— Сударь, — еще более сдержанно произнес Вальвер, не понимая, куда клонит чужеземец, — благоволите передать принцессе, вашей госпоже, мою благодарность за оказанную мне честь. Я вдвойне признателен ей за высокую оценку моей скромной особы, ибо она вложена в уста необычайно учтивого посланца, коим является ваша милость. Однако, сударь, я не заслуживаю всех расточаемых вами комплиментов. В поединке с пятью дворянами Кончини я был не один.
— Знаю, знаю, сударь, я же был там и все видел. И моя госпожа тоже все видела, но от этого восхищение ее вами отнюдь не уменьшилось, и в знак своего уважения она попросила меня передать вам эту маленькую безделушку. От ее имени я смиренно прошу вас принять сей дар.
С этими словами он протянул Вальверу роскошную пряжку, усыпанную алмазами. Тот взял ее и, быстро бросив взор на великолепные камни, с исполненным достоинства видом ответил:
— Разумеется, я не стану оскорблять отказом светлейшую принцессу и приму этот подарок, который ей угодно вручить мне в знак своего расположения.
— Принцесса, — продолжал д'Альбаран, — любит видеть вокруг себя людей молодых, сильных, отважных и решительных — словом, подобных вам, сударь. И если вы сочтете для себя подходящими условия и согласитесь поступить к ней на службу, то вас примут со всем подобающим почтением, коего заслуживает такой храбрец, как вы. И поверьте мне, скоро вы станете весьма состоятельным человеком.
Вальвер насторожился. Как вы наверняка догадались, слова «состоятельный человек» пробудили в нем живейший интерес к велеречивому посланцу. Он принялся прикидывать, как бы поучтивее выразить свое согласие (отказаться было бы безумием!), а д'Альбаран решил, что Вальвер колеблется. Поэтому, не давая своему визави времени опомниться, он поспешил добавить:
— Примите во внимание, сударь: принцесса могущественна, необычайно могущественна. Влияние ее столь велико, что она способна защитить своих людей даже от всесильного маркиза д'Анкра. Надеюсь, вы понимаете, что ваши вчерашние подвиги наделали много шуму. Вы спасли короля. Вы оскорбили фаворита королевы, человека, который фактически правит этой страной, ибо король еще не достиг совершеннолетия; победив его людей, вы нанесли Кончини жесточайшее поражение. Вокруг все только об этом и говорят. Прошел слух, что маркиз д'Анкр разъярен и поклялся уничтожить вас.
Он мог говорить еще долго, надеясь запугать Вальвера, но это был бы напрасный труд: молодой человек уже все решил и теперь только улыбался, слушая разглагольствования д'Альбарана. Приняв же решение, Вальвер привык идти прямо к цели, поэтому он, отбросив всякие церемонии, заявил:
— Ваше предложение пришлось как нельзя кстати, сударь: я как раз искал возможность поступить на службу к какому-нибудь прославленному вельможе. Но прежде чем перейти к обсуждению соглашения, я должен сообщить вам два условия, от выполнения коих будет зависеть мой окончательный ответ.
— Что же это за условия?
— Во-первых, вы сообщите имя той иностранной принцессы, которая оказала мне честь, заинтересовавшись моей скромной особой.
— Желание совершенно естественное, сударь. Речь идет о герцогине Соррьентес, кузине Его Величества Филиппа Третьего, короля Испании.
И д'Альбаран, с выражением глубочайшего благоговения на лице, согнулся в почтительном поклоне, словно упомянутые им сиятельные лица находились прямо в этой комнате. Вальвер тоже был вынужден скорчить серьезную мину, хотя имя герцогини Соррьентес, столь трепетно произнесенное д'Алъбараном, было ему совершенно неизвестно. Впрочем, для него это не имело никакого значения. Он продолжил:
— Во-вторых, я обязан заранее предупредить, что считаю себя честным и преданным слугой Его Величества короля Франции. Если, будучи иностранкой, герцогиня Соррьентес попытается предпринять что-либо против нашего монарха, я в ту же минуту прекращу служить ей и стану ее заклятым врагом.
Произнося эти слова, Вальвер не отводил своего ясного взора от черных глаз испанца. Тот выдержал взгляд молодого человека и уверенно, без малейших колебаний, ответил:
— Подобные речи в устах такого честного и отважного дворянина, как вы, звучат вполне уместно. Но будьте спокойны, граф. Герцогиня не собирается злоумышлять против короля Франции. Напротив, она от чистого сердца желает ему всяческих благ.
Искренность д'Альбарана не подлежала сомнению. Успокоившись относительно и этого пункта, Вальвер без всяких околичностей продолжил:
— Теперь давайте послушаем ваши условия.
— Герцогиня пожелала лично ознакомить вас с ними. Со своей стороны могу сказать только одно: герцогиня сказочно богата и по-королевски щедра. Поэтому заранее предупреждаю, что каковы бы ни были предложенные ею условия, они в любом случае будут превосходить те, о которых вы только можете мечтать.
Д'Альбаран встал и, дружески улыбаясь поднявшемуся вслед за ним Вальверу, спросил:
— Когда господину графу будет угодно посетить дворец Соррьентес, что находится в конце улицы Сен-Никез?
Вальвер уже готов был воскликнуть: «Немедленно!», но вовремя прикусил язык.
— Я предоставляю ответить на этот вопрос самой герцогине Соррьентес.
— Сегодня среда. Угодно вам будет сделать это в пятницу, в семь часов вечера?
— Послезавтра, в пятницу, в семь часов вечера, я буду стоять у ворот дворца Соррьентес, — пообещал Вальвер.
Д'Альбаран кивнул в знак согласия. Однако он еще не собирался уходить. Со всей возможной учтивостью он произнес очередной комплимент:
— Надеюсь скоро видеть вас своим товарищем, сударь. Поверьте, я искренне рад этому, и душа моя ликует, ибо я глубоко восхищаюсь вашей поистине удивительной силой.
— Ваша похвала для меня тем более ценна, что вы сами, я уверен, могучи, точно Геракл, — вставил Вальвер, также кланяясь.
— Да, — без ложной скромности согласился д'Альбаран, окидывая удовлетворенным взором свои бицепсы, — я никогда не жаловался на слабость мускулов. Прежде чем расстаться с вами, граф, я хочу вас заверить, что вы сразу же произвели на меня благоприятнейшее впечатление. Когда вы станете одним из наших, я почту за удовольствие предоставить себя в ваше распоряжение и оказать вам все те маленькие услуги, которые только старый служака может оказать новичку.
— Премного благодарен вам, граф, — поклонился Вальвер, — для меня это большая честь. Я не премину воспользоваться вашим предложением.
Оба молодых человека были искренни в своих излияниях — но и только. Между ними не возникло той симпатии, которая обычно предшествует началу настоящей дружбы. Д'Альбаран ни разу не переступил границ церемонной вежливости, а Одэ де Вальвер ни разу не вышел из рамок сдержанной предупредительности и просто отвечал любезностью на любезность.