прекращаю танцы, и встаю как боец в позе готовности.
— Всё ты поняла, Агата. Любому, даже самому незаинтересованному мужику нужна рядом красивая юбка. У трусиков больше побед, чем у мозга и богатого кругозора. — дура, да что она вообще знает о Викторе? — в этот момент подбегает Альфит и, по просьбе Вики, берёт меня за руку и говорит, что нам уже пора.
— Не такой уж и лев этот тигр, раз ты такая злюка. Ведь дело то точно не в Артёме, я это знаю. — она со злобой выкрикивает это на весь зал, словно специально! Я вырываюсь из рук Альфита, после чего со всей мочи ударяю ей рукой в тупую башку своей правой порванной босоножкой.
— Пошла ты.
— Не успели. — Альфит больше даже не пытается увести меня.
XIV
Утром просыпаюсь без головной боли, без потери осознанности произошедшего, без тени стыда, без злости и без репутации. Я открыла глаза и подумала, что я хочу заварной эклер — об остальном мне и думать не хотелось. Но я всё же беру в руки телефон и вижу больше ста отметок в социальных сетях, двадцать один пропущенный от Артёма, несколько сообщений от Виктора, Альфита и Вики и даже пропущенный от Елены Николаевны. Не знаю, с чего и начать… поэтому иду по порядку — эклер.
— Доброе утро, королева вечеринки! Расскажи мне всё в подробностях! — я не сомневалась, что мама с нетерпением ждёт, когда я только-только открою глаза, чтобы тут же выведать обо всём, что произошло. Домой я вернулась практически трезвая, так как мои три сладких бокала «Джуси Кутюр» внесли только незначительные коррективы в моё опьянение, но достаточные для того, чтобы, не задумываясь и секунды, влепить босоножкой по лицу Инги.
— Знаешь, что мне из этого всего сейчас интересно узнать?
— Почему я была босиком?
— Ну уж нет, такого от тебя смею ожидать даже на выборах президента с твоей кандидатурой.
— Что же тогда?
— Ты ударила эту дуру из-за того, что она оскорбила Виктора или потому что сделала намёк на секс с Артёмом? — я даже не задумывалась, что стало причиной моей агрессии, а их здесь, очевидно, было две. Можно было и второй босоножкй добавить.
— Я не знаю.. — я съедаю свой эклер, и чувствую, как крем истязает меня удовольствием. Это даже в какой-то степени приятнее, чем заниматься любовью. Вот если бы Инга рассказала, как они с Артёмом ели эклеры — я бы точно не оставила от неё живого места. Я слишком доверяю Артёму, чтобы поверить в её провокации, но я совершенное не понимаю для чего они. Во всех поступках должна быть хоть какая-то логика, но пока я наотрез её не вижу.
Возвращаюсь к телефону и открываю первое сообщение: «Ну как ты, уже убила Билла?» — от Альфита, «Красотка, Агата. Позвони утром, обсудим!» — от Вики, «Какого хрена?» — от Артёма и «Заедь в офис.» — от Виктора.
Последние два напрягают меня не на шутку. Учитывая, что сегодня суббота, то у Виктора есть только по-настоящему весомый аргумент позвать меня на работу, за всё время он ни разу так не делал. Открываю диалог сообщений с Артёмом и подозреваю, что он уже в курсе событий вчерашнего дня, но вместо этого вижу моё фото с лилиями. Чёрт! Набираю ему, тишина, и один из самых неприятных голосов в мире «Абонент временно недоступен.» Следом отвечаю ребятам и набираю Елену Николаевну.
— О, Агата, да, вчера вечером звонила тебе. Как вообще дела то? — решаю, что сегодня, как никогда лучше, подходит выражение «всё в порядке».
— Всё в порядке, Артём улетел в Уфу по работе, меня сегодня вызвали на работу, так что сейчас пойду. Как ваши дела?
— В Уфу? «Язык до Киева доведет». Знаешь, это меня и беспокоит. Хорошей жизнью жить начал и про семью забыл.
— В каком смысле?
— Обещал Марии купить пианино… И где? Да, у нас тяжёлые отношения после всего, что он натворил. Но и сам то он должен или нет проявлять хоть какую-то инициативу?
— Не звонит? Я думаю, что он сейчас много работает, даже мы стали реже видеться.
— Ох… когда чего-то сильно хочешь, никаких препятствий не встретишь. — не всегда всё так просто. Иногда в жизни случаются ситуации, когда ты зависишь не только от собственного желания… тут же прерываю свой ход мысли. Всё верно — никаких препятствий. Тотсамый оказался просто трусом, а я вновь мысленно нашла ему оправдания, даже спустя столько времени.
— Очень нестерпима к мужчинам, которые не сдерживают свои слова, но по отношению к Артёму за всё время, что мы вместе, мне не приходилось за ним этого замечать. Знаю только, что Марию он любит больше, чем небесный свет. Поэтому, думаю, стоит подождать.
— Как бы не состариться. — иногда меня, по правде, очень удивляет категоричность к собственному сыну в разговорах с «чужим» человеком. Конечно, семья Артёма приняла меня, как нельзя лучше, но всё же в этом было что-то нетипичное. Но я не могу поддержать её слов негодования той или иной раз. Человек, который находится рядом — это осознанный выбор, и сказать о нём плохим словом — противоречить себе же самой.
Ещё несколько секунд мы болтаем про хороший урожай на счастье всех дачников и про первое выступление малышки Мари.
После разговора я снова набираю Артёма «Абонент временно недоступен». Захожу в ванную, чтобы прибраться, и на телефон поступает уведомление «Не забудьте указать длительность вашей менструации». Сердце падает в пол, и я понимаю, что у меня задержка уже больше девяти дней. Такого у меня никогда не было раньше.
Забегаю в офис, почти со скоростью морского ветра в бурю, так как внутри меня сильная тревога, которая не позволяет ногам шагать размеренно. И на это беспокойство я нахожу достойное количество причин. Вхожу на этаж и вижу, как Виктор играет в шахматы.
— Знаешь, это поразительно. От великого до смешного — один шах. — это хорошая шутка, но мне почему-то не смешно.
— Я знаю, что ты был в списке приглашённых, зачем ты сейчас делаешь вид, что ничего не знаешь?
— Я не был на открытии, но да, не знать о том, чем закончился для тебя вечер, просто невозможно. — он улыбается и из-под лба смотрит мне в глаза. — В тебе много нераскрытых потенциалов, Агата. За что ты ей так? — он никогда не узнает. Я молчу и, с видом крайней серьёзности, смотрю ему в глаза.
— Я уверен, что на это были веские причины, иначе нас совершенно беспочвенно отстраняют от тендера на «Европейский».
— Что?! — его голос прозвучал предельно спокойно, не выражая никакой