планируете, брат? — Адем общается с бригадиром строителей, продолжая пить чай.
— Тимур, ты куда? — окликает меня Адем.
А я даже не замечаю, что двинулся в сторону парочки, стоящей на крыльце. Оборачиваюсь на голос будущего каинпедаш[2]. Но ничего не отвечаю, игнорируя. Он не настаивает, снова возвращается к разговорам со строителями. Верно решил, что я по делу. Осматриваюсь. Прохожу через перекопанный участок земли, утопая своими Луи Виттон в грязи.
— Тимур Назарович, я начинаю вас бояться, — смеется Заболоцкий, таким образом меня приветствуя.
А Таня не смеется. Она на меня не смотрит. Она злится. А может быть ей все равно. Я уже не знаю.
— Что вам нужно, господин Айвазов?
Что мне нужно? А шут его знает. Успокоиться не могу, когда на нее смотрю. Будто голову вырубает на хер.
Она наконец-то оглядывается. Мы с Татьяной смотрим друг другу в глаза, вкладывая в этот взгляд всю страсть и ненависть, на которую только способны. А способны мы на многое. Интересно, с ним она такая же горячая? Конечно, как же иначе. И горячая, и свободная, и распущенная, и жадная. Влажная… Умеющая вознести мужчину на седьмое небо.
— Пошли, Макар, нам еще в банк ехать, — убирает волосы за уши Таня, быстро спускаясь по ступеням.
Тянет своего любовника за локоть, он послушно следует за ней.
— Битый ишак бежит быстрее лошади, Заболоцкий. Бизнес свой береги, а то, как бы чего не случилось.
— А я думал, господин Айвазов, вам маркетолог нужен, — задерживается у водительской двери.
— Больной! — хлопает дверью моя бывшая, исчезая внутри поносной тачки.
Заболоцкий смеется, качает головой и садится за руль. Его дерьмо-машина медленно трогается с места, поднимая клубы пыли.
Смотрю им в след. От зависти и злости пересыхает в горле, рот деревенеет, глаза красной пеленой застилает. Кипучая ревность, непреодолимая. Обуреваемый схожим чувством Отелло убил Дездемону. Ужасное, неприятное, раздражающее ощущение, оно меня, привыкшего к порядку, из колеи выбивает. Мне как будто тарелку мяса дали понюхать и тут же забрали. А я все еще голоден.
Что мне нужно? Еще одну ночь хочу, такую же страстную, чтобы Таня билась и дрожала подо мной, чтобы время остановилось. Зачем она вообще все это позволила, если не хотела? Ах, ну да, ей же все равно с кем. Развлеклась, расслабилась, оргазм получила. Сегодня вот ночь Заболоцкому достанется. Дала по старой памяти, а потом прогнала за ненадобностью. Не могу в руки себя взять, убивать хочется.
Глава 33
Тимур
Очередной вечер у Адема. Ясемин поет для гостей. Тонким, хорошо поставленным девичьим голосом она умело тянет старинную турецкую песню, а сестра ей аккомпанирует. Все присутствующие внимательно слушают, периодически вздыхая, восхищаясь и аплодируя. Турчанка одета в вышитое золотом, застегнутое до самого верха платье с воротником стойкой и юбкой в пол. Ее волосы убраны и покрыты шелковым полупрозрачным платком. Она стесняется смотреть кому-либо в глаза и сверлит взглядом стену. И это хорошо, так как жена мужчину может и визирем сделать, и опозорить. За Ясемин переживать в этом плане не приходится.
Отец внимательно наблюдает за дочерьми и с гордостью кивает головой в такт музыке. Я стою позади всех, в углу комнаты. Почему-то сегодня садиться на один из многочисленных расшитых золотом пуфиков Адема и Лейлы совсем не хочется. Мне не хватает кислорода, тянет на воздух. Дом брата сегодня кажется чересчур заваленным мебелью. Когда мелодия подходит к концу и все начинают восхвалять исполнительницу, я выхожу на веранду. Здесь свежо, приятно пахнет цветущим гибискусом и зеленью, а еще слышно пение сверчков и кузнечиков.
В последнее время я стал встречать ее слишком часто. Воспоминания накрывают меня повсюду, от них не спрятаться, не скрыться. Вот и сейчас в голове крутятся мысли о нашей первой встрече. Мы тогда случайно сели на одну скамейку в парке. Я долго смотрел на незнакомку, не мог перестать, будто чокнутый. Но, как говорится, не соблазняйся только внешним видом.
— Меня Таней зовут, — улыбнулась она, начав разговор первой и глядя на меня своими очень красивыми сияющими синими глазами.
Я молодой и активный, она красивая.
— Могу предсказать тебе будущее, — взяла она мою руку и прочертила на ней пальчиком невидимые узоры. Приятно.
— И что же у меня за будущее, Таня? — ощутил в тот момент щемящее чувство в груди, совершенно несвойственное безбашенному двадцатилетнему парню.
— Ты с ума сойдешь от любви. Будешь всю жизнь боготворить одну блондинку, — ее звонкий смех лишил меня остатков разума.
Чтобы услышать его снова, я готов был душу продать шайтану.
— А блондинка меня любить не будет?
— Оо, это тайна! — рассмеялась красивая Таня.
— А если я тебя поцелую, скажешь? — схватил я ее за руку, нагло притягивая к себе, протаскивая по доскам лавки.
— Что!? Нет.
Она заупрямилась, пытаясь отодвинуться. Ошалев от моей наглости.
— Эй! — отбиваясь, — так нельзя! Мы три минуты назад встретились. Я даже имени твоего не знаю!
Но я не послушался, голову наклонил, к себе притянул и поцеловал прямо в губы. Вкус ее рта напоминал вкус спелого граната. Я его на языке катал, пробовал снова и снова, изучал, наслаждаясь. Мы тогда до вечера целовались. Мне охренительно понравилось.
Потом оказалось, что мы практически соседи — живем в одном доме на разных этажах. Я всё силился понять — как? Как я мог пропустить такое чудо, жившее прямо у меня под носом? Родители купили эту квартиру лет пять назад и для меня это время как раз пришлось на старшую школу. Гимназия с уклоном в языки, плюс спорт, поездки на соревнования — да мне дышать было некогда, не то, что на симпатичных соседок заглядываться. А после школы отец оперативно пристроил меня в семейный бизнес и первая стажировка была в Турции. И вот, в очередной раз вернувшись с родины, я случайно встретил её в парке недалеко от дома.
Думал, от моих чувств за годы ненависти камня на камне не осталось, а, оказывается, есть они, свежи, как цветок гибискуса. В тот день я вкус кожи ее попробовал, щеку облизал и надолго запомнил, такой по ощущениям была только Таня. Что-то среднее между фиником и яблоком. Встреча с Таней — нечто такое, чего в моей жизни больше никогда не было.
Я испортил ее еще до свадьбы, не смог удержаться. Всю перецеловал, изгибы, ложбинки и впадинки, испробовал каждую кислинку. Но разве может снег выдержать жару? Таня всегда была другой. Она до конца так и не поняла, чего именно я искал в браке.