Читать интересную книгу Король-Уголь - Эптон Синклер

Вот опять они подошли к Джеффу Коттону. С полдюжиной помощников тот старается осадить толпу, рвущуюся к стволу шахты, и натягивает колючую проволоку, чтобы не подпускать никого на близкое расстояние. «Да, не особенно он вежлив, — подумал Хал, — но женщины, когда они в истерике, хоть кого доведут!» На все вопросы обезумевших от ужаса женщин Коттон отвечал:

— Да, да! Будет новый вентилятор… Мы делаем все, что в наших силах, поверьте! Мы их спасем! Ступайте по домам и ждите!

Но, конечно, никто не уходил. Как может жена сидеть дома, заниматься стряпней или стиркой, если ее муж в это время гибнет от удушья под землей? Лучше уж она побудет здесь, у ствола шахты, — так все-таки поближе к нему! Иные женщины стояли, не сходя с места, уже несколько часов; другие бродили по улицам, спрашивая и переспрашивая одних и тех же людей, не видали ли они их близких. Ведь кое-кто уцелел: Патрик Берк, например. Может, нашелся еще кто-нибудь…

27

Позднее в этот вечер Хал столкнулся на улице с Мэри Берк. Она уже давно нашла своего отца и проводила его в трактир О'Каллахена, где он собирался отпраздновать милость провидения. Теперь Мари одолевали более серьезные тревоги. Шахте № 2 тоже угрожает опасность! Взрыв был такой огромной силы, что в шахте № 2, несмотря на то, что она отстоит не меньше чем на милю от места катастрофы, выбыл из строя передаточный механизм вентилятора. Словом, вентилятор остановился. Кто-то пошел к Алеку Стоуну просить разрешения вывести людей, но Стоун отказал.

— Как вы думаете, что он ответил? — воскликнула Мэри. — «Черт с ними, с людьми! Спасайте мулов!»

У Хала как-то вылетело из головы, что в Северной Долине существует еще одна шахта и там в этот момент работают сотни мужчин и подростков.

— Неужели они еще не знают про взрыв? — спросил он.

— Грохот-то они, наверно, слышали, — ответила Мэри. — Но они толком не знают, что именно произошло, — начальство ведь им ничего не скажет, покуда не поднимут наверх мулов.

Хоть Хал уже на многое насмотрелся в Северной Долине, все же он не в состоянии был поверить ее словам.

— Откуда вы это знаете, Мэри?

— Мне только что рассказал молодой Роветта. Он стоял рядом и слышал собственными ушами.

Хал поглядел на Мэри.

— Пойдемте узнаем поточнее, — предложил он, и они пошли по главной улице в гору. По дороге к ним присоединилось много народу, так как известие о новой беде уже успело облететь поселок. Мимо проехал в автомобиле Джефф Коттон.

— Что я вам говорила? — воскликнула Мэри. — Если этот тип куда-нибудь едет, значит наверняка нужно провернуть какое-то грязное дело!

Они пришли к шахте № 2, где уже собралась толпа. Начинался бунт. Женщины и дети кричали и жестикулировали, грозя ворваться в контору и по телефону, соединенному с шахтой, предупредить рабочих об опасности. Начальник охраны был уже здесь и старался осадить толпу. Хал и Мэри подошли в тот момент, когда миссис Дэйвид, муж которой находился в этой шахте, визгливо, как дикая кошка, кричала на Коттона, размахивая кулаком перед его носом. Тот вытащил револьвер и нацелился в женщину. Хал так и рванулся вперед. Объятый слепым бешенством, он готов был схватить за горло начальника охраны.

Но Мэри вцепилась в Хала обеими руками и не дала ему тронуться с места.

— Стойте, не лезьте в драку! Хотите, чтобы вас убили?

Хал был поражен ее силой. Он был также поражен ее внезапной яростью. Каких только слов она ему не наговорила!

— Идиот сумасшедший! Ума не больше, чем у женщины! Сам лезет под дуло револьвера!

Но острый момент миновал; миссис Дэйвид отступила, и начальник охраны убрал оружие. А Мэри продолжала бранить Хала, таща его в то же время за рукав.

— Пошли! Пошли отсюда!

— Но, Мэри, мы обязаны что-то сделать!

— Говорю вам, что ничего вы не можете сделать! Или вы совсем уже не соображаете? Я не пущу вас под пули! Пошли!

И то уговорами, то силой она увлекла его прочь.

Хал пытался поразмыслить. Правда ли, что рабочим и этой шахте угрожает реальная опасность? Неужели возможно, чтобы администрация с таким хладнокровием пошла на столь серьезный риск? Да еще в такой момент, когда у нее перед глазами весь ужас сегодняшней катастрофы? Нет, он не может этому поверить! А тут еще Мэри, шедшая с ним рядом, начала успокаивать его: ничего там не случится — это Алек Стоун своими жестокими словами довел ее до безумия.

— Помните, как-то раз прекратилась подача воздуха, и вы сами помогали поднять мулов на-гора? Тогда же вам это не показалось страшным — так и теперь. Всех вовремя выведут!

