Вообще-то, Рённ был согласен с ней и теперь даже не знал, что ответить.
– Ну, возможно, вы и правы. – Он собрался с мыслями и произнес: – Я не хотел вас расстраивать. Можно задать вам еще всего лишь один вопрос?
Она кивнула.
– Какие отношения между вашими двумя сыновьями? Они встречаются или каким-то другим образом поддерживают контакт?
– Они не поддерживают больше никаких отношений, – отрезала она. – Герт теперь квалифицированный дантист, у него своя практика в Гётеборге. Когда он еще учился в институте, то уговорил Бертиля прийти к нему лечить зубы. Герт такой милый мальчик. Какое-то время они были хорошими друзьями. А потом что-то случилось, не знаю что, и они перестали встречаться. Думаю, вам нет никакого смысла расспрашивать Герта – он ничего не знает о Бертиле. Можете мне поверить.
– Так, значит, вы не догадываетесь, почему они перестали дружить? – спросил Рённ.
– Нет, – ответила она, глядя в сторону. – Не догадываюсь. Что-то случилось. С Бертилем всегда что-то случается. Разве я не права?
Она в упор посмотрела на Рённа, который внезапно закашлялся. Возможно, самое время заканчивать беседу? Рённ встал и протянул руку.
– Большое спасибо за вашу помощь, фру Лундберг, – сказал он.
Она молча пожала ему руку. Он достал свою визитную карточку и положил ее на стол.
– Если что-нибудь услышите о нем, может быть, вы будете столь любезны и позвоните мне?
Она молча проводила его из комнаты и открыла дверь.
– До свидания, – сказал Рённ.
На полпути к калитке он обернулся и увидел, что она стоит в дверях, глядя ему вслед. Теперь она выглядела значительно старше, чем тогда, когда он пришел.
17
Личность Бертиля Олафссона постепенно вырисовывалась, но медленно. Было известно, что он занимается крадеными автомобилями. Перед продажей он либо перекрашивает их, либо меняет номера. Предполагали, что он также торгует наркотиками. Вряд ли он оптовый торговец; вероятнее всего, Олафссон таким способом добывает средства на наркотики для себя самого.
Ни одно из этих открытий не стало сенсационным. Полиция уже несколько лет приблизительно знала, чем занимается Олафссон. Мальм должен был обнаружить что-то гораздо более серьезное, коль скоро Олафссон столь жестоко и дерзко заставил его замолчать.
Если, конечно, именно Олафссон подложил одно маленькое устройство в матрац Мальма. Но хотя это была всего лишь версия, однако в Главном управлении на данной стадии расследования никто не сомневался в ее правильности.
Фредрику Меландеру наконец-то повезло, впервые с того момента, как он начал собирать информацию об Олафссоне в преступном мире. Вначале же сыпались неудачи. Один из наиболее надежных осведомителей Фредрика, медвежатник, завязавший несколько лет назад, стал рецидивистом и уже отбыл восемь месяцев из трехлетнего срока в тюрьме Херланда[16]. Пивной бар, завсегдатаи которого вполне могли знать Мальма и Олафссона и с владельцем которого Меландер был в хороших отношениях, перестал существовать, поскольку дом, где находилось заведение, снесли. Владелец бара уехал из Стокгольма и, поговаривали, открыл табачный магазин в Кумле. Несколько обескураженный, Меландер отправился в некое третьеразрядное кафе, надеясь встретить среди посетителей бывших воров, располагающих ценной информацией и способных обменять ее на выпивку. Но даже здесь судьба подвела полисмена. Заведение сменило вывеску, и над входом мерцала надпись: «Ночной дансинг». В витринах красовались большие цветные фотографии оркестра – оравы темноволосых мужчин со странными инструментами в руках и в рубашках с длинными сборчатыми рукавами. В окошечке у двери, где раньше скромное, выведенное от руки меню предлагало посетителям кабачки, фрикадельки и гороховый суп, теперь кичливо переливалось всеми цветами радуги меню на испанском языке.
Меландер вошел внутрь, постоял у двери и огляделся по сторонам. Потолок стал ниже, свет – не таким ярким, как раньше, а столиков, покрытых теперь клетчатыми скатертями, оказалось больше, чем всегда. Витражи изображали бои быков и танцоров фламенко. Был вечер пятницы, и примерно за половиной столиков расположились юные, шумные посетители. Никто не обратил внимания на Меландера, и через несколько минут он заметил знакомую официантку. Она была одета так, словно собралась на карнавал, и походила то ли на деревенскую девушку из Даларны[17], то ли на Кармен.
Меландер помахал ей и спросил, не знает ли она, где сейчас собираются старые клиенты. Она действительно знала и назвала ему заведение, расположенное на той же улице, немного дальше. Меландер поблагодарил ее и отправился туда.
Здесь ему повезло больше. Сидя на скамье у задней стены, он увидел хорошо знакомую личность, уныло потягивающую выпивку из стакана. В прошлом искусный фальшивомонетчик, данный субъект из-за возраста и алкоголизма забросил свое доходное, но слишком рискованное занятие. Одно время он тщетно пытался промышлять в качестве взломщика, теперь же вряд ли смог бы украсть даже пару чулок в универмаге Вулворта и не попасться. Звали его Кудрявый из-за вьющихся рыжих волос, которые он сильно отрастил еще задолго до появления моды на подобные прически и упрямо не желал стричься, хотя такой экстравагантный вид облегчал его опознание и несколько раз помогал его схватить.
Меландер сел напротив Кудрявого, и тот сразу расцвел, почуяв возможность выпить на дармовщинку.
– Привет, Кудрявый. Как дела? – спросил Меландер.
Кудрявый вытряхнул последние капли из стакана и жадно проглотил их.
– Неважно, – сказал он. – На хлеб не хватает, да и угла своего нет. Думаю подыскать себе работу.
Меландер прекрасно знал, что Кудрявый ни одного дня в жизни не проработал честно, и поэтому с олимпийским спокойствием отнесся к этой новости.
– Так тебе негде жить? – сказал он.
– Ну-у… Прошлую зиму я провел в Хёгалиде, но это дьявольское место