Читать интересную книгу Вундервафля - Олег Дивов

– Дураки вы все, – сказал Бянкин. – Ну чего тут думать-то?

* * *

… А теперь они сидели на броне и ждали, чем все это кончится. Вокруг не было никого, только неподалеку за кустами едва угадывалась замаскированная машина комбата. Танки куда-то разъехались и тоже затаились. Громыхало давно скрылся в холмах за кормой.

И вдруг будто в глазах потемнело.

– Ну вот и допрыгались. – В голосе Щербака звучало злое веселье. – Если что, прощай, лейтенант. И вы, ребята, прощайте!

Малешкин крепко сжал зубы. Нарисованный мир бледнел, краски тускнели, детали сливались. Трава стала ровным зеленым ковром, кусты и деревья – размазанными пятнами, словно кто-то прошелся по картине мокрой тряпкой.

Машинально Саня поднял руку к глазам – и застыл.

– Вот так, лейтенант, – сказал рядом полупрозрачный Домешек. – Это не карту уничтожают. Это нас стирают с карты.

Саня посмотрел на него сквозь ладонь.

– Хоть ты-то догадался, кто мы? – спросил Малешкин уныло.

Страха особого не было, тоска одна. И досада, что никто тебе ничего не в состоянии объяснить.

– Те, кого можно стереть, – хмуро отозвался наводчик. – Значки на бумаге… Рисунки… Герои из книжки… Тьфу!

Стало трудно говорить. И вроде как дышать трудно. «Мы исчезаем, – понял Саня. – Ох, до чего обидно…»

Сколько раз он «на картах» нарочно подставлялся под снаряд – так это было по своей воле. Сколько раз его убивали – но в бою. А теперь, когда Малешкина бесцеремонно стирали, будто криво написанное слово с классной доски… Такой обиды он раньше не знал.

– Давай лапу, что ли, – медленно, глухо проговорил Домешек. – Пока я ее вижу еще.

Рукопожатие вышло крепким, хотя сквозь него виднелись заклепки на броне.

– А машина – почти как настоящая… – прошептал Саня.

Он вспомнил прежнюю свою, настоящую машину, убившую двух «тигров», и в груди разлилось тепло. Ух, как мы тогда с ребятами…

И пускай комбат подначивает насчет «посмертного героя» – с тех пор как я умер, мне это совершенно все равно. Кому интересно, кто ты после смерти? Главное – что я успел, пока был живой. Короткая вышла жизнь, зато есть чем гордиться. Можно было сделать лучше, конечно, и больше. Но мне просто не повезло, я не успел. Долго не везло сначала, потом не повезло в конце. Но пока была возможность, я Родине нормально послужил.

«Я – человек, – подумал Саня. – За кого бы меня ни держали здесь, я – человек.

Я ЧЕЛОВЕК», – подумал он громко, в полный голос.

«Я ЧЕЛОВЕК», – отозвался Домешек.

«Я ЧЕЛОВЕК», – поддержали Бянкин и Щербак.

«Я ЧЕЛОВЕК», – донеслось отовсюду.

И что-то странное произошло.

– А машина – как настоящая… – сказал Саня.

– С любовью, значит, рисовали, не то что всякие кустики… Ты чего, Осип?

– Глянь-ка туда. И ты, лейтенант.

Из полуразмытой грязной кучи, в которую превратились кусты, торчала корма самоходки Беззубцева. На ней стоял комбат, уперев руки в бока, и недовольно озирался.

И машина, и комбат были такие взаправдашние – аж глаза резало.

Саня толкнул в плечо Домешека.

– Ты меня видишь?

– Отставить помирать, лейтенант! – Наводчик усмехнулся. – Что за чертовщина опять?

Они снова были здесь и чувствовали себя живее всех живых. Только мир вокруг потускнел и размазался. Зато машины и люди – наоборот, стали ярче и четче. Как будто карта отступила в тень, а батарею Беззубцева на ней подсветили яркими лампами.

– Ольха, с вами будет говорить Орел, – послышался сухой мертвый голос.

Саня с трудом поборол желание встать навытяжку.

А в эфире знакомо проскрежетало:

– Малешкин!

Полковник Дей был словно тяжелораненый или больной, которому говорить скучно, и делает он это через силу, по обязанности.

– Видишь его, Малешкин? Давай навстречу.

Саня посмотрел, куда указывала невидимая рука Дея, и увидел на карте, с той стороны, откуда выдвигался обычно противник, один-единственный значок. Тот медленно приближался. И был это не немец, а самая обычная «тридцатьчетверка».

– Извините, не понял, – смущенно пробормотал Саня.

– Ты все понял.

Саня кивнул. Угадал полковник: он просто стеснялся оказанной ему чести.

– По местам, ребята. Щербак, заводи!

И тут полковник вдруг почти весело, молодо, крикнул:

– Давай, Малешкин! Жми, Малешкин!

И пропал.

И Саня нажал.

