— То есть, ты считаешь, что не сможешь у меня хорошо заработать?
— Я этого не говорил.
— Но подумал! — Миллок наставил на собеседника указательный палец.
— Вы хотите услышать честный ответ?
— Конечно. Тем более что лгать ты не умеешь.
Марк оставил без внимания словесный укол, и продолжил:
— Вы барон лишь по титулу. В вашем распоряжении всего лишь два человека, причем один пытается охранять вас, а второй работает одновременно и уборщиком, и садовником, и поваром, и еще неизвестно кем. Действительно складывается впечатление, что вам не хватает денег, чтобы нанять еще кого-нибудь. Хотя бы для того, чтобы облегчить жизнь своему слуге.
По мере того, как Марк подводил предположение к концу, барон улыбался все шире.
— Поверь, я все еще состоятелен. Что касается моих работников, я приму к сведению твои слова. Возьму еще кого-нибудь. Кстати, повар у меня отдельный. Так что и тебе на жизнь денег хватит.
— В любом случае, я не собираюсь платить за комнату больше, чем она того заслуживает. Другими словами, мне нравится жить и в «Голове Дракона».
— Тогда что ты скажешь, если я предложу тебе отдельный дом в личное пользование? Он как раз недалеко, в четырех кварталах.
— Если вы предлагаете ваш «неразрушаемый дом», то там я точно жить не буду.
— Зачем же? — удивился Миллок. — Тем более что дом, в котором мы побывали, находится почти на окраине города. Я же хочу предложить нормальный дом, который принадлежит мне. А ты просто будешь в нем жить.
— То есть, вы просто так предлагаете мне целый дом? — Марк нахмурился. Щедрому предложению он не поверил. — В чем подвох?
— Никакого подвоха. Просто в нем никто не живет. Двор зарос травой, внутри наверняка куча пыли, грязи. Дому нужна хозяйская рука. Порядок. Плюс это в моих личных интересах. Если вдруг дом мне понадобится, одной проблемой будет меньше. У меня слишком много дел, чтобы самому приводить его в порядок.
— Это каких же дел? — спросил Марк.
— Не ваше дело. Тьфу ты… Не твое. Сиди здесь, я скоро приду.
Миллок поднялся с дивана, с наслаждением потянулся, расставив руки в стороны, и вышел из комнаты. Ждать его пришлось недолго. Через несколько минут барон вернулся с листом пергамента, постоянно норовившим свернуться в трубочку.
— Держи, — сказал он, протягивая Марку пергамент. — Жду тебя завтра с утра, посмотришь новое место жительства. Сегодня поздно уже. Спать пора.
Попав наконец в трактир, Марк неслышно поднялся на второй этаж, запер дверь комнаты, в которой жил, и зажег свечу. Осторожно развернул свиток, держа его перед огнем. На пергаменте мелким косым почерком было выведено следующее:
«Сей документ подтверждает право подателя на проживание в жилом доме, который находится в моем владении, и расположен на улице Земляничной. Барон Адам Миллок».
За текстом следовала роспись, а под ней — маленькая печать, изображавшая девятиконечную звезду с неизвестным драгоценным камнем в ее центре.
Утро не заставило себя ждать. Марк, считавший, что ночь пройдет в томительном и бесконечном ожидании нового дня, с удовлетворением отметил, что ошибся. Он быстро оделся, перекусил на скорую руку. Потом вышел из трактира, умылся из бочки с водой, стоящей на заднем дворе. Погладил пса, радостно вилявшего хвостом, и отправился на Храмовую площадь.
У высокой ограды особняка его уже ждал Грэгор, который, по мнению Марка, исполнял слишком много обязанностей в доме Миллока.
— Доброе утро, — поприветствовал он Марка. — Я должен сопроводить вас к вашему новому дому.
— Хорошо, — кивнул Марк. — Только давайте обойдемся без излишней официальности. Я привык разговаривать проще.
Слуга ничего не ответил. Он гордо задрал голову, показывая тем самым пренебрежение ко всему «простому», и двинулся по улице Папоротников.
День, как и предыдущий, обещал быть жарким и душным; таким же, каким он обычно бывает в конце августа. Большая часть луж и лужиц, как напоминание о недавнем дожде, уже исчезла под натиском солнца. Остались только темные пятна в некоторых местах, которые высохнут уже к вечеру.
Марк шел следом за проводником, все также упорно молчавшим. Они оставили позади три квартала, прежде чем островитянин заметил на одном из небольших ухоженных дворов знакомую светлую шевелюру. Марк ускорил шаг, боясь, что голова, окруженная кустами сирени, может пропасть из вида.
Деревянный забор, выкрашенный в зеленый цвет, едва доставал до груди. Во дворе — Марк не ошибся — упершись руками в бока, спиной к улице стоял Грэм.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Марк, удивленный встрече с бывшим наставником.
Северянин повернулся к источнику шума, улыбнулся, увидев друга.
— Я здесь живу.
— Ты не рассказывал, что у тебя есть дом в Мерре.
— А ты и не спрашивал, — парировал Грэм.
Их разговор прервали сухим покашливанием. Слуга барона позволил себе заметить, что у него слишком много дел, чтобы отвлекаться на болтовню с друзьями Марка, на что от того же Марка он получил полный пренебрежения ответ.
— Теперь ты знаешь, где я живу, — продолжил Грэм. — Заходи в гости, когда будешь свободен, не стесняйся.
— Хорошо, зайду. Знать бы еще, где живу я, — рассмеялся Марк.
— В каком смысле?
— Мы идем, или нет? — раздраженно спросил Грэгор. — Я сейчас отправлюсь обратно.
— Я тебе позже все расскажу, — пообещал Марк Грэму. — Нужно идти, иначе у моего спутника — вот бедняга — случится сердечный приступ.
Грэм рассмеялся, причем довольно громко. Не было сомнений, что такой реакцией на шутку он хотел позлить слугу барона, что ему удалось без особых усилий. Лакей, обиженно поджав губы, поспешил продолжить путь.
Миновав еще один квартал, Грэгор свернул на Земляничную. В этом месте улочка, соединявшая две главных улицы, была коротка — она отлично просматривалась по всей ее длине. Все дома на Земляничной были чем-то похожи друг на друга. Только один сильно выделялся из группы обжитых, ухоженных жилищ. Сразу стало ясно, что именно он принадлежит барону.
Двор сильно зарос сорной травой, достигшей в высоту полутора ярдов. Над облезлым забором, над сорняками высились только кусты сирени, которые отцвели еще в июне.
Лакей поспешил отдать Марку ключ, и скрылся за поворотом, не попрощавшись. Марк усмехнулся, покачал головой, и с усилием открыл деревянную калитку, петли которой заржавели.
Дорожка, некогда усыпанная мелким белым песком, теперь же вперемешку с землей и мусором, в отличие от остальной части двора почти не покрылась растительностью. Дом потемнел от времени. Нескольких фрагментов черепичной крыши не хватало — на их месте проглядывали голые доски. Ступеньки у крыльца, сложенные из камня, хорошо сохранились, а навес над ними покосился, ссыпав половину черепицы на землю. Стекла — нового хозяина приятно удивил этот факт — остались целы все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});