Глава 12
Пока Матвей пил свой кофе, пытаясь согреть озябшие руки, сжимая в них чашку с горячим напитком, отец Андрей и Катя держали между собой военный совет.
— Лично мне этот таинственно появившийся продавец кажется очень подозрительным.
— Очень — это как раз то самое слово!
— Даже если допустить, что он и впрямь приторговывает в Дубочках этими гадкими грибами, то с чего он решил обратиться к незнакомому парню?
Ничто в Матвее не привлекало особого внимания. Выглядел он благопристойно. Из Дубочков он уезжал, полностью поправив свое здоровье, и, по крайней мере, на какое-то время выглядел нормальным человеком.
— Чего он к Матвею сунулся?
— Продавцу срочно были нужны деньги, — напомнила ему Катя.
— Но почему именно к Матвею-то?
— Может, он ко всем уже до него совался.
— Точно, — подал голос и Матвей. — Я-то позднее других на остановку подошел.
— Даже если предположить, что продавец по очереди подходил ко всем ожидающим на остановке гражданам, в надежде рано или поздно наткнуться на СВОЕГО клиента, все равно получается как-то очень странно и подозрительно. Ведь он не картошку со своего огорода предлагал купить, а ядовитые грибы, которые в итоге привели к смерти потерпевшего! Дело-то подсудное. Продавец крупно рисковал, что вместо денег получит за свой товар тюремный срок.
— Он мог и не знать, что грибы ядовитые. Мало ли как поганки могли подмешаться к опятам.
— Эти грибы выглядят совершенно по-разному. Любой грибник мигом отличит опенок от бледной поганки.
— Надо срочно этого человека искать, — принял окончательное решение отец Андрей. — И тех, кто был с ним связан, тоже.
Но это было не единственное, о чем Катя хотела поговорить с Матвеем.
— Скажи, ты ведь уже жил у нас в доме, когда убили Лиду?
— Да.
— И ты ее видел?
— Она приходила, — несколько смущенно признался Матвей, словно это он был мужем Кати и принимал в отсутствие супруги другую женщину. — Гаврила сначала не слишком-то ей обрадовался, даже выставить ее попытался. Но она настырной оказалась. И я так понял, что она уже не первый раз к нему приходила. В прошлые разы Гавриле удавалось от нее избавиться, а тут она вошла вместе со своим чемоданом и заявила, что никуда не уйдет. А если Гаврила захочет ее выставить, то она такой скандал поднимет, мало ему не покажется.
Это было Кате отрадно слышать. Значит, Гаврила был все же не законченным подлецом. Все-таки он ее любил. Даже бывшую любовницу выгнать собрался. Надо все-таки будет поставить Гавриле приличный памятник. Может быть, даже из гранита. И надпись сделать… что-нибудь такое трогательное и трагичное, вроде «Любящему от вечно помнящей». Ну, или что-то в этом же роде.
Но дальнейшие слова Матвея снова расхолодили пыл Кати насчет гранитного памятника. И она снова начала думать, что муж ее хорошего к себе отношения не заслуживал ни при жизни, ни после смерти.
— Лида эта горячей штучкой оказалась. Даром время на слова тратить не стала, сразу же набросилась на Гаврилу, словно сто лет у нее секса не было.
Катя побледнела.
— Они что… занимались этим…
Матвей кивнул головой.
— Целовались — уж точно, аж стены тряслись.
— Тут?
Катя была потрясена. Ну, Гаврила! Точно, не будет тебе памятника! Никакого! И даже поминок не будет, потому что на любых поминках Катя будет вынуждена сказать, каким гадом он был!
— Конечно, я человек деликатный, видя такую страсть, я удалился. Последнее, что слышал, Гаврила этой девице сказал, что уехать с ней сейчас никак не может. У него есть одно дельце, которое он должен закончить.
— Что за дельце?
Матвей отвел глаза.
— Я не знаю.
— Скажи! С шиншиллами этими, да?
Матвей пожал плечами:
— Может быть. Я не знаю.
— Ну, хорошо, а дальше что у них с Лидой было?
— Не знаю я. Я к себе ушел. Гаврила мне сарайчик для жилья выделил, там я первое время и жил. Потом-то, когда вы отсюда сбежали, я в большой дом перебрался. Теплее, да и комфортнее. А Гаврила сам меня пригласил вместе пожить, одному ему жутковато делалось.
Значит, и Гаврила почувствовал что-то неладное с этим домом. А Катю-то уверял, что это просто ее женские капризы.
— А когда полицейские приходили, где ты прятался?
— Уходил заранее. Видел, что кто-то идет, и уходил.
— А про убийство Лиды тебе Гаврила что-нибудь рассказывал?
— Это да. Потрясло оно его сильно. Его так колбасило, что прямо страшно смотреть было.
