглянулась.
Деркулов стоял позади всех, ссутулив широкие плечи, звезды на погонах тускло поблескивали.
"Чего ему надо? - подумала она. - Как будто дразнит нас".
Артамонов и Пауль делали вид, что не замечают начальника контрразведывательного пункта, но именно это-то и подсказывало Нине, что они готовы к отмщению.
Зачем Деркулов играл с огнем, она не понимала. Может быть, он искал новую провокацию? Но зачем он отпустил их и они вольны были ускользнуть из Скадовска в любую минуту? (Правда, не на пароходе "Псезуапе", которому запрещен выход из порта).
"Он не выпустит нас, - ответила себе Нина. - он подталкивает нас бежать. Он что-то замыслил".
Артамонов согнулся над свежим деревянным крестом, стараясь привязать к нему бело-сине-красную ленточку. На его могучей, обтянутой кителем спине, резко выпирала крупная, живая правая лопатка. Ленточка не привязывалась. Манько потянулся, чтобы помочь, но Артамонов не отодвинулся, наступил ногой на холмик, нагнулся и, зажав зубами один конец, все-таки завязал. Цвета русского флага украсили могилу как смертный венчик.
Манько обошел Артамонова, поднял лопату, заровнял след сапога.
И Нину поразила эта картина. Так было всегда: герои делали свое дело, гибли, оставляя флаг, а заравнивали другие, негерои. Она прошла этим путем, уже стала заравнивающим негероем.
У нее почему-то заломило виски. Она почувствовала, что заболевает. Наверное, это от жары, решила Нина, желая обмануться. Ей нельзя было болеть.
И впрямь было жарко. Кладбищенские тополя-белолистки стояли сонные. Поникли крапива и подорожники. Белесые гроздья лебеды торчали будто иссушенные. Только густой терновник в тени вдоль забора не подавал признаков утомления да на каменном заборе прыгал полевой конек, звеня свою песню: "Цирлюй-цирлюй!"
Такая же маленькая бодрая птичка скакала возле Троицкой церкви, когда Нина приходила поклониться могиле летчика Макария Игнатенкова. "Мне плохо, Макарий! - обратилась к нему Нина. - Я скоро погибну. Все гибнет вокруг меня. И ты погиб, и Судаков..."
Она вспомнила о Викторе Игнатенкове. Жив ли он? Вряд ли жив. Все юное, чистое быстро пропадает на фронте. Или делается инвалидом.
Нина поискала Пауля.
Манько, улыбаясь, что-то говорил Артамонову.
Священник, маньковская жинка, старухи, дети прошли перед ее взглядом. Пауля с ними не было.
Она догадалась, что прапорщик клюнул на Деркулова, оглянуласъ - и точно: Пауль стоял рядом с подполковником. Она испугалась новой ловушки и крикнула, отрывая Паули от контрразведчика.
Ее охватила злость. Ну что этот мальчишка лезет на рожон? Ведь это он первый позвал офицеров к интенданту, где убили Судакова!
Она стала отчитывать Пауля за то, что он забывает о последнем долге покойному, взяла под локоть и оттолкнула от Деркулова.
Пауль дернул рукой, вытаращил на нее единственный глаз и с гневом, обидой произнес, что она ничего не понимает.
- Иди к людям, - сказала Нина. - Я сама поговорю с господином подполковником.
- Вы спросите, почему господин подполковник сидит в тылу! - сказал Пауль и отошел.
Нина повернулась к Деркулову, спросила:
- Вы хотите избавиться от нас всех?
- Лично от вас? Нет, - ответил он. - Но от таких, как вы. А вас я даже не арестовываю. Разве мое запрещение выезжать из Скадовска трудно обойти?
Деркулов чуть усмехнулся твердыми смелыми глазами, словно говоря: "Лети на все четыре стороны, не держу".
- Обойти? - переспросила она. - Чтобы я все бросила? Нет, я дождусь, когда мне разрешат увезти на пароходе...
Он пожал плечами, посмотрел ей за спину, потом сказал:
- Манько позвал на поминки. Наверное, не пойду... А хохлу вы можете верить, в торговых делах не обманет.
И снова - в глазах какой-то намек.
- Значит, вы разрешаете нам отплыть на нашем пароходе? - спросила Нина.
- Не разрешаю. И, пока идет расследование, разрешить не могу.
Что он морочил ей голову? Неужели ему хотелось, чтобы Нина покинула Скадовск тайно, чтобы ее бегство от расследования стало уликой против нее?
- Может быть, вы ускорите свое расследование? - спросила Нина, предполагая, впрочем, что ничего ускорять он не будет. Однако, как ни жгла догадка о деркуловской ловушке. Нина не подала виду, что встревожена, и не собиралась требовать объяснений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});