«Мнение» состоит в присвоении себе достоинств, данных Богом, и в сочинении для себя достоинств несуществующих. Оно соединено с надеждою на себя, с хладным, поверхностным исповеданием Искупителя. Бог прославляется для прославления себя, как был прославлен фарисеем (Лук. 18, 11). Одержимые «мнением» по большей части преданы сладострастию, несмотря на то, что приписывают себе возвышеннейшие духовные состояния, беспримерные в правильном православном подвижничестве; немногие из них воздерживаются от грубого порабощения сладострастию, воздерживаются единственно по преобладанию в них греха из грехов — гордости.
Из этого рода прелести возникли пагубные ереси, расколы, безбожие, богохульство. Несчастнейшее видимое последствие его есть неправильная, зловредная для себя и для ближних деятельность — зло, несмотря на ясность его и обширность, мало примечаемое и мало понимаемое. Случаются с {322} зараженными «мнением» делателями молитвы и несчастия, очевидные для всех, но редко: потому что «мнение», приводя ум в ужаснейшее заблуждение, не приводит его к исступлению, как приводит расстроенное воображение. На Валаамском острове в отдаленной хижине жил схимонах Порфирий, которого и я видел. Он занимался подвигом молитвы. Какого рода был этот подвиг, положительно не знаю. Можно догадываться о неправильности его по любимому чтению схимонаха: он высоко ценил книгу западного писателя Фомы Кемпийского «О подражании Иисусу Христу» и руководствовался ею. Книга эта написана из «мнения». Порфирий однажды вечером в осеннее время посетил старцев скита, от которого невдалеке была его пустыня. Когда он прощался со старцами, они предостерегали его, говоря: «Не вздумай пройти по льду: лед только что стал и очень тонок». Пустыня Порфирия отделялась от скита глубоким заливом Ладожского озера, которое надо было обходить. Схимонах отвечал тихим голосом, с наружною скромностию: «Я уж легок стал». Он ушел. Чрез короткое {323} время услышался отчаянный крик. Скитские старцы встревожились, выбежали. Было темно; не скоро нашли место, на котором совершилось несчастие; не скоро нашли средства достать утопшего: вытащили тело, уже оставленное душою.
{324}
Часть II. Характерные черты из Жизни и учения католических святых
Франциск Ассизский [95]
«Во время моей молитвы передо мною явились два больших света — один, в котором я узнал Создателя, а другой, в котором я узнал самого себя».
Собственные слова Франциска в своей молитве
«Истинные праведники всегда помышляют сами в себе, что недостойны они Бога».
Изречение св. Исаака Сириянина
Жизнь до обращения
Франциск родился в 1182 году в Италии, в городе Ассизи; семья его была одной из самых богатых в городе. Отец Франциска, по имени Бернардоне, был зажиточный торговец сукнами.
{325}
В ранние годы Франциск религиозностью не отличался, хотя по своей природе это был мечтательный юноша. Воспитывался он не на псалтыри, а на рыцарских романах того времени; он грезил о рыцарстве, о его славе и о великих подвигах. Конец XII столетия, это было время увлечения рыцарством в Западной Европе. Рыцарей тогда воспевали знаменитые трубадуры того времени. Это была эпоха песен о короле Артуре и о рыцарях круглого стола.
Не лишенный практических способностей, Франциск рано стал помогать отцу в его торговых делах — и не без успеха. Но вместе с тем у него замечается стремление к расточительности: он широко тратил деньги на роскошь и удовольствия [96]. Франциск любил веселиться. Он охотно посещал пирушки сверстников, увлекался музыкой. На этих пирах Франциска избирали распорядителем, или «королем», праздника, и он с жезлом в руках предводительствовал молодежью; первый биограф Франциска, его современник Фома из Челано, говоря об этих кутежах, замечает, что для участников их, для этих собутыльников Франциска {326} христианство было только словом; честолюбие этой молодежи было направлено даже к тому, чтобы казаться хуже, чем они были на самом деле [97]. Франциск не отставал в этом отношении от своих товарищей. По сообщениям ближайших биографов Франциска, Фомы из Челано и трех товарищей (Льва, Ангела и Руфина), он считал даже своим долгом превзойти своих приятелей в невоздержной жизни [98].
