сейчас почти исчезла, так мне хочется сейчас, чтобы Тимофей оказался рядом.
Может и разозлится на меня — не послушала его, сбежала. И так горько становится вдруг, слезы сами текут по щекам.
— Всегда была тряпкой и сейчас не лучше. — я вздрагиваю от неожиданности.
В гостиную вошла Наталья. От всех переживаний я и забыла, что она здесь, в доме.
— Думала, что самая умная и хитрая? Подцепила богача и море по колено? — шипит змеёй моя сестра сводная.
Выпрямляюсь и вытираю с щёк слёзы.
— Где отец и Женька? — задаю вопрос, глядя прямо в глаза Натальи.
Она проходит к барной стойке и берет с подноса стакан и бутылку коньяка.
— Долго же ты не вспоминала про родню. Зазналась. — растягивая слова говорит сестрица.
Потом отхлебывает коньяка и садится в кресло напротив меня.
— С ними все нормально? — опять пытаюсь выяснить.
— Они уехали вместе с матерью. Мирослав отправил их на пару дней. Отдохнуть. С тобой нужно было решать, а кроме дома ты никуда не явилась бы. — с довольной ухмылкой вещает Наталья.
Я отворачиваюсь от сестры, сижу молча глядя в окно.
— Морду воротишь? Думаешь приедет за тобой принц твой? — в голос смеётся уже захмелевшая Наташа.
Молчу и смотрю в окно. Слова сестры острыми иглами вонзаются в сердце.
Именно в этот момент понимаю, как я привязалась к Кузнецову. И что уж врать себе — влюбилась.
Поэтому и обида на него такая за обвинения. За то, что подумал обо мне такое. Наговорил всякое.
Но сейчас всё это ушло куда-то далеко. Только одно осталось — желание увидеть Тимофея.
Ведь он уже дважды спасал меня. Третий раз, пожалуйста, Тимофей!
Наталья, не дождавшись ответа, встаёт и резко наклоняется ко мне, одновременно хватая за одежду.
Неприятный запах алкоголя ударяет в нос и от неожиданности я вскрикиваю.
— Руки убрала! — слышу голос и не верю своему счастью.
В дверях он. Вскакиваю и перелезаю через диван, чтобы обойти сестру.
Врезаюсь в мужчину, вцепляюсь в куртку, пряча лицо на его груди и шепчу только «Ты здесь, ты здесь, ты здесь…».
43. Бои без правил. Тимофей
Поездка была недолгой, но было сложно отследить маршрут.
Потом стало понятно, что мы за городом.
И дорога неожиданно стала мне знакома. Автомобиль остановился у ворот большого дома. Дома Никольских.
Папаша Мирослава решил меня привезти в семейное гнездо Маргариты? Никаких вопросов я задавать не стал. Молча вышел из машины и двинулся к дому. Пара охранников по бокам другим путём и не дали бы идти.
Если Рита в доме, то я буду счастлив. Я боялся за нее. Мирослав мог и в заброшенной даче девушку держать или того хуже.
Захожу в гостиную и слышу знакомый голос. Не сразу удалось его вспомнить. А затем я увидел Наталью, которая схватила Маргариту за руку и выговаривала ей свои безумные претензии.
И сразу поднялся гнев.
— Руки убрала! — резко обращаюсь к Наталье.
А в следующее мгновение навстречу мне бежит Маргарита.
Обнимаю её так крепко, что едва слышу ее голос у меня на груди.
— Ты здесь, ты здесь…
Наклоняюсь к Рите ближе и говорю тихо.
— Я с тобой, все хорошо.
Пару секунд мы стоим прижавшись друг к другу. Всего несколько мгновений, а потом вокруг нас поднимается шум.
Наталья уже кричит в голос, что бы мы прекратили обниматься. Пьяно машет руками и матерится.
Одновременно с этим в комнату влетает Мирослав с телефоном в руке и, выпучив глаза, тоже орёт. Орет на туже тему. Но подойти боится, это же не с девушками воевать, мужика побаивается.
Следом заходит папаша Мирослава и пытается перекричать всех остальных.
— Замолчали все, придурки!
Я даже не предполагал, что этот бывший зэк имеет такой голос. Сынок его и пьяная Наталья замолчали одновременно и уставились на банкира.
А он двинулся вперед, подошёл к сыну и очень сильно ткнул его в грудь пальцем.
— Ты совсем идиот! Я же просил сделать все тихо! Что за баба здесь? — шипел мужчина сыну в лицо.
Наталья словно трезветь начала и возмущенно топнула ногой.
— Кто тут баба? И что это ты в моём доме распоряжаешься, а? — все же не совсем трезво визжит сводная сестра Риты.
Пока троица разбирается, чей дом и кто здесь все решает, мы с Маргаритой продолжаем стоять в обнимку.
Уйти не можем, хотя я пытался осмотреться на этот счёт. Два бугая в дверях вряд ли без оружия. Рисковать Ритой не могу.
У меня сейчас в голове мысли только о том, как бы мне увести в безопасное место девушку, что доверчиво прижимается ко мне.
— Рита, давай договоримся сейчас, что при малейшей возможности ты отсюда уйдёшь. Мои люди пока ждут, но если начнется заварушка, тебе лучше быть не здесь.
Не знаю, на что готовы Мирослав и его папаша. Оба непредсказуемы.
Рита слегка замирает в моих руках.
— Без тебя никуда не пойду. — шепчет девушка.
Я качаю головой.
— Рита… — пытаюсь продолжить разговор, но в этот момент Гротов обращается уже к нам.
— Хватит обжиматься! — потом рявкает охраннику. — Принеси папку из машины!
Гротов садится в кресло. Мирослав молча стоит рядом, а Наталья как-то неестественно привалилась к дивану. Ей не хорошо, а после разговора с Гротовым явно еще хуже стало.
— Мир, вон отсюда! И эту забери! — ничего не осталось в Гротове от нормального человека, уголовник сейчас полностью вышел на первый план.
Сложно поверить в то, что Михаил не боится ничего и готов причинить мне и Рите реальный вред. Он знает, чем это чревато. Однако, если замешаны огромные деньги, то он может пойти и на риск. Или не может?
Вопросов много, ответов нет. Пока нет.
Мягко отстраняю девушку от себя и становлюсь перед ней, продолжая крепко держать ее за руку. Чувствую, как Маргарита прижалась ко мне.
— Михаил, что происходит? — задаю вопрос, едва Мирослав и Наталья вышли. — Это похоже на похищение.
Внимательно смотрю на банкира, пытаясь понять его намерения.
Гротов хмурится, бьет по подлокотнику кресла рукой и резко встаёт.
— Это не похищение. Вы сами сюда приехали. Никто вас не усыплял, не связывал. Так ведь?
У меня немного отлегло, но не сильно. Делаю попытку решить проблему быстро.
— Прекрасно, в таком случае мы с Маргаритой уходим.
В этот момент возвращается охранник с папкой в руках.
— Конечно, вы уйдете, — Михаил вынимает документы, — подпишешь сейчас всё и вы свободны.
Понятно, просто не получится. Рита выходит вперёд и становится рядом со мной.
— Тимофей, что это за документы?
Гротов неприятно смеется.