Читать интересную книгу Дегустация Индии - Мария Арбатова

– Да, ужасен. Они рано стареют и умирают, а люди из высоких каст вечно молоды... но выхода пока нет, – ответил профессор. – Вы еще не видели, как у нас растят рис. Его собирают два раза в год. Сначала проращивают на маленьком поле, а потом каждый росток риса отдельно пересаживают на большое поле. И все это постоянно орошают вручную...

– Но ведь на дворе третье тысячелетие!

– Разные части Индии живут в разном времени. В некоторых деревнях до сих пор скошенные колосья раскладываются на асфальте по трассе, и проезжающие по ним машины обмолачивают их колесами! Потом убирают солому, на асфальте остаются кучи зерна, и водители уже объезжают их, пока крестьяне не уберут их с дороги...

– Невероятно!

– У всех людей низкого сословия большие семьи. Священники запрещают им даже думать об ограничении рождаемости. А труд бывает такой тяжелый, что иногда мужчины кладут себе под язык опиумный шарик и запивают его водой. Это делает их сильными и выносливыми на время, но потом они быстро умирают... Низшие касты терпеливо исполняют свою карму!

Когда-то приятель рассказывал мне о сотрудничестве с индийским морфлотом. Работая на судне, офицер никогда не обращался к матросу низкой касты напрямую, чтобы не унизить свое достоинство, а делал это через мичмана. О таких же правилах просили наших, и когда они нарушали эти правила, возникали конфликты. В конце концов взбунтовались обе стороны и совместная деятельность прекратилась.

Кастово-традиционалистская модель удивительнейшим образом одновременно и тормозит, и ускоряет развитие Индии. Кажется, что патриархальность разогревает страну изнутри, и она скоро рванет и забрызгает весь мир своим пестрым разорвавшим оболочку телом.

Сегодня Индии по фигу господство новых мировых элит, торжество либеральных ценностей, смешение рас и языков, общее культурное пространство. Ее мировой проект состоит в том, чтобы наехать на планету массой и энергетикой своих интеллектуально-финансовых составляющих.

Ярчайший пример этому миллиардер Лакшми Миттал, родившийся возле моего любимого Джайпура и окончивший университет в родной Шумиту Калькутте. Скупая по миру сталелитейные комбинаты с индийской гигантоманией, он устраивает в них чистую Индию, создавая кастовое потогонное общество.

Ведь генетическая потребность индийца из высокой касты создавать комфортные условия существования коровам, обезьянам и змеям и ни секунды не заморачиваться ужасом жизни низших каст. Пресса разных стран пишет о переменах в управлении комбинатов после покупки Лакшми Митталом и создании нечеловеческих условий для рабочих.

Индийской традиции миллиардер верен не только в бизнесе, но и в семейной жизни. Свадьба его дочери стоила больше пятидесяти миллионов долларов. На них был на неделю снят один из дворцов Версаля, где состоялся спектакль с участием звезд индийского кино.

Параллельно этой гламурной хронике газеты писали о том, что в банных отделениях его сталеплавильных комбинатов сокращено число уборщиц, а канализация стремительно приближается к индийской. Одним словом, на примере Миттала видно, что миру полезна индийская прививка в области духовности и эстетичности, но страшна в области менеджмента.

Индиец традиционно видится из России сосредоточенным йогом, праздничным факиром, веселым бессребреником, возвышенным раздолбаем... но не тут-то было. Он сложным орнаментом сплетает внутри себя несоединимые для нас вещи.

– Я близко общался с владельцем нашей крупнейшей фармацевтической компании. Он был джайном: не прикасался к мясным или рыбным блюдам... не ел даже грибов, потому что в грибах могли оказаться черви – а нельзя убивать ничего живого. Он рано вставал, занимался йогой, потом шел на работу до двенадцати ночи и выжимал из сотрудников кровавый пот, – рассказывает Шумит. – Логика его была простая: если он, как владелец компании, отдает бизнесу себя до последней капли, то почему его подчиненные должны работать при более щадящем режиме?

– А зачем джайну столько денег для попадания в нирвану? – спрашиваю я.

Шумит пожимает плечами.

Джайнизм опирается на учение о перерождении душ и воздаянии за поступки. Соблюдая строгие аскетические правила, можно быстрее достичь нирваны. Половина джайнов – монахи с колокольчиками на сандалиях, чтобы не задавить букашку, а половина – торговцы. Им даже запрещено пахать землю, поскольку при этом могут быть уничтожены жуки и червяки.

