очередь выстроился. Вздохнули мы и разместились в ее конце. Тетенька впереди подтвердила, что люди стоят за мясом. Папа от ее слов приободрился, сказал, что очередь, конец которой знает, что продают, большой не считается. А потом и за нами начал народ выстраиваться, и, стыдно сказать, на душе у меня повеселело от мысли, что есть те, кому ждать еще дольше.
Эх, много у нас внутри плохого. Слой цивилизации на людях тонок, и стояние в очереди для него, как наждак.
Через час магазин открылся, передне-средняя часть змеи-очереди заползла внутрь и ткнулась головой в мясной отдел, даже негромкий "бум" раздался. Но мы с папой головой станем нескоро, и я со скуки принялся глазеть по сторонам, хотя был тут миллион раз.
Красиво в магазине и продуктов на витринах невероятно. Колбасы двести сортов, сыра не меньше, сосиски, сардельки, икра, конфеты, шоколад, лимоны, ананасы… но все это, к сожалению, лишь светящиеся голограммы. Для красоты их включили и хорошего настроения. Материального там только рыбные консервы и мутные соки в трехлитровых банках. Ну и в соседних отделах молоко, кефир, хлеб. Хотя у трудящихся в капиталистических странах выбор вроде тоже невелик. Сказал себе так и расстроился, потому что опять стало лучше из-за чужих проблем.
На стене рисунок с комическим кораблем и лозунг о годовщине первого полета в космос. Отвлекать людей от скудного ассортимента, перенаправлять мысли к звездам небось повесили?!
…Согласно теории относительности время может замедлять ход, и в очереди это заметно безо всяких формул. Тут время даже медленнее, чем на уроке, вот такое очевидное-невероятное.
Пока стояли, я сбегал за хлебом, кефиром и плавленными сырками "Дружба", а еще мне налили в бидон сметану. К молоку мы в семье относимся скептически, а кефир пьем. Он вкуснее и вроде полезнее. Кефирные полулитровые бутылки под зеленой крышечкой из фольги даже выглядят симпатичнее, чем беломолочные.
Нести бутылку надо осторожно, перевернешь или наклонишь — потечет. Вся кефирная витрина в протекшем кефире. Некоторые крышки скособоченные, а то и порванные. Такой кефир нам не нужен!
И вот наконец вечность закончилось. Мы с папой — у окровавленного прилавка мясного отдела. На нем окровавленные весы, у окровавленной стены за ними — окровавленные куски мяса, между прилавком и стеной — откормленная продавщица в кровавом белом халате. Глядит недобро, и в руке огромный нож, будто хочет твоим телом мясные запасы пополнить. Но мы с папой люди привычные, не робеем. Продавщиц бояться — в магазин не ходить. Главное, им в глаза не смотреть, от этого у них злобная генетическая память просыпается, сохранившаяся еще с дореволюционных времен.
Точнее, доэволюционных. Юрско-мезозойских.
Звереют от взгляда в глаза, короче. Не все, но большинство. К нам в магазин завезли именно этих. Спокойных, наверное, не хватило, быстро разобрали.
Кое-что я упустил. Не сказал, что мы живем в конце двадцатого века, поэтому у продавщицы три руки. Добавочная, длинной в метр, крепится к широкому поясу. Она сделана из железа, заканчивается лязгающей клешней и помогает в работе. Ставит современные левитирующие над весами гирьки, пока обычные руки товар заворачивают или на экране сенсорных счет цену подсчитывают. Поэтому продавщицы на просьбу работать быстрее гневно отвечают:
— У меня же не четыре руки!
И как тут возразишь…
Думаете, три — предел? Ошибаетесь! Со склада мясник в окровавленном переднике выходил, так у него этих рук — шесть. Из дополнительных две — побочные, то есть они по бокам, и еще две над головой. Непростое дело мясорубка.
Но сейчас в одной из них горящая папироса. Опытен дядя мясник, умеет с руками обращаться. Из того места они у него растут, как гласит пословица. Из крепления за спиной в районе бедер.
В другой железной руке у мясника топор, из-за чего он похож на Родиона Раскольникова. Или на Достоевского, какая разница.
А затем из той же двери учетчик выглянул. Рук у него негусто, всего две, я даже удивился, зато головы тоже две, для голов это много. Вторая — маленькая, но косматая и с противным взглядом. Торчит над левым плечом, осматривает все вокруг. Искусственная она, подсчитывает компьютерным зрением товары на полках. Ревизию проводит, человеку только записывать остается.
Нагрузили мы сумки и пошли домой. Взяли побольше, оставим про запас в холодильнике. Еще в магазине сегодня продавали кур, которых прозвали "синими птицами" (то ли из-за мечты видеть их на прилавке почаще, то ли по причине, что они действительно синие и худосочные, африканские людоеды таких не едят). Ну и мы не стали, у нас сегодня есть мясная альтернатива.
Перед выходом папа вспомнил, что кое-что забыл, оставил меня на две минуты и в хозяйственном отделе прикупил несколько радиоактивных коробочек-ловушек для тараканов и на всякий случай специальный убийственный тапок. Урановый каюк тараканам наступает быстро, но некоторые выживают и мутируют, увеличиваются в размерах, да настолько, что простым тапком их не прибьешь, поэтому в магазинах продаются антитараканные свинцовоподошвенные.
Рядом с подъездом стоит папина гордость — автомобиль "Жигули". Красный, квадратненький, смешной. Салон тоже красный, из кожи дерматина (дерматин — это такое животное, выведенное суровыми советскими учеными-генетиками, помесь коровы, свиньи и крокодила, худющее и злобное, его колхозные стада часто по телевизору показывают). Под зеркалом на цепочке болтается трехсантиметровый Ленин, говорят, удачу приносит.
Итальянцы, я знаю, на основе наших "Жигулей" свой "Фиат" выпускают, переделав подвеску для ровных итальянских дорог, и вместо Ленина фигурку актрисы Софи Лорен вешают, но это кому кто ближе.
Увы, двигатель заводится не всегда. Ключ в замке повернул, а толку нет. Приходится вылезать, поднимать капот и колдовать, иначе это не назовешь, а в тяжелых случаях бежать за слесарем дядей Борей. Он быстро починит, независимо от того, насколько пьян (а в какой-то степени он пьян обязательно), но зачем лишняя нервотрепка.
Однако я прочитал книгу "Трое в одной лодке" английского писателя Джерома и выяснил, что можно бороться с незакипающим чайником методом его незамечания. И теперь, если нам куда-то ехать, за несколько минут до поездки мы с папой останавливаемся около автомобиля и заводим беседу следующего содержания:
— Не поедем, пожалуй, никуда сегодня. Будем сидеть дома.
— Да, не поедем. Ну или на автобусе. Личные машины