— По-видимому, это был только повод, — говорю я. — Тот спор за ужином. А причины для разрыва исподволь накапливались.
— Не знаю, не знаю. У нашего поколения каких только споров не было. И кроме споров, кое-что еще… Бараки на Магнитке… Окопы… Но не могу себе представить, чтобы из-за какого-то спора — хотя бы и в качестве повода — в жертву приносилась семья, многолетние отношения… Это что-то новое. Как говорил Пушкин: «Здравствуй, племя младое, незнакомое!» Так вот, не всегда только радость доставляет нам, старикам, встреча с вашим младым, незнакомым племенем… Хотя оно и не самое уже молодое. Подрастает еще моложе. Те уж вовсе — словно бы из этих самых внеземных цивилизаций…
Он помолчал немного.
— Ладно. Напечатаем вашу анкету. Возьму грех на душу… О-хо-хо, много уж этих грехов — жариться мне в преисподней… Может быть, спасет это вашу семью. Хотя, если от таких вещей зависит семейное благополучие… Следующим камнем преткновения может оказаться какой-нибудь спектакль на колесах — не дай вам бог, конечно.
Он нажал на клавишу селектора.
— Вахтанг Иванович!
— Я вас слушаю, Фрол Петрович.
— Поставьте эту анкету. А рецензию перенесите в следующий номер (раз уж вы для нее места не найдете). Только попросите секретариат проследить, чтобы она не валялась. Я повторяю: она должна быть напечатана в следующем — за вашим — номере. Вы меня слышите? А Прокофьеву я сам все объясню (я ведь ему уже обещал, что рецензия появится в ближайшем номере — вот вы меня каким… идиотом перед людьми выставляете!). Буду с юбилеем поздравлять и объясню.
— Не надо ничего объяснять, Фрол Петрович: я уже подыскал место для рецензии на другой полосе. Кое-что там подрежем и заверстаем ее.
— Хорошо. Сразу место нашлось, когда приспичило. «Подыскал». А то, видите ли, места у него нет.
Это уже главный мне говорит. Селектор выключен.
Я благодарю его. Прощаюсь. Когда прохожу через приемную, все, кто там сидит (а таких, помимо секретарш, еще человека три—четыре), провожают меня до дверей внимательными взорами.
…Никогда ты не узнаешь, Витенька, что я для тебя сделала.
* * *
Я всегда считала комической фигуру этакой деятельной женщины, пробивающей дорогу своему непутевому мужу, обеспечивающей ему жизненный успех. Помните Шурочку у Куприна в «Поединке»? То есть вообще-то эта фигура, конечно, трагическая. Но когда она натаскивает своего супруга перед поступлением в Академию генерального штаба — это совершенно комическая роль. Так вот, довольно неожиданно я сама в такую комическую роль втянулась. Успех с анкетой меня на это подвигнул и окрылил.
Я вдруг поняла, что могу еще кое-что сделать для Виктора. Собственно говоря, «пробить» анкету — это еще не значит пройти до конца по намеченному пути (вы помните мой девиз? — идти до конца!). Что такое анкета? Анкета — пустяк. Это как раз только начало.
В данном случае конечной целью может быть только одно — Астрофизический институт, единственное место, где этими самыми внеземными цивилизациями занимаются не любительски, не дилетантски, а профессионально.
Задача проста и конкретна: найти такого человека, который мог бы позвонить руководству института и попросил бы принять тебя и помочь тебе. Причем попросил бы не просто в качестве отбывания номера, а так, чтобы у этого самого руководства возникло горячее желание со всей первозданной чуткостью откликнуться на этот звонок. Знаете, ведь как бывает: сидит какой-нибудь дядя в своем кабинете и пишет резолюции разноцветными карандашами (для этого у него специально припасена коробка «Радуги», или там «Спартака», или «Кох-и-Нора»…). Ты к нему приходишь с какой-нибудь просьбой, изложенной в письменном виде. Он берет твое заявление и пишет на ней резолюцию. Самую что ни на есть благоприятную для тебя. Допустим — «Прошу рассмотреть». Или даже — «Прошу помочь», «Прошу оказать содействие». Но пишет он эту резолюцию, скажем, синим карандашом. А его подчиненные прекрасно знают, что синюю резолюцию исполнять не надо. Вот если бы была красная — тогда другое дело. Вы, может быть, скажете, что этот столоначальник поступает нечестно? Ну, отчего же! Ведь мы же не знаем, что у вас за просьба — может быть, ее действительно не следует выполнять. Но столоначальник — человек мягкий, ему трудно отказать вам прямо. Вот он и прибегает к этой маленькой хитрости. На мой взгляд — вполне невинной: в конце концов мягкость характера — не самое худшее человеческое качество.
Так вот, если вернуться к моему случаю, мне надо найти человека, который, во-первых, обладал бы каким-то весом в глазах астрофизического начальства, а во-вторых, — выдал бы ему, начальству, «красный», а не «синий» звонок.
Не буду утомлять читателя рассказом о том, к какому перебору вариантов мне пришлось прибегнуть. Скажу только, что, наверное, этот перебор был несравненно обширнее и замысловатее, нежели те, что встречаются в гроссмейстерских шахматных партиях. Кто-то с кем-то отдыхал в позапрошлом году в подмосковном санатории. Кто-то с кем-то еженедельно посещает финскую баню, то бишь сауну. Кто-то кому-то достает книги, а взамен получает продуктовые заказы. Чья-то машина неофициально прикреплена (на техобслуживание) к такой-то автобазе, где директором приятель такого-то. А этот — с этим, тот — с тем и т. д. и т. п. — просто давние добрые знакомые. Наконец я вычислила оптимальную цепочку и в одно прекрасное утро возникла в кабинете «астрофизического» зама по науке.
— Здравствуйте. Я Борисова Лидия Сергеевна. Вам обо мне должен был звонить Иван Павлович.
— Да-да, он звонил, как же, как же. Садитесь, пожалуйста.
По внешности «астрофизик» — этакий классический английский боцман. Ширококостый крепыш, голова растет почти из туловища. Широкая добродушная физиономия, окаймленная шотландской бородкой. Из-под водолазки (он меня встретил без пиджака, за что извинился) проступает тяжеловатая мускулатура атлета не первой уже молодости. Ему бы еще тельняшку и трубку в зубы… Впрочем, трубку он вскоре действительно закурил (испросив у меня на то разрешение), а тельняшку я мысленно представляла себе на протяжении всего нашего разговора.
— Лидия Сергеевна, Иван Павлович в общих чертах изложил мне вашу просьбу, но, откровенно говоря, я его не совсем понял, а переспрашивать, признаюсь, было неудобно (Иван Павлович, как вы знаете, человек занятой). Насколько я понимаю, ваш муж хотел бы работать в нашем институте, причем заниматься такой экзотической проблемой, как внеземные цивилизации Но, во-первых, мне не очень понятно, почему ваш супруг сам не принимает участие в этих переговорах, а во вторых, он ведь, насколько я понимаю, по своей специальности и по роду нынешней деятельности далек от этих сфер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});