На вопрос, куда лучше вкладывать деньги, в Китай или в Индию, мировой бизнес отвечает, что это совсем разные вещи. В Китае – профессионалы, в Индии – люди. В Китае время – деньги, в Индии – пока еще философская категория. Посттоталитарная китайская бюрократия перестроилась быстрее, чем постсоциалистическая индийская. Китайцы ради бизнеса готовы пожертвовать всем, индийцы способны только плавно вписать бизнес в кармическую идею.

Но в Китае вы попадаете в мир сотрудников и ситуаций, напечатанных на одном станке, а в Индии – в праздник накапливания индивидуальностей и подходов. А ведь, как известно, самые эффективные решения рождаются из суммы разных подходов. Индия «не стирает» индивидуальность и сильна именно этим.

В Индии культ высшего образования и точных наук. В год здесь выпускается более 100 000 компьютерных инженеров и 70 000 программистов, не считая тех, кто учится за границей. Около сорока процентов научных сотрудников NASA, IBM, Microsoft – индийцы или имеют индийские корни. Китай даже бизнес делает по окрику сверху, Индия даже в армии имеет индивидуальный подход к солдату.

– В Индии вековая традиция сбережений, – поясняет Шумит, – это у вас деньги хранят в кубышке, потому что не верят банкам. А у нас никого никогда не лишали собственности и не били по кошельку дефолтом, несмотря на то что в половине штатов правят коммунисты. У нас всегда уважали собственника. Отсюда солидная банковская и страховая система...

– Какая солидная, если даже автобанкоматов нет?

– А они нам не нужны... Почти у всех моих родственников вложены деньги в банки. Они, конечно, ждут перевоплощения, но при этом аккуратно и медленно откладывают деньги на старость, на медицину, на образование и свадьбы детей. Очень многие это делают через фондовый рынок... В Индии живут восемьдесят три тысячи миллионеров. Средний класс насчитывает 300 миллионов жителей. Это больше, чем во всей Европе и России, вместе взятых...

– А как накапливают бедняки на свадьбы?

– Потихоньку покупают золото...

В гостиницу ехали вчетвером: Лена Трофимова, Игорь Чубайс, тот самый профессор с большим фотоальбомом и я. Сил не было, но загадочность храма сикхов победила. Мы изложили профессору желание осмотреть храм возле гостиницы, и он тут же активизировался, несмотря на большое количество выпитого. Начал командовать водителем, остановился перед странным забором и пошел договариваться, чтобы нас пустили на экскурсию.

Храм был закрыт и неосвещен, хотя до этого работал круглые сутки. Втроем мы двинулись через ограду. У входа стояла очаровательная пухленькая девушка в форме охранницы.

Она сказала, что, к сожалению, ночью может показать нам храм только сбоку, потому что главные ворота заперты. Мы двинулись за ней во двор, там в темноте на одеялах размещались группки людей. Одни тихо разговаривали, другие – молились, третьи – что-то готовили и ели, четвертые – спали.

Справа стоял странный деревянный помост. Сначала показалось, что это многоэтажная телега, которую прицепят к чему-то и повезут. Но колес не было. А было несколько деревянных этажей, похожих на гигантские книжные полки. На этих полках плотными рядами сидели старухи в белом в позе лотоса. Пространства было ровно столько, что они могли только сидеть рядами, как мрачные белые птицы, высиживающие яйца.

Мы встретились глазами... в них не было ни беды, ни раздражения. Там темнела нечеловеческая усталость. Они не сознавали свое присутствие здесь ночью как проблему. Они просто не мыслили в этих категориях и отстраненно и безропотно доедали, доживали свою страшную одинокую карму.

– Почему они там сидят? – спросила я девушку в форме в надежде, что она расскажет что-то о специальном ритуале, о сборе на утренний праздник и еще о чем-нибудь, гуманизирующем картину.

– Они пришли сюда ночевать, – ответила девушка без всякой интонации.

Потом мне объяснили, что старухам холодно спать на асфальте и земле, и они заранее приходят занимать места на этом помосте, чтобы провести ночь в медитации, а утром получить бесплатную еду.

Мы карабкались по боковым ступеням храма, смотрели в глубокой ночи на его парадную часть. Почти ничего не видели, но не хотели огорчать очень старающуюся девушку. Тут меня осенило.

– Ребята, это не тот храм! Я видела тот из окна только фрагментами, но это не сикхи.

Девушка подтвердила, что храм буддистский. Мы изумленно переглянулись. Видимо, профессору-мусульманину сикхи были настолько несимпатичны, что он умудрился обвезти нас вокруг гостиницы и отправить совершенно в другой храм. А тьма была такая кромешная, что архитектурные особенности не различались. Вышли обескураженные, пытались дать девушке денег – отказалась. Глаза у нее сияли от того, что показала нам свой храм.