Родители Франциска в таком образе жизни своего сына худого не видали; они, по словам того же Фомы, поощряли в этом Франциска, гордясь его блеском и светскими успехами.
Несмотря на жизнь, полную роскоши и суетности, несмотря на гордые, честолюбивые мечты, которые у Франциска вырывались в таких фразах: «Знаете ли, что будет день, когда весь мир преклонится предо мною?» [99] — несмотря на все это, на него иной раз находили необыкновенные, поражавшие всех приступы доброты и жертвы: увидав нищего, который трогал его сердце, он, если деньги его были розданы, не останавливался пред тем, чтобы снять с себя платье {327} и отдать нищему. Жалость Франциска к бедным и несчастным не знала пределов.
Это же инстинктивно стремящееся к добру сердце берегло Франциска от чрезмерных увлечений теми низменными падениями, которым вообще склонна предаваться юность.
Выступление Франциска на общественное служение и учреждение ордена
24 февраля 1209 года, во время обедни, при часовне (около которой в шалаше жил Франциск) он услышал прочитанные священником следующие слова из Евангелия, слова, сказанные Иисусом Христом ученикам Своим, когда Он посылал их проповедовать Царствие Небесное:
«Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха»
и т. д. (Матф. 10, 9–10).
После этих слов и после того как священник разъяснил подробно их значение, Франциск, исполненный энтузиазма, вдруг воскликнул: «Вот что мне надобно. Вот, на что я хочу посвятить все мои силы!»
{328}
В наитии этого откровения Франциск, как ему представлялось, понял свое настоящее призвание — призвание сделаться апостолом. Истинные ученики Спасителя должны сделаться его апостолами, решил Франциск. Освобожденные от всего суетного и глубоко вдохновленные, они должны идти в мир вещать людям сызнова великое слово:
«Покайтесь, ибо приблизилось Царствие небесное»
[100]. Он решил начать с буквального исполнения этого требования.
Выйдя из маленькой церкви, он снял с себя свои сандалии, бросил свой посох, скинул с себя свой плащ, которым он защищался от холода, пояс свой заменил веревкой и, одетый в серую хламиду, которую обыкновенно надевали на себя местные бедняки-крестьяне, босой, с капюшоном на голове, он почувствовал себя как бы преобразившимся. Внешняя перемена была незначительна, говорит об этом событии В. Герье, но в ней заключалась великая для Франциска идея: следовать Христу [101].
Он стремился идеализировать все, что надлежало исполнять подвижнику, стремился идеализировать и самый подвиг {329} покаяния, и подвиг милосердия. Видно это из того, как Франциск относился к нищим. В глазах Франциска нищие были существами весьма высоко стоящими сравнительно с другими людьми. По воззрениям католического святого, нищий являлся носителем священной миссии, будучи образом странствующего бедного Христа. Поэтому в своих наставлениях Франциск даже обязывает своих учеников просить милостыню [102]…
16 мая того года, когда Франциск начал свою проповедь, к нему примкнули два последователя [103]. Число их постепенно увеличивалось, и, когда их было уже семь, Франциск послал их всех на дело проповедничества в народ. Наконец, в том же 1209 г. Франциск и его последователи, уже в числе двенадцати человек, отправились в Рим к папе Иннокентию III с ходатайством о благословении на предпринятое ими дело. Иннокентий III согласился на учреждение нового ордена, но поставил непременным условием полное подчинение его наместнику Христа на земле — папе.
{330}
Видения Франциска
В начале августа 1224 г. Франциск задумал провести осенний пост (до Успения) на пустынной горе Альверна; гору эту отдал в распоряжение Франциска его почитатель граф Роланд де Каттани. С Франциском на эту гору отправились пять его учеников, в том числе францисканец Леон, который был ближе всех к Франциску по своей любви и необыкновенной преданности ему.
Однажды, тихо приближаясь к шалашу Франциска, Леон услыхал доносившийся до него издали, подобно отдаленному тихому эху, голос святого. Это Франциск говорил свои молитвы. Пройдя далее несколько шагов, Леон увидал Франциска на коленях со взором, обращенным к небу. Леон остановился недвижимый; он расслышал следующие слова молитвы Франциска: