Читать интересную книгу Слепой. Живая сталь - Андрей Воронин

Разумеется.

Да.

– Потерпи, амиго, – опустив ладонь на клапан кобуры, сказал своему револьверу генерал Моралес.

Глава 11

– По-прежнему никакой определенности, – раздраженно, как тигр в клетке, расхаживая по мансарде из угла в угол, говорил генерал Потапчук. – Я пытался связаться с Уралвагонзаводом. По телефону мне ответили, что это не телефонный разговор, а на официальный письменный запрос не ответили вообще.

– А как давно вы послали запрос? – спросил Глеб.

От попыток удержать генерала в поле зрения у него уже ныла шея, и ему стоило немалых усилий не попросить его превосходительство перестать маячить взад-вперед, как стрелка метронома, и куда-нибудь сесть.

– Три дня назад, – с возмущением ответил Федор Филиппович.

Глеб, не удержавшись, фыркнул.

– На Урал, – сказал он. – Письменный запрос. Три дня назад. Действительно, хамство! Да они, наверное, его до сих пор даже толком не прочли, не говоря уже о том, чтобы сесть за ответ.

– Не вижу ничего смешного, – проворчал Потапчук. – На дворе не восемнадцатый век, и запрос мой отправился в Челябинск не на почтовых тройках. И потом, я не начальник жилконторы и не представитель инициативной группы праздношатающихся граждан, чтобы месяцами думать, отвечать мне или, может, не стоит.

– Правильно, – с серьезным видом сказал Глеб. – Бюрократия внутри ФСБ – внутреннее дело самой ФСБ, в которое посторонним соваться не рекомендуется. А бюрократия, с которой ФСБ сталкивается вовне, – это и впрямь возмутительно. Хотите, я туда съезжу? Пытками заставлю признаться, продали «Черного орла» Венесуэле или нет, а потом перестреляю всех к чертовой матери, чтоб неповадно было бюрократию разводить…

– Дал господь подчиненного, – проворчал Федор Филиппович.

– Я вас тоже люблю, – сказал Слепой. – А с тех пор, как выяснилось, что мы с вами приобрели официальный статус платных киллеров и помогли кому-то спрятать концы в воду, моя любовь к вам стала вдвое горячей.

– Кстати, о концах. – Перестав расхаживать, генерал запустил руку во внутренний карман пиджака и вынул оттуда компакт-диск в простом бумажном конверте. – Вот, просмотри на досуге, вдруг да пригодится.

– А что это?

– Видеозаписи, сделанные на похоронах твоих клиентов – Зарецкого, Кравцова и Ромашина.

– Вот не знал, что там было телевидение! Или нынче вошло в моду снимать на видео не только свадьбы, но и похороны?

– Перестань паясничать, – сказал Федор Филиппович. – Записи сделаны скрытой камерой по моему приказу. Я отдал приказ еще до того, как ты раскопал эту историю с договором о строительстве завода, в надежде обнаружить связь между убитыми. Просмотрел это кино трижды и ничего не увидел. Совершенно разные люди, хотя речи произносят, в общем, одинаковые. Посмотри сам, у тебя глаза помоложе моих – авось, что-нибудь заметишь, что я проглядел.

– Посмотрю, – без энтузиазма пообещал Сиверов. – Я вот тут подумал… Завод – это завод, его не спрячешь. Но если там действительно производят танки, их надо где-то испытывать, обкатывать, или как там это у них называется… Короче, нужен полигон, а полигон – это такой объект, который должен быть заметен даже из космоса. Наличие полигона косвенно подтвердило бы, что весь этот звон насчет строительства железных дорог – просто дымовая завеса. Большого толку нам с вами от этого не было бы, зато, по крайней мере, стало бы понятно, движемся мы в верном направлении или бредем куда попало, исходя из неверной предпосылки. Может, они там и в самом деле вагоны строят!

– Да при чем тут вагоны! – с досадой отмахнулся генерал. – Ты прекрасно понимаешь, что дело тут не в вагонах и не в танках даже, а в той темной, гнилой истории, в которую я, старый дурак, позволил себя втянуть. Не поверишь, по ночам просыпаюсь и жду, когда за мной придут – поднимут с постели, дадут по морде и предъявят обвинение в организации тройного убийства.

– М-да, – глубокомысленно изрек Слепой. – Не все коту масленица.

– Что?

– Я говорю, тяжелая ситуация. В такие моменты герои детективных драм обычно просят у кого-нибудь закурить. Им говорят: так ты же бросил! А они: дай, и все. Если что, пачка на подоконнике.

– Трибунал по тебе плачет, – вздохнул Федор Филиппович. – Не понимаю, с чего ты так развеселился. Смотри, как бы плакать не пришлось.

– Смех без причины – признак дурачины, – ввернул Глеб.

– А что касается спутниковой съемки, – отмахнувшись от него, как от мухи, вернулся к делу генерал, – так тут, действительно, есть кое-что любопытное. Вернее, было.

