«О-о-о-о. Ох».
«Не переживай. Мы с радостью переберемся к тебе. Нам так не терпится встретиться с тобой».
«Нет! Вы можете украсть… можете обмануть меня, как обманул этот чертов маленький золоченый жулик Эйкен Драм!»
«Мы так не поступим, Фелис. Мы не любим Эйкена и других твоих врагов. Мы докажем тебе свою дружбу. Мы не просто найдем твоего любимого, мы сделаем даже больше. Мы доставим его к тебе».
«А вы сможете?..»
«Один из нас психоиндуктор-корректор магистерского класса. Остальные тоже сильны. К тому же мы молоды, Фелиция. Как и ты! Мы верим в действия».
«Но провести МЕНЯ вам не удастся».
«Нет, конечно, нет… Мы хотим, чтобы ты возглавила нас. Ты сильнее любого из нас».
«Возможно. Но если вы будете действовать совместно… Слушайте. Пусть сюда явится только один из вас».
«Так не получится, Фелис. Чтобы вернуть тебе твоего Куллукета, нам потребуются скоординированные усилия по крайней мере пятерых».
«Пятерых? Хорошо. Но никого больше. Вы поняли?»
«Договорились. Знаешь, мы можем помочь тебе и еще кое в чем. А ты можешь помочь нам!.. А теперь назови свое точное местонахождение в Испании».
«Я живу вот здесь. Видите мое логовище на горе Муласен?»
«Видим. Мы явимся к тебе через пятнадцать дней. Жди. До свиданья, друг наш Фелиция».
«До свиданья, дьяволы».
Элизабет сидела за столом напротив Крейна. Буря миновала. Солнечные лучи, заглянувшие в восточные окна шале, упали на угли в догорающем очаге, которые превратились в комья белой золы.
– Когда я только прибыла в плиоцен, – сказала Элизабет, – я воспользовалась своими трансментальными возможностями и обшарила всю планету в надежде обнаружить других людей – операторов своего уровня.
– Я помню. Это было в тот вечер, когда мы ехали из Привратного Замка в Ронию. Ты тогда установила прочный экран, но я понял, что ты занята сканированием.
Элизабет сидела в кресле, лицо ее осунулось. Крейн послал телепатический вызов леди Дедре, земной женщине в золотом торквесе, бывшей некогда доверенным лицом Мейвар, а теперь помогавшей Элизабет.
– Я зарегистрировала единственный нечеткий сигнал, соответствующий человеческому модусу. Он, казалось, исходил откуда-то с другого конца Земли. Я понимала, что сканирование было неполноценным, поскольку мои ультрасенсорные способности еще только восстанавливались, поэтому я приняла этот слабый импульс за эхо и не придала ему значения. Но оказывается, сигнал был реальным.
– Ты была не в состоянии исследовать его подробнее?
– Трансментальное восприятие на дальних расстояниях – это особое искусство, требующее огромных затрат энергии. Великий Магистр, если он в добром здравии, способен здесь лишь на кратковременные порывы – подобно тому, как ныряльщик может погружаться под воду без акваланга. Но долго такое напряжение без специального дополнительного снаряжения или без поддержки нескольких других разумов выдержать невозможно. – Элизабет устало провела рукой по лбу. – Теперь нам с тобой нужно попытаться собрать кое-какую информацию о так называемых дьяволах. Но я точно знаю, кто они такие. О Господи, даже слишком хорошо знаю.
– Тану долгое время не вспоминали о них, – сказал Крейн. – Прошло уже двадцать семь лет. Группа активных операторов прошла через врата времени и вступила в сражение против нашего боевого товарищества, нанеся нам ужасающее поражение. Когда чужаки покинули Европу, все записи об этом событии в официальной летописи были уничтожены. Лишь немногие из нас по-настоящему задумывались над тем, что сталось с людьми-операторами, и больше всех – покойный Гомнол. Мы догадывались, почему он проявляет такой интерес! Но способности Гомнола к трансментальному восприятию были весьма скромными. Он так и не сумел обнаружить этих людей.
– Мятежники находятся в западном полушарии. В том месте, которое на Старой Земле называлось Флоридой. – Элизабет закрыла глаза и погрузилась в болезненную задумчивость. – Мне было всего семнадцать, когда произошел Мятеж. Я была наставником-подмастерьем на маленькой, заброшенной, заснеженной планете. Но уже тогда я была членом Братства – и мне никогда не забыть реакцию трехсот миллиардов разумов экзотиков на попытку переворота. Понимаешь, Крейн, Галактическое Содружество пошло на огромный риск, приняв человечество в свою замечательную цивилизацию, невзирая на нашу психосоциальную незрелость. А мы растоптали их веру в нас.
– Насколько я понимаю, мятеж был кратким, активные действия продолжались всего несколько месяцев.
– Верно. Тем не менее на заживление шрамов требуются годы. Для человечества это было величайшее унижение… Конфедерация землян, подавляя заговор, действовала безжалостно. Это было необходимо для подавления заговора. Пострадало огромное число ни в чем не повинных людей. И все же в конечном итоге Галактическое Содружество стало сильнее, чем когда-либо прежде.
– Еще одна felix culpa?
Элизабет открыла глаза и насмешливо посмотрела на экзотика.
– Судя по всему, история человечества изобилует ими.
Дверь в комнату открылась, и вошла леди Дедра, держа в руках поднос с завтраком. Она сопроводила свое появление робким ментальным приветствием. Крейн поднялся, собираясь уходить.
– У тебя достанет сил будущей ночью снова нести дозор? – спросил он.
– О да. – Элизабет была полна решимости идти до конца. – Мы должны проследить дьяволов Фелиции до самого их дома. Пересчитать, если сможем – опознать, а затем решить, как противостоять исходящей от них угрозе. Отдохни, а в семь присоединяйся ко мне. – Она саркастически улыбнулась. – И тогда мы попробуем предпринять наше первое маленькое путешествие к черту на кулички.
13
В дельте реки Сувонны на западном побережье острова Окала было два часа ночи. Гигантская серебристая рыбина на минуту затихла, затаившись в глубокой черной воде, расцвеченной лунными бликами, требуя кратковременной передышки в состязании с Марком Ремилардом.
В течение шестнадцати часов огромный тарпон старался освободиться от пут, неразрывно связавших его с человеком. В длину тарпон достигал 430 сантиметров и весил 295 килограммов. В углу его рта прочно засел крючок с жестко армированным цевьем, которое тарпон не мог перекусить своими острыми зубами. Поводок из плетеного волоса был настолько непрочен, что мог лопнуть при нагрузке даже в семь килограммов. И все же тарпону не удавалось вырваться на свободу – настолько велико было искусство рыболова, навязавшего ему эту игру. Приближался момент, когда терпение и человека, и рыбы было на исходе. Спустя какое-то время либо рыболов должен был допустить ошибку в движениях, поскольку переутомленные мышцы уже отказывались служить ему и леска должна была порваться, либо тарпон должен был подчиниться рваному ритму выучивания и покорно замереть на конце роковой нити, дожидаясь, пока в его тело не воткнется острога.