— Он мог ее…
— Он ее не убивал, это точно. Гаврила мне признался, что ее, судя по времени, которое назвал ему следователь, буквально через какие-нибудь полчаса-час убили после того, как они расстались.
— А кто? Версии у него были?
Матвей помолчал, а потом произнес:
— Он какого-то Макса обвинял.
— Макса?
— Да. Сказал, что, когда они с Лидой в лесу были, этот Макс как-то их выследил и на них набросился. Совсем бешеный был. Сначала Лиде по морде заехал, потом на Гаврилу напал. Тот от него вывернулся и удрал.
— Что же он удрал, а Лида эта одна в лесу осталась? Один на один со взбесившимся Максом?
— Ну, вроде так.
Неужели убийца Лиды — это все-таки Макс? Но к смерти Гаврилы этот Макс отношения явно не имеет. И кто тот человек, который продал Матвею ядовитые грибы? Ясно, что это был не Макс.
— А в лес-то они с Лидой зачем ходили?
— Гаврила ей денег на гостиницу дал. И они вроде как договорились, что Лида обратно в Дубочки вернется. А на следующий день, когда ты на работу уйдешь, снова придет.
Кате стало и горько, и досадно, и одновременно смешно.
— Что же он ее в доме не поселил, как и тебя? Места тут полно, вполне могли бы с ней жить, друг друга не касаясь.
Катя-то шутила, а вот Матвей воспринял ее слова без всякого юмора и так же серьезно ответил:
— Он и хотел, да только не рискнул. Сказал, что слишком опасно злить супругу, пока дельце еще до конца не закончено.
— Выходит, то дельце, которое Гаврила хотел закончить, со мной было связано?
— Ну, вроде бы так.
Катя замолчала. Она не знала, что еще хочет спросить у Матвея. Фигура покойного мужа вновь выступила из небытия и вновь в самом неприглядном свете.
Андрей, который внимательно вслушивался в этот разговор, нарушил свое молчание и произнес:
— Вот что, Матвей. Никуда ты из Дубочков не уедешь.
— А чего?
И повернувшись к Кате, произнес:
— Если вы насчет того, что окошко надо доделать, так это дело нескольких минут. И без меня справитесь. Там два шурупа прикрутить всего-то и надо.
— Какое еще окошко? — удивилась Катя.
— Задвижка у вас в доме на подвальном окошке сломана. Кажется, что окошко закрыто, а надавишь снаружи на него посильнее, вмиг откроется. Но там плевое дело, я вам точно говорю.
— Незаконченная работа — это ерунда, — заявил отец Андрей. — Я не могу отпустить тебя по другой причине.
— Нет, мне надо отсюда валить, — вновь задергался Матвей. — Я задницей своей чую, что беда меня иначе ждет. Неспроста мне этот запашок сегодня ночью причудился. Сам сюда этот тип приходил или провидение мне об опасности намекает, но так или иначе, а валить мне отсюда надо!
— Хорошо, свалишь, но не раньше, чем повторишь свои показания.
— Где? — встрепенулся Матвей. — В полиции? Вот уж вовек не сунусь я к ним!
— Не в полиции, а в службе охраны поселка.
— Хрен редьки не слаще! И к ним не пойду. Видел я их начальника, от него за версту казенщиной разит. Он меня точно за решетку упечет.
— Нет, все будет в порядке. Я тебе ручаюсь.
— Отпустите меня!
Голос Матвея звучал умоляюще. И где-то Катя его понимала. Но отец Андрей был непреклонен.
— Ты должен все рассказать. Это важно.
— Я боюсь!
— Но пойми, убито уже два человека. И оба раза ты являешься свидетелем. Мы не можем тебя отпустить. Ты должен преодолеть свой страх и сделать то, о чем мы тебя просим.
Казалось, Матвей задумался.
— Двое убито, ты прав, — пробормотал он затем. — Что же, я согласен.
— Ты поедешь с нами?
Андрей не ожидал такой легкой сдачи. Приятель был настроен на бегство. Задержка в Дубочках еще на несколько дней, а может быть, и больше, не факт ведь, что расследование пойдет быстро, в планы Матвея не входила. И вдруг он соглашается.
— Рад, что у тебя еще сохранилось понятие о совести, — растроганно произнес Андрей. — Тогда пойдем?
— Да, только я должен взять кое-какие свои вещи. Они тут… в соседней комнате.
— Ну конечно, сходи за ними. О чем речь!
Матвей вышел из комнаты. Катя и Андрей оставались его ждать. Внезапно Кате показалось, что по ногам потянуло холодом. Но она решила, что это все нервы. Откуда взяться холодному воздуху в теплом доме?
— Что-то он долго возится, — произнес Андрей.