— Антуан меня научил, — ответила Кит. — Сказал, сейчас это самый писк моды, а ты не хочешь так завязывать.
— Слишком вызывающий.
— Вовсе нет, — возразила Кит. — А если и так, я должна задавать тон. Ведь на меня смотрит все великосветское общество.
— Это уж точно, детка! — восхищенно воскликнул Алекс, и его глаза похотливо блеснули. Подойдя к столику с напитками, он взял вторую бутылку, поскольку первую они уже допили.
— Ты тоже должен снять свой сюртук, — заметила Кит и добавила по-французски: — хозяин особняка.
— Это что еще значит? — недовольно спросил Алекс, снимая свой серый сюртук.
— Ничего обидного. Я лишь назвала тебя хозяином особняка.
Рукава его рубашки оказались сухими. Значит, он выпивал каждый стакан, который она ему наливала, а в результате оказался намного трезвее ее.
Кит стояла, глядя на Алекса, и внезапно почувствовала острое желание расстегнуть ему жилет и рубашку, стащить их и коснуться его обнаженного тела. Усилием воли она подавила в себе это желание.
Алекс снова сел к столу и, схватив Кит за конец галстука, потянул к себе. Великолепный узел тотчас же развязался.
— Прекрати, — запоздало сказала Кит и, чтобы отплатить Алексу, тоже развязала его галстук.
Однако руку отнять не успела. Алекс схватил ее за пальцы. Несколько секунд он разглядывал ее ладонь, легонько поглаживая ее кончиками пальцев, потом перевернул руку ладонью вниз и не спеша коснулся ее губами. Кит почувствовала на своей руке сначала его теплое дыхание, потом такое же теплое прикосновение его губ. Ей еще никогда в жизни не целовали руку — ведь она постоянно ходила в мужском костюме, — однако этот поцелуй был не просто знаком вежливости, а чем-то большим. Кит сразу же это почувствовала. Глаза ее встретились с глазами Алекса, и, притянув ее через стол к себе, он прильнул губами к ее рту.
Закрыв глаза, Кит ответила на поцелуй мягких и в то же время твердых губ. Она всегда считала, что поцелуй — даже поцелуй Эвертона — должен быть грубым и жадным. Таких она вдоволь насмотрелась в парижских тавернах с пятнадцатилетнего возраста. Однако в том, как целовал ее Александр Кейл, не было ничего грубого. Только нежность, от которой закружилась голова, сердце забилось в груди, дыхание перехватило. Когда Алекс отпустил ее, Кит медленно опустилась на стул, не в силах справиться с охватившим ее волнением. Ухватив своими длинными пальцами за конец галстука, Алекс стянул его с ее шеи. Синие глаза несколько секунд в упор смотрели на нее, потом он опустил их.
— Похоже, мы потеряли полколоды карт, — пробормотал Алекс.
Чувствуя, что вся дрожит, Кит опустилась на корточки и собрала с пола рассыпавшиеся карты. Когда она села, Алекс медленно наматывал на палец ее галстук, наблюдая за ней из-под полузакрытых глаз.
— Хочешь продолжить? — предложила она, чувствуя, что голос дрожит.
— А что? — тихо спросил Алекс. — Ты можешь предложить что-то другое?
— Ты поклялся исполнить долг чести, — укоризненно проговорила Кит, прикрываясь этими словами, словно щитом. А в памяти всплыли стихи Байрона, нежные и чувственные, заставлявшие трепетать в предчувствии любви.
— У тебя сладкие губы, — прошептал он.
— Ты пьян, — проговорила она уже не столь твердым голосом.
— In vino veritas, — ухмыльнулся Алекс. — Это латынь, детка.
— Я знаю это выражение. — Кит принялась тасовать карты. — Моя очередь.
В том состоянии, в каком она пребывала, ей, конечно же, не выиграть у него. Так оно и вышло. Пристально взглянув на нее, Алекс протянул руку и засучил рукав ее рубашки до локтя. Пальцы его коснулись ее, и Кит вздрогнула.
— Ты мне не доверяешь? — спросила она.
— Да. С тобой нужно держать ухо востро, — проговорил Алекс хрипловатым голосом, глядя, как Кит поднесла бокал к губам и выпила. — Хорошо. Когда ты в последний раз надевала платье?
Этого вопроса она не ожидала. Если он пытается выбить ее из колеи, то ему это удалось, хотя признаваться в этом она, естественно, не собирается.
— Почти четырнадцать лет назад. Мне тогда было шесть.
Следующую партию, к своему удивлению, Кит выиграла, набрав флеш червей.
— Кто была первая женщина, которую ты поцеловал? — спросила Кит. Уж очень хотелось знать.
— Моя мама, — хмыкнул Алекс, пододвигая к ней колоду.
— Я не это имела в виду.
— Именно это ты спросила.
— Трус!
— Что-что? — спросил Алекс, вскинув брови.
— Ты меня слышал.
— Ну ладно, не злись, — улыбнулся Эвертон. — Люси Левитон. Дочь моего учителя.
— Сколько тебе тогда было лет?
Она не ожидала, что он ответит, поскольку строго следил за тем, чтобы на один вопрос давать один ответ.
— Пятнадцать, — произнес Алекс и, склонив голову набок, спросил: — А я могу задать тебе прямой вопрос?
Кит пожала плечами, опасаясь встретиться с ним взглядом — вдруг ему придет в голову опять ее поцеловать? — и в то же время больше всего на свете желая почувствовать на своих губах его губы. В голове мелькнула смутная мысль: они оба слишком пьяны, чтобы вести подобный разговор.
— Думаю, что да, — тем не менее ответила она.
Поднявшись, Алекс обошел вокруг ее стула.
— Ты считаешь, что целоваться позорно?
От него, казалось, исходило тепло, обволакивающее Кит, словно одеялом. На вопросы о ее прошлом и об отце она отвечала охотно. А вот вопросы, касающиеся чувств, вызывали в ней смутное беспокойство и тревогу, да и отвечать на них было гораздо сложнее.
— Позорно? Нет, я бы не сказала…
Склонившись к ней, Алекс запрокинул ей голову, на секунду легонько коснулся губами ее губ и, обойдя вокруг стула, встал перед Кит.
— Отлично, — прошептал он. — В таком случае я не нарушу долга чести, если тебя поцелую. — И Эвертон потянул Кит за руку, а когда она встала, прильнул к ее губам.
Он него пахло бренди. Кит закрыла глаза, пытаясь не поддаться его обаянию, но у нее ничего не получилось: близость его сильного, теплого тела, казалось, захлестнула ее. Не ведая, что творит, она обхватила Алекса обеими руками за шею, прильнула к нему всем телом, в глубине души сознавая, что переступает грань, за которую не должна заходить.
— Алекс, — прошептала она, оторвавшись наконец от его губ.
— Ш-ш, — прошептал он и, положив руку ей на талию, вновь притянул ее к себе и коснулся губ. — Хоть раз в жизни поддайся безрассудству.
Никто не узнает, мелькнула в голове Кит безумная мысль, и она прижалась к нему еще теснее, упиваясь его близостью. Ведь все считают ее мужчиной. Если она сейчас заведет роман с Алексом, никто не узнает… Но внезапно вмешался голос рассудка: о Господи, да что это она делает! Оторвавшись от его губ, Кит резко отвернулась и оттолкнула Алекса.