Машина весело бежала к центру карты. Под гусеницы ложился зеленый ковер, мимо пролетали мутные пятна кустов, домиков и сараев. Все это было похоже на декорацию в сельском клубе, даже еще хуже, но Саня поймал себя на мысли: никогда раньше он здесь не дышал полной грудью, никогда не был по-настоящему свободен, а вот именно сейчас – получается.

* * *

Малешкин осторожно сполз с брони, поставил ногу на зеленый ковер, сделал несколько шагов. С непривычки пошатнулся, взмахнул руками. Рассмеялся.

– Слезай, ребята, все нормально. Пойдемте разговаривать.

«Тридцатьчетверка» встала шагах в десяти от самоходки. Распахнулся люк механика-водителя, из него выбрался парень в танкистском комбинезоне и бегом кинулся навстречу самоходчикам.

– Ребята! – крикнул он. – Давайте быстро! Сейчас тут все накроется!

– Чего – быстро? – спросил Малешкин.

– Там, за холмами, – парень махнул в ту сторону, откуда приехал Саня, – сейчас откроется коридор. Громыхало найдет его с минуты на минуту. Вы берете две машины, эту и Беззубцева, сажаете на них всех э-э… настоящих самоходчиков и по коридору уходите с карты. Десантника своего подхватите по дороге. Ну, чего встали? Давайте, шевелитесь!

– А полковник Дей?

– Он за вами, он за вами, давайте в темпе! Говорю же, сейчас тут все развалится. Вы по сторонам поглядите! Дальше будет только хуже.

Малешкин глядел на него – и не верил. Весь этот парень был какой-то гладкий, сытый, ухоженный. И очевидно слабый физически для механика-водителя. Из люка вылез неправильно, не так мехводы это делают. Не танкист ты, подумал Саня, ох не танкист. А кто?..

Парень метнулся было обратно к «тридцатьчетверке», но тут громадная лапа Бянкина ухватила его сзади за ремень.

– Ты чего?! – удивился «танкист».

– Не верим мы тебе, мил человек, – сказал Домешек с приторной ласковостью. – Больно ты похож на Рабиновича, который продавал вареные яйца по цене сырых. Это такой старый еврейский анекдот, – пояснил он, оборачиваясь к Сане.

– Говори, в чем дело! – приказал Бянкин, легонько встряхивая парня. Голова у того замоталась, как на одну ниточку пришитая.

– Да я сказал уже! Уходите с карты! Быстрее!

– А если не уйдем?

– Ну тогда капец вам! Отпусти!

– Оставайся с нами за компанию. Вместе поглядим, какой такой капец.

Парень захлопал глазами. Испуганным он не выглядел, скорее озабоченным и несколько растерянным.

– А что там про Рабиновича? – спросил Саня, нарочно не глядя на «танкиста».

– Ну, он покупает яйца по пять рублей десяток, варит и продает вареные по пятьдесят копеек штука. Его спрашивают: «Рабинович, но что ты с этого имеешь?» – «Ну как же, – отвечает Рабинович, – разве непонятно: я имею, во-первых, навар, а во-вторых – суматоху!»

– Понял?! – неожиданно резко спросил Домешек «танкиста». Тот в страхе отдернулся, насколько позволяла железная хватка заряжающего. – Суетишься много, мил человек. А нас на хапок не возьмешь. Давай, рассказывай!

– А то положить его под каток… – донеслось из самоходки.

– Ну, Щербак, ты вообще зверь!

– Он с той стороны приехал, целоваться с ним, что ли…

Тут до «танкиста», видимо, дошло, что его принимают за провокатора.

– Ребята! – сказал он. – Все не так, как вы думаете. Вытащите меня отсюда!

– Чего? – изумился Бянкин.

– Вытащите меня отсюда! – требовательно повторил парень, глядя под ноги.

– В каком смысле? – спросил Домешек. – Душу из тебя вынуть, что ли? Это мы сейчас, это мы запросто…

Малешкин хотел уже вмешаться, а то вдруг экипаж и правда вздумает припугнуть «танкиста», да сгоряча перестарается… Но тут случилось удивительное.

Раздался странный чавкающий звук, и «танкист» исчез. Испарился. Остался только протянутый вперед пустой кулак Бянкина.

– Ничего себе… – буркнул Домешек.

Бянкин глядел на свою руку. Потом с тяжелым вздохом опустил ее.

Саня оглянулся на «тридцатьчетверку». Та стояла на месте, и вдруг из нее снова кто-то высунулся.

Малешкин не спеша пошел к танку.

«Столько загадок, голову сломаешь, – подумал он. – Хлопотный выдался денек».

* * *

Из того же самого люка вылез невысокий мужчина. Этот был одет не по-полевому: хромовые сапоги, китель с большими погонами… И широченные лампасы на брюках. Повернулся спиной к самоходчикам и принялся шарить в люке.

Наконец он отыскал фуражку, надел ее и обернулся к Сане лицом. На погонах у новоприбывшего красовалось по шитой золотом звезде, а в петлицах – танки.

– Товарищ генерал-майор! – отчеканил Саня, бросая ладонь к виску. – Экипаж младшего лейтенанта Малешкина…