Читать интересную книгу Кола - Борис Поляков

Кир проснулся. Улыбнулся просительно, виновато умостился головой ей на грудь и обнял. Рука тяжелая, ласковая. Нюшка лохматила Киру волосы. Глубоким и полным было ее чувство удовлетворения и защищенности.

– Я умаялся за эти дни, – тихо рассказывал Кир. – Пока шел из столицы, все обдумал, решил. А как дошло до родителя – и со шхуны меня убрал, и послать работником пригрозился. Ох, и худо эти дни было! – И лег на спину, закинул руки, ушел в свои мысли.

Нюшка хотела спросить, как теперь у него, уладилось ли. Но подумала: хоть и жалобы в словах Кира, а в голосе лишь успех и уверенность. И порадовалась за него, смолчала. Свои тревоги и сомнения она совершенно сейчас не помнила. Хотелось ласки, хотелось подокучать Киру.

– Знаешь, какое я платье шью подвенечное? – Голос ее шаловливый.

Кир нашел ее руку в своих волосах, засмеялся:

– А получилось опять по-родительски: не я иду, а меня ведут.

И опять замолчал, задумался.

«Ну, что же ты, какой глупый, – думала, – не про то я с тобой». Были у Нюшки приятные заботы, которыми ей хотелось бы поделиться с Киром. Кто, к примеру, на рукоданье хором девушек заправлять будет? Кто по свадьбам нынче лучшая краснопевка? А ночь накануне? Она незабываемой должна остаться. В Коле, по обычаю, сосватанные вечеринку устраивают. Догляд старших при этом не полагается, и молодежь веселится шумно. После гурьбою идут по улицам. Будущие шафера зажженные фонари несут. Гармоника, гитара и балалайка без умолку играют. Парни и девушки песни поют, пляшут.

А назавтра уже – красование! Расплетут подруги-приставницы Нюшке косу, уберут ей лентами голову. И Нюшка с Киром кататься по Коле поедут. Днем, принародно. В дугах кольца серебряные. Разноцветные ленты на ветру вьются.

– Почему ты со мной про свадьбу не говоришь? – Голос Нюшки игривый. – Ну, поговори-и...

Кир еще как сюда шел, этого разговора пугался: нелегким будет. А сейчас все приготовленные слова забылись. Нюшка же продолжала канючить дурашливо:

– Ну, по-го-во-ри-и!

«Рано или поздно, – думал Кир, – а сказать надо». И постарался свой голос беспечным сделать.

– Со свадьбой мы, Нюшенька, обождем малость. Я на этих днях в Кемь еду.

– Как – в Кемь! – Нюшка аж обмерла. – Надолго ли?

– Судно новое строить, – Кир повернулся, ласкаясь к ней, в глазах радость непоказная. – Новое, Нюша!

И Нюшка увидела в лице его, взгляде, голосе: доволен он и тем, что едет, и тем, что его завтра ждет там. А она как же? «Обождем малость...» Судно новое строить – не шняку сколачивать. Времени вся зима уйдет? А свадьба? Даже малые дети знают: от святок до великого поста не сыграли ее – год жди. А Кир радостный. И отстранилась слегка, рассмеялась не зло, но и не добродушно:

– А оно подождать не может?

– Судно?! Не может, Нюшенька. – В ласковом голосе твердь каменная.

Нюшку опахнуло тем самым неведомым, что лишало ее последние дни покоя.

– И когда ты вернешься?

— До великого поста быть должен.

Показалось, Кир эти слова так сказал, для успокоения. Закусила верхнюю губу, растерянная, еще не зная, что говорить, и ощетинилась внутренне:

— А если я не схочу ждать?

— Не дури, Нюша. – Взгляд Кира посерьезнел. – Я и так уступил много.

– Мне? – удивилась Нюшка.

– Ну, не тебе, не тебе. По делам своим уступил. – Кир опять понизил голос. – Ведь думал я – коляне года через три-четыре таких кораблей себе понастроят! А оно вишь как все обернулось. Один еду.

Еще в первый его приход заметила: за лето сильно Кир изменился. Коль ему кто перечил, становился жестким, неумолимым. Тогда еще этому вся противилась: непокладистый стал, все сплеча да с маху.

– Спросила вяло, будто и не волновало ее это:

– А как не успеешь к посту вернуться?

Знала, вопрос каверзный задала. Если бы Кир в ответ приласкал ее, обнял, заговорил, боясь промедлением ее встревожить, что, он, мол, горы свернет, при случае бросит постройку судна и все пошлет к черту, но к ней непременно в срок будет, – поняла бы его, наверное. Сама отпустила бы и ждала.

Кир поднял брови, наморщил лоб и сказал неуверенно:

– По всему выходит – вернуться должен.

Нюшка почувствовала себя отпрядышем. И с последней надеждой, не в силах остановиться, настаивала почти униженно, давая Киру возможность исправить оплошность, понять, что творится в ее душе:

– А вдруг не успеешь?

– Ну, подождем годик.

