— Нет, тут другое. Я, кажется, нашел именно то, что мы искали. Андрей где?
— Рядом с остальными, — мотнул головой за спину Семеняк. — Только-только уснул. Может, не стоит будить? Пусть отдохнет чуток.
— Это не нам решать, Степаныч… Обязан доложить. А там пусть себе хоть и до утра дрыхнет…
— Ну чего разжужжались, шмели старые? — подошел к ним, позевывая, Малышев. — Забыли, что ночью шепот дальше обычного говора слышен? Докладывай, Кузьмич, раз все равно разбудили. Что интересного разведал?
— Судя по всему, летчик наш не ошибается, аэродром у них тут, командир. А вон в том направлении, на опушке, в кустах самолет спрятан.
— Точно?
— Врать не буду, целиком машину я не видел. А только крыло руками пощупал и в пропеллер, считай, собственным лбом упирался. Но вот что важно, командир: летчики в кабине посменно дежурят…
— Вот так даже? Интересно… Степаныч, буди летуна, — распорядился Малышев и, дождавшись, когда Колесников приблизится, произнес задумчиво: — Скажи, Серега, в каких случаях летчики несут дежурство прямо в кабине самолета?
— Когда объявлена готовность номер один. А что? — не вполне проснувшись, поежился от ночной прохлады тот. — Мы уже куда-то летим? Вы нашли в лесу ступу с метлой, брошенную Бабусей Ягусей при отступлении? Комплектацию проверили? Прутья из метлы никто не повыдергивал? Сбоить не будет? — Но так как шутки никто не поддержал, летчик оживился еще больше: — Вы серьезно? Тут что, и в самом деле самолет есть?! Какой тип?
— Старшина утверждает, что нашел. Кузьмич, опиши, что тебе конкретно разглядеть удалось?.. Может, капитан опознает тип?
— Да там сейчас такая темень: самого себя не видать. Могу только сказать, что кабина расположена довольно высоко, метрах в трех. Под крылом я свободно прошел, не вбирая голову, значит — до двух метров. Лопасть у пропеллера сантиметров семьдесят. Крыло на ощупь железное… Вот, собственно, и все…
— По этому описанию, скорее всего на Ю-52 похоже, — задумчиво произнес Колесников. — Легкий транспортник… Ну и правильно, для более тяжелых машин полевые условия менее пригодны. Истребитель или штурмовик еще сядет, а тяжелый бомбардировщик и капотировать может… А пропеллеров у него сколько? Два, три, четыре?
— Я не считал… Но не четыре точно. На крыле, которое я ощупал, только один мотор был.
— Жаль, что не видел, потому что если три, то это «тетушка Ю», вне всяких сомнений.
— Ну и каково твое мнение, капитан? Зачем фрицы прячут транспортник в лесу, всего в десятке километров от обозначенной нам цели?
Пилот пристально взглянул на довольно ухмыляющегося капитана Малышева, подумал немного и убежденно кивнул.
— Точно, командир. Все сходится… Мы, типа, обнаруживаем секретный склад. Вызываем по рации бомбовозы… А фрицы тем временем, под шумок, тихонько сваливают.
— На грузовиках сюда полчаса ходу. С учетом погрузки — час… Бомбардировщики еще и до линии фронта долететь не успеют. И когда прилетят бомбить, то отработают уже по пустому месту… — продолжил Малышев. — Хитро задумано. Наши будут уверены, что стратегическое сырье уничтожено, а фрицы преспокойно переправят его в безопасное место или — прямо на производство… Молодец Корнеев! Вовремя сообразил разделить отряд… Теперь дудки! Уважаемая публика: факир был пьян и фокус не удался…
— Угу, только я так понимаю, Андрей, — хмуро отозвался ефрейтор Семеняк, — что доклада о результате бомбометания, как предполагалось раньше, немцы ждать не планируют. И никакого запаса времени у наших ребят нет. А совсем наоборот. Чтоб обман не раскрылся, группу будут брать сразу. После первого выхода в эфир.
— Черт! — стукнул кулаком об кулак капитан Малышев. — Точно! Об этом я не подумал. Немцы ни за что не допустят, чтобы Корнеев увидел выезд грузовиков. Ведь тогда теряется смысл затеянной операции. Надо предупредить Николая… Эх, зря он запретил связь по рации. А ну как не успеет? Увязнет где-то. Уйдет слишком глубоко в тыл… Понадеявшись на запас времени… Что же делать?
— Командир, давай я схожу к Коле… — предложил Семеняк, так невзначай, словно предлагал сбегать за пивом в ближайший ларек. — Предупрежу о сменившихся обстоятельствах. А вы тут пока все неторопливо разглядите да встречу на надлежащем уровне приготовите. Как считаешь? Вряд ли теперь у вас есть более важная задача.