Она скрывала свои подлинные чувства, желая уберечь его от опасности, и Хал послушно шел за ней, не переставая думать, что бы можно было сделать. Из головы не выходили его друзья из шахты № 2, его лучшие друзья: Джек Дэйвид, Тим Рэфферти, Вресмак, Андрокулос, Кловоский. Как там они в этом глубоком темном подземелье терпят все эти муки? Им, наверно, дурно, многие падают обморок, но зато уж мулов спасут! Хал то и дело останавливался, но Мэри тащила его дальше, приговаривая:

— Ничего вы не можете сделать! Ничего!

И он снова погружался в размышления: «Что же все-таки делать?» Несколько часов тому назад он куражился изо всех сил перед начальником охраны, и за это ему пригрозили пистолетом. А сейчас, если он попадется Коттону на глаза, его в два счета вышвырнут отсюда вон, только и всего!

28

Так они дошли до дома Мэри. Рядом жила словачка, миссис Замбони, о которой Мэри рассказывала ему смешные истории. В течение шестнадцати лет миссис Замбони каждый год рожала по ребенку, из которых одиннадцать выжили. Ее муж тоже попал в эту катастрофу; сейчас она металась с безумным видом по улицам и почти весь ее выводок следовал за ней по пятам. Время от временя она начинала выть, как раненое животное, и ребятишки вторили матери на разные голоса. Хал остановился, прислушиваясь к этим звукам, а Мэри, заткнув уши, бросилась в комнату. Хал последовал за ней и увидел, что она упала на стул и истерически зарыдала. Тут только он понял, чем была для Мэри эта ужасная катастрофа. Достаточно тяжко это было и для него, но ведь он мужчина, ему надлежит быть более стойким перед лицом бедствий. Мужчины гибнут и на работе, и на войне, другие мужчины видят это, и у них вырабатывается известный иммунитет. Но женщины, ведь они — матери! Женщины в муках рожали этих мужчин, кормили их своим молоком, растили с неиссякаемым терпением — им никогда не привыкнуть к таким страшным зрелищам! И, наконец, женская доля тяжелее мужской. Мужчина погибает — и дело с концом. А у женщины впереди жизнь с тяжким грузом воспоминаний, ей предстоит в горьком одиночестве вести отчаянную борьбу за кусок хлеба. Она обречена на то, чтоб видеть страдания своих детей, постепенно гибнущих от лишений.

Жалость Хала ко всем страдающим женщинам внезапно сосредоточилась на этой девушке, рядом с ним. Добрая душа! Сейчас у нее мет мужа-шахтера, но когда-нибудь он будет, и она заранее переживает муки неотвратимого будущего. Он смотрел, как она сидит на стуле, сжавшись в комочек, и вытирает слезы подолом ситцевого платья. Она была неизъяснимо трогательна, как ребенок, которому причинили боль. Среди рыданий у нее вырывались отдельные фразы, словно мысли вслух:

— Несчастные женщины, несчастные… несчастные. А какое лицо было у миссис Йоноч! Она бы бросилась туда вниз, в шахту, если б ее не оттащили!

— Не мучьте себя так, Мэри! — взмолился Хал, будто веря, что слова его могут подействовать.

— Оставьте меня в покое! — прикрикнула она. — Дайте мне выплакаться!

И Хал, не привыкший к женским истерикам, стоял, не зная, что ему делать.

— Здесь столько горя, что представить себе невозможно! Куда ни глянешь, всюду женщины, и у всех глаза, вспухшие от слез, и ни одна не знает, увидит ли она опять своего мужа! Или своего сына, который, может быть, сейчас умирает, а она не в силах ему помочь!

— И вы не в силах, Мэри, — снова взмолился Хал, — убиваетесь только зря!

— Зачем вы мне это говорите? — вскричала она. — А сами вы не лезли только что под пулю Джеффа Коттона из жалости к миссис Дэйвид? Нет, никто этого не может вынести!

Он не нашелся, что ответить, только пододвинул стул и молча сел с ней рядом. Через некоторое время она начала успокаиваться, вытерла слезы и долго сидела, тупо уставившись через открытую дверь на грязную узкую улицу.

Хал смотрел туда же, куда и она. Груды шлака, жестянки из-под томатов. А вот двое грязных малышей миссис Замбони шарят палками в мусорной куче, может быть, ищут чего поесть или чем поиграть. Высохшая трава по обочинам дороги покрыта черной угольной пылью, — как и все в этом поселке. Ну и пейзаж! А эта девушка никогда не видела ничего более привлекательного! День за днем, всю свою жизнь она глядела только на это! Так смеет ли он хоть на миг упрекнуть ее за мрачные настроения? Какой мужчина, какая женщина, живя в подобной обстановке, может сохранить оптимизм, мечтать о красоте, стремиться к вершинам благородства, смелости и радостного служения людям? Сам воздух здесь насыщен миазмами отчаяния; это не реальное место — такое может только присниться в кошмарном уродливом сне! Это как темный глубокий колодец, преследующий сейчас воображение Хала, на дне которого мужчины и подростки умирают от удушья!