Ответил ровно, спокойно, а ее оглушил будто. Год – много, а годик – он маленький. Вишь как сказал. Недаром купец! Загодя все обдумал. Показалось, весь воздух в горенке пропитан запахами смолы, парусины, рыбы. Не продохнуть!

– Нынче надо, Нюша, мне строить судно, нынче. Не могу я из-за своей свадьбы год ждать...

«А из-за моей?!» Остро захотелось тишины. Не в силах смотреть на Кира, прикрыла веки. Кир продолжал говорить – не слышала. Лежала, будто парализованная. Значит, думала, все, что было с Киром у них, – воровство? И вина за это на ней лежит? Обида опять прихлынула, сжала сердце. Не пустое, видно, Никита сказал за ужином.

Долго лежали молча, чужие, каждый о своем думал.

Кир предвидел: размолвка может случиться. И заранее приготовился не уступать. Что-то одно нужно в сторону отодвинуть: свадьбу или постройку судна. Если свадьбу играть сейгод, то деньги где-то брать надо и покою в Кеми не будет – все захочется в Колу, к Нюшке. А это уже не постройка судна – чистая маета.

Но и Нюшкино настроение было ему понятно. Свадьбы ждала – и вот, на тебе, дождалась. Конечно, вправе она сердиться. Но угрызений совести не было. О размолвке думал неумолимо: ништо, перемелется. И повернулся к Нюшке, старался ее утешить. Пусть поймет она: чуток надобно обождать. Коль с постройкой уладится до поста, он деньги на свадьбу из-под земли добудет.

А Нюшка словно не слушала. Он говорил сейчас те слова, которые, будь сказаны раньше, могли бы примирить ее с ним, с необходимостью отложить свадьбу.

– Нюшенька! Нюша! Да послушай ты, Нюша!

Кир шептал ей жарко, в лицо, целовал и ласкал ее и пьянел от близости ее тела.

А руки его чужими ей стали. Отстранилась, сказала, не открывая глаз:

– Уйди.

– Нюша!

Говорить не хотелось. И еще непреклоннее, еще тише, дыханием только (сил для слов не было):

– Уйди.

Кир помедлил, остыл, молча стал одеваться. Нюшка слышала шорохи. Было стыдно своей наготы. Стыдно, что он одевается здесь, в ее горенке. Завернулась в одеяло, забилась к стенке лицом. Купец! Он и в первый раз больше взял, чем оставил. Будто на ярмарке, обсчитал ее. Купец!

– Нюша, проводила бы ты меня.

Нюшка очнулась и поняла: оделся и топчется, не зная, как от нее уйти. Каково одной потом будет, мысли какие станут одолевать – не думалось. Пусть поскорей уходит. Видеть его не хочется.

Сказала глухо, недружелюбно:

– Отвернись.

Косясь на Кирову спину, взяла сарафан, оделась, зажгла фонарь. Кир попытался ее обнять – отстранилась, свела меж бровей складку.

Молча спустились из горенки, перешли через двор.

Когда Нюшка открыла воротину, Кир сказал:

– Будет так, Нюшенька: сватов зашлю на неделе, а саму свадьбу, как вернусь из Кеми, тогда.

Нюшка зябко кутала плечи в шаль, поникшая. Желто светил у ее ног фонарь. Не подняв головы, спросила сдавленно, тихо:

– Думаешь – не откажу?

Киру весело стало. Вот это норов! Истину говорят: без характеру баба – что без соли хлеб. Но чего зря ломаться-то? По Коле лучшей пары не сыщешь. Все у них есть: любовь, достаток. Родители свадьбу почтут за счастье.

И обнял Нюшку, смеясь, в охапку – не подалась к нему, не прильнула. Хотел сказать: «Куда ты, девонька, деться можешь? Поздно! Залог у меня в дому...» Но встретил глаза ее настороженные, решил смолчать.

Поцеловал в обе щеки – чужие, холодные, – пошел в темноту.

Ништо, думал, пусть денька два-три поуросит, покипит, там остынет. А то бабы в Коле, что кошки: чем больше их гладишь, они тем больше спиной корытятся. Жизнь вместе долгую вековать. Когда-то и притираться надо. Сейчас никому никаких уступок. Что помешает постройке судна – в сторону убирать.

Но возникли в памяти глаза Нюшки, полные непокорности, большущие, и на миг не по себе стало.

Конечно, случись по его планам на паях судно строить, свадьба была бы как раз в пору. Сам хотел так. А теперь денег только на судно. Капитал, что вода: утечет промеж пальцев – прощевай, мечта! Будешь, как Шлеп-Нога, век с занозой в душе ходить. Отец сказывал, покрут он держит ради дела. Деньги ссужает колянам в долг. Вон куда от земельки кинуло. Покрут для него дело!

Вспомнив о писаре, подумал: до Кеми обязательно зайду к нему. Он обрадуется, только надо это не замечать. И виниться ни в чем не надо. И советоваться. Просто надо порассказать, что и как он, Кир, делать станет. Писарь все поймет с полуслова. И доволен будет, что Кир зашел. И при случае поддержит без уговору.