— Разумеется, сударь, я отказался: иного ответа и быть не могло, ибо я уже имею честь служить вам.
— Вполне достойная причина отказа, — заметил Вальвер, тоже минуту помолчав. — Но должен сказать, что я не стал бы тебя упрекать, если бы ты оставил службу у такого бедняка, как я, и пошел служить герцогине, которая, кажется, сказочно богата.
— Похоже, тут вы правы. Но, сударь, когда вы получше меня узнаете, вы поймете, что привязанность Ландри Кокнара нельзя купить ни за какие деньги.
Последние слова были сказаны столь просто и искренне, что ошибиться в чувствах Ландри было просто невозможно.
— Ты славный малый, Ландри, — растроганно произнес Вальвер. — Я не забуду ни твоего бескорыстия, ни твоей преданности.
Здесь нам пора признаться, что Ландри Кокнар не был с Одэ де Вальвером откровенен до конца. Он сообщил, что д'Альбаран предложил ему поступить на службу к герцогине Соррьентес — и это была чистая правда. Верно было и то, что он ответил отказом на это предложение. Но их беседа на этом не окончилась. У нее было продолжение. Вот его-то Ландри Кокнар и решил скрыть от своего хозяина; мы же обязаны поведать его нашему читателю.
Не смутившись полученным отказом, д'Альбаран проговорил:
— Моя госпожа хочет тебя видеть. Она ждет тебя завтра утром, в девять часов, в своем дворце в конце улицы Сен-Никез. Ты постучишь три раза в маленькую дверь, что выходит в тупик, и назовешь имя: Ла Горель.
— Ла Горель? — изумленно воскликнул Ландри Кокнар, меньше всего ожидавший услышать это имя.
Не обратив внимания на его удивление, д'Альбаран с присущим ему спокойствием продолжал:
— Моя госпожа желает расспросить тебя о младенце, которого ты некогда окрестил, нарек Флоранс, а затем отдал на воспитание женщине по имени Ла Горель. Предупреждаю тебя, что от твоего свидания с герцогиней зависит будущее этой девочки. Подумай хорошенько: разве не желаешь ты ей счастья?
Несмотря на испытанное им потрясение, Ландри Кокнар не колебался ни секунды:
— Клянусь кишками Вельзевула, раз речь идет об этом ребенке, то никакая сила не сможет помешать мне в точно назначенный час прийти на свидание с герцогиней.
Д'Альбаран улыбнулся с видом человека, который был заранее уверен в исходе беседы, и, не говоря ни слова, удалился своим тяжелым размеренным шагом.
Ошеломленный Ландри Кокнар остался стоять посреди мостовой; в его голове кружилось множество тревожных вопросов, и ни на один из них он не мог дать удовлетворительного ответа. Наконец ему удалось стряхнуть с себя оцепенение, и он рысцой побежал домой.
— Непременно явлюсь завтра на свидание, если, конечно, Господь не решит прибрать меня к себе в эту ночь, — бормотал он по дороге. — Похоже, эта герцогиня немало знает… Надо будет попытаться заставить ее раскрыть свои карты… А если я замечу, что девушке угрожает опасность… Слава Богу, я еще могу держать в руках шпагу, да и умом не обижен.
На следующее утро Вальвер опять отправился на поиски своей возлюбленной, а Ландри Кокнар, не сказав ему ни слова, пошел ко дворцу Соррьентес и, как и велел ему д'Альбаран, постучал в маленькую боковую дверцу. Как только он произнес имя Ла Горель, дверь отворилась.
Оказавшись в роскошно обставленной прихожей, он в ожидании таинственной герцогини Соррьентес принялся нетерпеливо расхаживать взад и вперед. Внезапно позади него раздался скрипучий вкрадчивый голос:
— Да поможет мне святая Томасса! Это же Ландри Кокнар собственной персоной!
— Ла Горель! — в изумлении воскликнул Ландри Кокнар.
— Она самая, — ответила мегера со слащавой улыбкой.
И тут же продолжила:
— Я от всей души порадовалась, узнав, что тебе удалось вырваться из лап тех молодчиков, что волокли тебя на виселицу… Бедный мой Ландри, они хотели тебя вздернуть… ты даже не знаешь, как мне стало горько, когда я представила тебя болтающимся в петле, с высунутым языком… Ах, ведь я ни минуты не сомневалась, что ты вот-вот погибнешь… помощи-то ждать было неоткуда. А как жалобно ты озирался по сторонам, не то что сейчас, сейчас-то вид у тебя уверенный и неприступный. Господи Иисусе! Я на всю жизнь запомню, какую жалкую мину ты скорчил!.. Я до сих пор… до сих пор опомниться не могу. Никак в себя не прийду.
Она говорила о своей радости с таким слезливым и мрачным видом, что сомнений не было: она необычайно расстроилась, увидев его снова живым и здоровым. Рассказывая же, как Ландри вели на виселицу, она вся дрожала от злобной радости, и вскоре Кокнару, ни на секунду не спускавшему с нее глаз, все стало ясно:
— Да, я прекрасно знаю, как тепло ты ко мне относишься.
Она мгновенно поняла насмешку, таившуюся в словах Ландри; впрочем, он и не собирался ее скрывать. Ничуть не смутившись, Ла Горель вновь перешла на свой обычный слащавый тон:
— Ты что, не веришь мне? Мы же старые друзья, верно?
И, опустив очи долу и попытавшись покраснеть, она жеманно засюсюкала:
— Я ничего не забыла… я не забыла о тех нежных чувствах, что связывали нас долгое время. Ты был первым мужчиной, который заключил меня, тогда еще невинную девушку, в свои объятия. Ах, Ландри, Ландри, какая женщина может забыть своего первого возлюбленного?
«Старая уродина! — думал Ландри Кокнар. — Старая чертовка! Она имеет наглость уверять меня, что я был у нее первым! Как бы не так! Интересно, сколько таких первых было у нее до меня?»
Вслух же сухо сказал:
— Оставим прошлое! Что ты здесь делаешь?
— Здесь я у себя дома! — воскликнула Ла Горель.
И с гордостью добавила:
— Я служу у ее высочества — заведую бельевой. Ах, воистину сам Господь помог мне найти место у столь богатой и щедрой принцессы! За несколько дней, что я состою у нее на службе, мне удалось скопить больше денег, чем я сэкономила за целых двадцать лет. Только бы протянуть здесь год, а потом можно навсегда забыть о Париже, уехать в деревню, купить там себе хорошенький домик и жить на доходы от ренты.
Она еще долго могла бы распространяться на эту тему, но тут появился д'Альбаран. Ла Горель мгновенно забыла о Ландри и, часто и низко кланяясь, засеменила к двери и исчезла за ней. Впрочем, Ландри Кокнар не обратил внимания на ее поспешное бегство. Он предавался размышлениям:
«Ого! Так Ла Горель тоже состоит на службе у принцессы, которую все здесь называют высочеством. Вот теперь мне понятно, откуда она все знает. А я-то думал, что сумел уберечь свою тайну ото всех на свете!»
Д'Альбаран сделал ему знак следовать за ним, и он молча подчинился…
Через час он вышел из дворца Соррьентес и отправился обратно на улицу Коссонри. По его сияющему виду легко было догадаться, что беседа с загадочной герцогиней Соррьентес полностью удовлетворила его.