Малышев внимательно посмотрел на ефрейтора и, как всегда в минуты глубочайшего сосредоточения, с хрустом поскреб заросший дневной щетиной подбородок, потом подергал себя за кончик носа, потянулся к мочке уха, но решение уже было принято.
— Хорошо, Степаныч… Это разумно. Отправляйся. Шанс поспеть вовремя у тебя есть. Скидывай обмундирование, будешь плотником-поденщиком, который возвращается домой, в Дубовицы, с заработков. Скажем… — капитан поглядел на карту. — А, вот… Выспа… Странное название, болезненное… на оспу похоже… Ничего, зато запомнить проще.
— Это означает «остров» по-польски, — объяснил Телегин.
— Да? Польский знаешь? Молодец. Что-то этот остров далековато от моря забрался. Ну пусть… Нам без разницы. Значит — из Выспы. Гляди сюда, Степаныч, — капитан развернул планшет так, чтоб Семеняку было удобнее сориентироваться на местности. — Мы здесь… Обогнешь «Сторожку» и пойдешь прямо по дороге. Заодно по сторонам посмотришь. Может, еще что интересное заметишь? Если мы с вами выскочили за кольцо, то между нами и Корнеевым обязательно должны быть выставлены посты, заслоны. По моим расчетам, «Призрак-один» утром выйдет к монастырю. Его увидишь издали. Такое здание с другими постройками трудно спутать.
— Я крещеный и знаю, как выглядят монастыри.
— Что? — сбился с мысли Малышев. — А, ну да… Не бери в голову. А теперь самое важное: Игорь Степанович, ты Корнееву передай не мои выводы, а все то, что слышал во время обсуждения. Пусть командир сам принимает решение. А мы будем действовать согласно его приказу. Это понятно?
— Так точно, товарищ капитан.
— Тогда удачи, Степаныч. На все про все у тебя в запасе чуть больше трех часов, так что двигайся с оглядкой, не спеши — управишься. Здешний немец не чета тем, которые зверствовали вместе с полицаями на нашей земле, но — все же не дурак. А у тебя даже задрипанного аусвайса нет…
— Ничего, командир, Бог не выдаст — свинья не съест. Справлюсь… Кузьмич, где там у тебя лучковая пила была? Давай неси сюда… С одним только топором за поясом я на плотника не очень похож. Скорее, на партизана, ненароком приблудившегося из белорусских лесов.
А старшина Телегин уже и сам протягивал товарищу инструмент, вместе с кисетом.
— Держи. Наверно, ты прав: мне и в самом деле лучше бросать эту глупую привычку, — объяснил просто. — А тебе, Степаныч, пригодится… Точно говорю. По военному времени некурящий мужик вызывает подозрение. И еще положи в котомку буханку хлеба, шмат сала и кольцо домашней колбасы. Командир сказал, что ты с заработков возвращаешься. А где оплата?
— Спасибо, старшина, что напомнил. Действительно, сглупили мы, — хлопнул себя по лбу Малышев. — М-да, за какие пустяки можно головой заплатить…
Глава четырнадцатая
Ожидая решения и приказа командира, разведчики расположились метрах в двадцати от дороги, ведущей из Дубовиц к свечному заводику. Отсюда было удобно наблюдать и за проходной, и за сонной околицей.
Керосиновый фонарь, висевший у ворот, достаточно ярко высвечивал одинокую, немного ссутулившуюся фигуру часового, стоящего прямо под ним, прислонясь к створке. Время от времени солдат отлипал от ворот и, не столько из-за проснувшейся бдительности, сколько для того, чтоб размять ноги, начинал бродить вдоль каменной ограды. Он неторопливо делал тридцать шагов по направлению к дальнему углу забора, замирал там секунд на десять, возвращался обратно и вышагивал еще тридцать шагов в сторону речки. Там, наверно, считая, что свет фонаря не достигает его, часовой, нагло нарушая устав караульной службы, присев и прикрываясь полой кителя, жадно курил. Выдыхая дым под мышку и пряча огонек папиросы в рукав.
Прохронометрировав трижды его нехитрый маршрут, Корнеев высчитал, что на полный круг с перекуром караульный тратит около восьми минут. Это существенно упрощало задачу проникновения на охраняемый объект.
«А вот интересно… — подумалось вдруг Николаю. — Удавались бы диверсионные вылазки, если бы солдаты не нарушали устав? Или их отменили бы из-за полнейшей нецелесообразности? Ведь что интересно: самому зеленому новобранцу наверняка раз сто было сказано, что караульному, заступив на пост, запрещено не только курить, но и естественные надобности справлять. Так нет же — хоть в чем-нибудь, но обязательно нарушают! При этом даже не задумываясь, что воинский устав написан кровью таких же разгильдяев…»