– Будь спокойна, я найду себе занятие вне дома. После скачек я отправлюсь в клуб, который открылся совсем недавно. Досадно лишь одно: ты вчера ничего не заработала, и у меня нет достаточной суммы, чтобы начать хорошую партию.
– Я тебе обещаю, что ты их получишь завтра утром.
– Пятьдесят тысяч?
– Пятьдесят тысяч.
– Конечно, если ты сможешь сделать так, что он будет выкладывать такую сумму при каждом визите, игра будет стоить свеч.
Перед тем, как уйти, он спросил:
– А что ты будешь делать сегодня после обеда?
– Я пойду в парикмахерскую.
– О-ля-ля! Ты что, хочешь быть красивой для месье?
Через пятнадцать минут после того, как отъехал «Шевроле», и «Аронд», в свою очередь, выехала из гаража, чтобы стремительно направиться к месту жительства клиента, который согласился на послеобеденное свидание.
Она вернулась к шести. У Аньес были пятьдесят тысяч, которые будто бы дал ей Джеймс. Она была как в лихорадке, впрочем, у нее не было ни секунды на размышления – времени оставалось только на то, чтобы спрятать личные веши Боба, чтобы Джеймс не заметил, что здесь живет мужчина.
Она оделась с кокетством молодой девушки, не накрасилась: разве Джеймс не сказал ей, что удивлен вкусом француженок? К тому же она считала, что так лучше выглядит и больше похожа на свою сестру. Бессознательно она старалась походить на чудесный образец, и, возможно, наступит день, когда жить она станет совсем по-другому. Только такой ценой она заслужит великую любовь, которую послало ей Небо.
Когда появился Джеймс, со своей очаровательной и немножко смешной улыбкой, с букетом, который он неловко держал в руке, Аньес подумала, что нет ничего забавнее, чем офицер в форме, с розами в руках…
Аньес вспоминала о том вечере, как о чудесной мечте, такой удивительной, что в ее памяти сохранились только обрывки разговора, самые простые слова.
– Вы сказали, что свободны, не так ли, Аньес?
– Вы мне доверяете, Джеймс?
И, наконец, эти слова, произнесенные очень серьезно и торжественно, с подлинным волнением в голосе:
– Аньес, согласитесь ли вы стать моей женой?
У Аньес закружилась голова. Разве это возможно, чтобы такое предложение относилось к ней и исходило от желанного человека? Неужели он говорит серьезно, ведь они встретились только во второй раз? Знал ли он ее?
– Я вас знаю уже давно, моя милая француженка. Вы такая же, как и ваша сестра, которая без колебаний полностью посвятила себя бедным, и с которой я всегда хотел познакомиться. Я знаю, что, если вы полюбите, то будете всецело принадлежать своему мужу.
Она слушала его с восхищением: впервые в жизни посторонний человек говорил ей, что она может поступать так же хорошо, как и Элизабет, и что их сходство может быть и духовным. У нее появилось чувство бесконечной благодарности к этому человеку, который не говорил лишних слов, присоединившееся к чувству любви.
Затем она произнесла едва слышно:
– Джеймс, уверены ли вы, что впоследствии не будете сожалеть о том, что предложили мне стать вашей женой?
– Я вас люблю.
Она прильнула к нему. Поцелуй, который последовал за этим, нежность которого она еще ощущала, не был похож ни на один из тех, которые она знала раньше. Фальшивые объятия были начисто вытеснены из ее памяти искренней любовью этого человека.
Аньес также понимала, что подлинные чувства: чистосердечная любовь, желание ее оберегать и защищать, повседневная необходимость нравиться ей проявились в жесте того, кто вчера еще был незнаком ей, и вдруг стал основой ее существования. Казалось, прошла целая вечность, пока они были вместе.
Она все еще вспоминала об их ужине на вершине Монмартра, на площади Тертр – месте, как будто специально созданном для влюбленных. После того интимного ужина за столом, освещенным только невысокой лампой, они направились на площадь у собора, чтобы полюбоваться панорамой вечернего Парижа. Она отвезла его ко входу в военный городок в Сен-Жермене, где он жил.
Таким был первый вечер их любви: любви честной и чистой, воспоминание о котором все еще согревало ее.
Потом пришлось выкручиваться. Как вырваться из этого адского круга? Ей пришлось сказать ему, отчасти по привычке, отчасти от того, что трудно было придумать что-то другое, лучше, что она работала в доме моделей – снова ей пришлось обратиться к своей легенде о манекенщице.
– Что, если я зайду за вами к концу рабочего дня? – спросил он.
Она попросила его не делать этого, чтобы не вызвать зависть подруг.
– Но мне хотелось бы полюбоваться вами на показе моделей. Я смог бы увидеть платья, которые идут вам больше всего, и подарить их вам к нашему свадебному путешествию в Сан-Франциско.
– Вы уже думаете о свадебном путешествии? – спросила она с восхищением.
– Не хотите же вы, чтобы я вернулся домой без своей жены?
– А что потом?
– Может быть, мы останемся в Соединенных Штатах? Возможно также, что меня отправят на Филиппины или в Японию, мы поедем вместе.
Она думала только о том, какое это счастье – покинуть Францию и убежать навсегда от своего прошлого и от месье Боба.
– Довольна вчерашним вечером? – спросил ее сутенер на следующий день.
Она бросила ему пачку денег:
– Как договорились.
– Мои поздравления. Как видишь, я был прав.
А затем были другие свидания, другие вечера, которые они проводили, глядя друг на друга, разговаривая, любя целомудренно, несмотря на влечение, которое испытывали друг к другу.
Потом был ужин на борту плавучего ресторана – одно из многочисленных желаний Аньес, которые она раньше не могла осуществить.
Чтобы полностью насладиться такой прогулкой по Сене, в центре Парижа, нужно было испытывать романтическую любовь, какой и была любовь Аньес и Джеймса, без единой пошлой мысли.
Тем не менее, она оказалась перед выбором: или ей придется обслуживать клиентов и приносить деньги, которые будто бы давал ей американец каждый раз, когда она с ним виделась, или же потерять Джеймса. И вновь Аньес вынуждена была вести двойную игру. Она в отчаянии спрашивала себя, сможет ли она когда-нибудь сказать правду, настоящую правду.
Не раз, находясь рядом с ним и ощущая его доверие, верность и надежду, она хотела признаться во всем, несмотря на то, что могла потерять его любовь. Она считала, что не имеет права обманывать такого честного и открытого человека. Но в последнюю секунду она чувствовала себя словно парализованной, не в силах произнести ни единого слова. Аньес продолжала находиться в этом счастливом и мучительном состоянии, надеясь, что чудо будет длиться долго, и скоро наступит конец ее мучениям.
Хотя бы быстрее он женился на ней и увез подальше из этого Парижа, где она не могла больше находиться. Поддерживаемая этой надеждой, она сможет до дня отъезда (чтобы месье Боб ничего не заподозрил о ее планах на бегство), подчиниться его денежным требованиями: ведь речь шла о таком коротком периоде времени!