– То есть как это – было?

– Ну, видишь ли, в один прекрасный день кто-то из операторов обратил внимание на то, что в горном районе близ этого самого Сьюдад-Боливара странным образом изменился рельеф местности: со снимков бесследно исчез отрезок ущелья. Сверху это выглядело так, словно участок длиной километров в десять заполнили землей и насадили лес…

– Маскировочная сеть, – с уверенностью сказал Сиверов. – Чертовски много маскировочной сети. И работы тоже. Да, это уже теплее.

– Увы, – отрицательно покачал головой Федор Филиппович. – Мы связались с американскими коллегами, и те сочли возможным поделиться с нами информацией. Они, разумеется, тоже заметили этот фокус с исчезновением ущелья и, поскольку все это происходит не так уж далеко от их границы, задались целью во что бы то ни стало узнать, что там затеяли господа латиноамериканцы. Это любопытство стоило им нескольких разведгрупп «морских котиков», которые в полном составе пропали без вести вместе с вертолетами. А совсем недавно командир последней группы, взятый в плен и сумевший бежать, сообщил, что в горах строится всего-навсего противоатомный бункер – надо полагать, для руководства страны.

– Ставка Гитлера «Волчье логово», – сказал Глеб. – Действительно, мимо. А это точно?

– Ну, сам я там не был, – не без яду ответил Потапчук. – Но, по-моему, даже американский морпех неспособен перепутать бункер, пусть себе и в начальной стадии строительства, с танковым полигоном.

Выпив чаю (Глеб с трудом поборол неразумное желание предложить его превосходительству валерьянки), Федор Филиппович собрался уходить.

– Одну минуту, – неожиданно не только для генерала, но даже и для себя самого сказал Глеб. – Давайте, я выйду первым. Мне все равно надо вынести мусор. А вы подождите пару минут и ступайте следом. Дверь захлопните и ступайте.

– Это что еще за фортели? – настороженно спросил Федор Филиппович.

– Если б я знал, сказал бы непременно, – ответил Сиверов, вынимая из ящика стола «Стечкин» и проверяя обойму. – Что-то вы меня разволновали, неспокойно мне как-то. Что же это, думаю, такое: на свете вон что творится, а у меня мусор не вынесен…

Генерал почел за благо промолчать, решив, что это лучший способ заткнуть фонтан красноречия, который опять – как всегда, не к месту – ударил из его агента. Кроме того, предчувствиям Сиверова он уже давно доверял больше, чем своим. В прошлом Слепого, среди всего прочего, была поросшая густым быльем история, в ходе которой ему будто бы довелось встретиться с самой Вангой и даже, согласно каноническому тексту легенды, получить от нее если не провидческий дар как таковой, то, по крайности, признание врожденных экстрасенсорных способностей. Относясь к подобным вещам с умеренным скепсисом, Федор Филиппович, тем не менее, признавал, что в своих предвидениях Слепой ошибается крайне редко. Словом, если приспичило ему выносить мусор именно сейчас, да еще и с пистолетом за пазухой – пусть выносит. Кому от этого хуже?

Глеб натянул снятый с вешалки в прихожей старый армейский бушлат, нахлобучил на голову вязаную лыжную шапочку, выглядевшую так, словно ею долго вытирали пыль и чистили обувь, прихватил мусорное ведро и вышел. Генерал послушал, как стучат вниз по ступенькам, постепенно становясь тише, его удаляющиеся шаги, хмыкнул, пожал плечами и начал неторопливо натягивать пальто.

* * *

– Ну, куда, куда ты полез? Что ты делаешь, убогий?

Сердюк чуть ли не за шиворот оттащил от приборной доски латиноамериканца в чистеньком синем комбинезоне техника, который пытался при помощи отвертки вскрыть панель бортового компьютера. Техник дернул плечом, сбросив его руку, что-то сказал – судя по тону и выражению лица, не особенно приятное, – вылез из танка и, демонстративно сунув руки в брюки, независимой походкой запылил туда, где несколько его соотечественников дымили сигаретами, сидя на штабеле зарядных ящиков.

– Ну, и куда он почесал? – устало поинтересовался Сердюк. – Что он хоть сказал-то?

– Поблагодарил вас за своевременную подсказку, – сообщил сеньор Умберто, он же Липа, который, стоя около открытого люка, с любопытством наблюдал за ходом ремонтных работ. – Сказал, что должен обсудить проблему с коллегами.

Сердюк некоторое время молча наблюдал за техником, который, остановившись у штабеля, взял из протянутой кем-то пачки сигарету, тоже задымил и начал, оживленно жестикулируя, что-то горячо объяснять «коллегам». При этом он дважды оглянулся на танк; дувший с той стороны легкий ветерок донес дважды прозвучавшее слово «побрекито» – дурачок, недоумок.