с вами поговорить.
– Со мной? – удивилась девушка и сделала немного неудачную попытку пошутить: – У вас опять изжога?
– Не надо со мной флиртовать, товарищ старший лейтенант, – строго ответил Лев. – Я мог бы вызвать вас и в кабинет, но тогда у вас начались бы неприятности на службе. Я же хочу поговорить с вами без свидетелей, уберечь вас от проблем.
– А что случилось? – Глаза Казариной стали напряженными.
Взяв девушку под локоть, Гуров завел ее в подъезд старого жилого здания, которое имело проходной подъезд. Это сыщик выяснил еще вчера, когда планировал встречу с дознавателем на улице, по которой она регулярно ходила домой с работы. Девушка пошла с ним безропотно. Она позволила провести себя по ступеням, спуститься на площадку, заставленную детскими колясками, и вывести в тенистый двор. Здесь было тихо, безлюдно. Девушка явно нервничала, но Гуров ее успокоил:
– Мы просто поговорим, не волнуйтесь, пожалуйста. Пойдемте сядем вон на ту лавку возле детской площадки.
Казарина как-то обреченно опустила голову и села рядом с полковником. «Кажется, она совсем не понимает, о чем я хочу поговорить с ней, – подумал Гуров. – Не нарисовала бы она в своей голове каких-то нелепых картин, что я хочу с ней переспать. Черт! Начитался показаний и теперь представляю, что обо мне только так и думают женщины-сотрудники, что я такой же, как эти…»
– Прошу вас отвечать мне честно, а наш разговор сохранить пока в строжайшей тайне, кто бы о нем вас ни расспрашивал. Потом вам придется давать официальные показания, а сейчас пока без протокола. Ирина, вы знаете, что произошло со Светланой Моревой?
– С Моревой? – Удивление дознавателя было вполне искренним и неподдельным. – Ну, она попала в немилость к начальству. Я точно не знаю, по какой причине, но ей пришлось уволиться из органов.
– Не знаете или все же догадываетесь о причинах ее увольнения? Ведь Морева долгое время была у вас в управлении на хорошем счету, если не сказать что на лучшем.
– Честно говорю, не знаю! – Глаза Казариной стали умоляющими. – Вам же не сплетни нужны, которыми обмениваются у нас женщины. Их достаточно про всех, в том числе и про Мореву. Догадываюсь, что она в чем-то с начальством не сошлась.
– И все же, что говорят о Моревой? – продолжал настаивать Лев.
– Ну, как вам сказать… – Девушка смущенно опустила голову. – Гадости всякие в основном. Что она из себя недотрогу строит, а сама по мужикам в управлении бегает. Короче, спит с каждым, от кого ей что-то нужно. Поэтому у нее и показатели высокие, и мебель в кабинете лучше, чем у других.
– Вы верили этому?
– Знаете, мне как-то и без Моревой есть чем заняться, – немного раздраженно заметила Казарина. – Мы с ней подругами никогда не были, даже просто приятельницами. Не болтали, в гости друг к другу не ходили, секретами не делились.
– Понимаю, – хмыкнул Лев и достал из кармана сложенную вдвое распечатку сотового оператора, на которой жирно красным маркером обведены звонки, совершенные с телефона Казариной на телефон Моревой. – А как тогда вы объясните мне вот этот факт?
– Что это? – испуганно уставилась она на лист бумаги.
– Это? – Гуров постучал пальцем по тому месту на бумаге, где был написан номер телефона Казариной. – Это ваш номер, с него было сделано около тридцати звонков на телефон Моревой за последние два с половиной месяца. Включая, конечно, и те звонки, на которые Светлана не ответила вам.
– Это что-то неправильное, – энергично замотала головой Казарина. – Я ей не звонила!
– Вот эти звонки были сделаны сразу на следующий день после того, как Мореву изнасиловали в стенах управления, – пропустил реплику девушки мимо ушей Гуров. – Вот эти сделаны в последующие дни, вплоть до того дня, когда Морева попыталась покончить с собой.
– Что? – испуганно прошептала Казарина.
– А вот этот звонок был сделан, когда она уже лежала в коме.
– Боже мой! – Девушка закрыла рот рукой и смотрела на полковника со страхом и надеждой, что он сейчас признается, что пошутил. – И это все правда? Она пыталась с собой покончить?!
– Зачем вы ей звонили? – холодно спросил Гуров.
– Но я не звонила! – с нотками отчаяния в голосе воскликнула Казарина. – Я ей вообще ни разу не звонила, я даже номера ее не знаю.
– Тогда давайте вместе соображать, как ваш телефон мог сам, без вашего ведома, звонить Моревой. Но у телефона нет рук, он не может позвонить, если только кто-то из людей не сделает этого. Кто мог звонить с вашего телефона?
– Да, никто, он же все время со мной…
– Телефон не имеет рук! – сухо напомнил Гуров. – Думайте, Ирина, думайте! Кто и как мог пользоваться вашим телефоном, когда вы выходили из кабинета, когда к вам кто-то приходил в гости домой…
И тут сыщик неожиданно заметил, что щеки Казариной приобрели пунцовый цвет. У женщин так бывает из-за стеснения, стыда, смущения. У некоторых от злости и негодования, но таких эмоций у девушки не было, значит…
– Мужчина? – стал настаивать Лев. – Ну? Кто? У вас отношения с ним? Он мог в ваше отсутствие, когда вы, например, на минуту вышли, воспользоваться телефоном? Половец? Он к вам пытался войти в кабинет, когда вы мне изжогу лечили.
– Но… зачем ему? – Казарина подняла глаза на Гурова, и в них он увидел наворачивающиеся слезы. – Он же… он не может иметь к этому отношения…
– Скажите мне, Ирина, только честно и как можно точнее: когда у вас начались отношения с Половцем?
До встречи с Дубовым оставалось всего десять минут, и Лев торопился. Он хорошо знал этот принцип. Если встреча секретная и ее нельзя провести где-то в укромном месте или на конспиративной квартире, то долго торчать на одном месте нельзя. Встреча должна произойти быстро, буквально на ходу. Сегодня курсант должен передать Гурову какой-то документ, который он нашел в кабинете оперативников на полу. Судя по тому, что Петя успел торопливо сказать Гурову по телефону, это какие-то показания из незарегистрированного дела. Скорее всего, сформированного для того, чтобы шантажировать кого-то.
Встречу Дубову Гуров, уже познакомившийся с городом, назначил в бывшем парке закрытого завода.