гору некогда глянуть, а уж ночь скоро.
Всех мужчин отправили под замок, и в крепости свободно могли ходить только женщины, дети и старики. Ульре сказала, что и Торвальд вернулся, и что он тоже со всеми сидит в подвалах. И это была первая радостная новость за все эти дни. В подвал посадили даже хромого стиварда, и Ульре осталась за главную, поэтому дел у Олинн сразу появилось столько, что крутись, как хочешь.
До своей комнаты она едва добралась к полуночи и упала в кровать не чувствуя ног от усталости. Всё обернулось неожиданно и очень странно. Теперь ей нечего было опасаться допроса и наказания от отца. Новым хозяевам замка до младшей экономки не было никакого дела, а о том, что она дочь ярла, пусть и незаконнорожденная, никто из дворовых и слуг упоминать не стал. И это неожиданное спасение сильно озадачило Олинн. Весь вечер, несмотря на заботы и беготню, её не покидали мысли о загадочной звезде, что растаяла на её ладони. Как она попала в сокровищницу? Кто её взял и отдал Игвару? И почему она преспокойно висела у него на груди, а как только она к ней прикоснулась, то исчезла? Почему именно на её ладони?
После того, как угроза расправы перестала висеть над Олинн, её мысли потекли совсем в другом направлении. И она решила узнать, откуда вообще взялось это украшение. И если она выяснит, то уж потом можно будет узнать и что у него за странные свойства. Она вспомнила браслет на руке Фэды и то, что узор на нём был чем−то похож. Сестра говорила, что отец Хельда привёз его с юга, так может и звезда родом оттуда же? Может отец привёз её из очередного похода? Тогда, наверное, Торвальд должен знать откуда она взялась. Как только его освободят, ей нужно поговорить с ним об этом.
Глава 12
На следующее утро она встала чуть свет и сновала туда−сюда, отпуская из кладовой продукты, и следила за подготовкой комнат для гостей. А комнат понадобится много, потому что командор Брендан Нье'Риган был уверен: ярл Римонд примет условия короля. А значит, скоро здесь будет полно гостей.
Сам командор посмотрел на Олинн, как на пустое место. В этом ужасном необъятном фартуке, с лицом, перепачканным мукой, сажей и пылью, и в старом платке, намотанном на голову, она была похожу на одну из рабынь ярла. Но Ульре сказала, что это и хорошо. Хоть воины-южане и не бросились насильничать, но кто знает, как всё пойдёт дальше.
Командор был красив, хоть и черноволос. Не удивительно, что все рабыни и дворовые девицы заглядывались на него. Его синие глаза и статная фигура заставляли девушек, идущих по двору с корзинами, замедлять шаг и выпячивать грудь. Видно было, что все они не прочь получить свою долю внимания от красавца-южанина.
А ещё Олинн удивилась тому, что воины-южане не пили безмерно эль и не покидали своих постов, зорко наблюдая за тем, что происходит в крепости. В отличие от них, хирдманы ярла Римонда, захватив богатую добычу, уже вселились бы от души.
Олинн посмотрела на командора и почему-то подумала, что у ярла и правда нет выбора, кроме как согласиться на предложение короля. Ведь всё, что ему дорого, всё это осталось здесь, в крепости. Его единственный сын, жена, дочери, его сокровища и сам замок, и, если король уничтожит всё это, как обещал его командор, что останется у Белого Волка? Одним ударом король обезглавил своего заклятого врага. Ударил Белому Волку прямо в сердце.
А на следующий день пришли новости — война закончилась. Ярл сдался и Север проиграл.
У Красного порога воины ярла сложили оружие, Север и Юг подписали мирный договор, который назвали Серебряная скрижаль. Отныне граница подвинулась далеко за Перешеек на север, а земли нескольких ярлов, в том числе Олруда и Бодвара, отошли под протекторат короля Гидеона. И, чтобы сохранить жизнь своему сыну, в качестве дани ярл Римонд Олруд пообещал королю в жёны свою красавицу-дочь. А вместе с ней в приданое обширные северные земли — дорогу, ведущую в Серебряную бухту.
Эта новость облетела вмиг весь замок, а Олинн подумала: ну надо же, как всё обернулось! Фэда станет королевой! И, наверное, это хорошо. Тогда война закончится и Олруду нечего будет бояться. Вот только Фэда влюблена без памяти…
И вечером Олинн пошла сама отнести ужин сестре, чтобы с ней поговорить. Она знала, что несчастная Фэда будет вне себя от горя.
Всех детей ярла Римонда заперли в разных комнатах, и у каждой стояла охрана. Слишком уж велика была ценность этих заложников. Но воин, охранявший дверь в комнату Фэды, молча отпёр двери для служанки с подносом еды и заглянул только под полотно, которым был накрыт ужин.
Когда Фэда узнала Олинн, она бросилась ей на шею, едва не перевернув плошки и миски с едой. Лицо у неё осунулось, и под глазами залегли глубокие тени. Она плакала и плакала, и никак не могла успокоиться. Олинн составила миски на столик и, погладив Фэду по плечу, села рядом на кровать и произнесла тихо:
− Ну не плачь, не плачь! Всё могло ведь обернуться куда хуже. Нас могли убить, замок могли сжечь, но мы все живы. И твой отец, и брат. А ты… ты станешь королевой, представляешь?! Не плачь… Поешь лучше, ты такая бледная.
− Да не могу я есть! Убери, пожалуйста! — отмахнулась Фэда, отталкивая поднос.
− Ну хватит тебе… Ты жива — это главное. А с риг ярлом видишь, как вышло — он нас предал. А уплыла бы ты в Эгельстайн, могло ведь всё ещё хуже обернуться! Выйти замуж за короля — это не самое ведь страшное, — успокаивала её Олинн.
− Я не могу выйти замуж за короля! Ты не понимаешь, Линна! Не могу! — воскликнула Фэда срывающимся голосом. — Лучше в реке утопиться!
− Ну что ты сразу топиться! Хватит уже! — Олинн отбросила с её плеча растрепавшиеся волосы. — Давай я тебе косу заплету, хватит плакать.
− А что мне делать? — Фэда оторвала от заплаканного лица ладони и произнесла, едва сдерживая рыдания: − Только в реку со стены! Я беременна! Линна! Понимаешь?! Когда отец узнает… когда король узнает… меня же просто убьют! Отец сам меня убьёт!
− Что?! — удивлённо воскликнула Олинн, выпуская волосы Фэды из рук. — Ты и Хельд… Фэда! Ох, Луноликая! Да ты с ума сошла?!
− Мы же