По этому обвинению 9 ноября его снова арестовывают. Совсем не надолго, он пишет жене:
«Я провел три дня в тюрьме (в хороших условиях)».
Но результатом второго ареста становится новое решение о высылке. Теперь уже от испанских властей. Причем надо же такому случиться, высылают его… в Америку! Именно по тому адресу, на который он намекал в письме: в «страну, где делается история», «Европа стала слишком тесной». Мало того, Троцкий откуда-то даже точно знает, в какой город он поедет. В телеграмме жене от 12 ноября он указывает, «в Нью-Йорк».
Правда, возникает нешуточная проблема. Лев Давидович остался без денег. Проезд в США стоит дороговато, 3000 франков. Если брать самые дешевые билеты — 1800. А у него, как он сообщает дражайшей супруге в той же телеграмме от 12 ноября, в карманах осталось лишь 130 франков. Да и эти деньги тают — он берет уроки английского языка, рассылает телеграммы в разные страны. В очередном письме жене от 30 ноября он упоминает, что «отправил телеграмму относительно присылки 1000 франков в Париж», что уже телеграфировал в Америку — и «напишу еще раз в Нью-Йорк». Испанским властям подобная волынка, видать, надоела. Приговорили выслать человека, «опасного анархиста», а он, понимаете ли, торчит на их территории, в ус не дует, переписывается со всем белым светом. И проблему чуть было не решили самым простым способом — в телеграмме в Лондон, Чичерину, Лев Давидович жалуется:
«Меня хотели выслать в Гавану на пароходе с уголовниками с „волчьим билетом“ и 30 долларами в кармане».
Но нет, могущественные теневые покровители не бросают Троцкого в трудной ситуации. Находятся заступники, выручая его от поездки с каторжниками. Ему дают возможность дождаться семью. И деньги тоже поступают. 28 декабря на пассажирском судне «Монсеррат» Троцкий с женой и детьми отчаливает в Новый Свет. В своих мемуарах он потом будет утверждать, что плыть пришлось в ужасных условиях, в грязи и тесноте. Но это просто ложь. Американский историк Р. Спенс раскопал список пассажиров, где отмечено, что Лев Давидович и его близкие путешествовали в каюте первого класса. Сохранилась и запись американской таможенной анкеты — там имеется графа, где человек намерен остановиться. Троцкий назвал «Астор», самый дорогой отель Нью-Йорка. А французская разведка в Испании держала его под наблюдением и зафиксировала, кто хлопотал за Льва Давидовича и кто передал ему деньги на дорожку. Этим человеком был… Эрнст Барк. Проживавший в Испании родной племянник российского министра финансов! Любопытная история, правда? Преступника арестовали во Франции, требовали выдать в Россию, чтобы судить, но как-то «само-собой» все складывается совершенно иначе. Прыг-прыг — и в «дамки».
Ну а стоило Троцкому ступить на американский берег, как все его злоключения кончились. Он сразу попадает в «дружеские объятия». Буквально с первых шагов ему начинают делать рекламу! Известие о прибытии в США «гонимого» революционера публикуют не какие-нибудь эмигрантские газетенки, заметку об этом помещает респектабельная «Нью-Йорк Таймс». В этой же заметке упоминается, что встречал Троцкого Артур Конкорс. Один из руководителей «Общества по предоставлению убежища евреям и поддержке иммигрантов». А учредителем и патроном этой организации был Яков Шифф. И все дела Льва Давидовича устраиваются мгновенно. Он получает вид на жительство. Поселяется в еврейском Бронксе в квартире со всеми удобствами, которые для того времени были передовым словом бытовой техники — с холодильником, телефоном, кухонным лифтом. Дети поступают в местную школу.
А непосредственным «опекуном» Льва Давидовича в Нью-Йорке становится Джулиус Хаммер. Тот самый Хаммер, который в 1907 г. на конгрессе в Штутгарте предлагал Ленину свое посредничество в установлении связей с американскими банкирами. Теперь и сам Хаммер «вырос». Мошенничеством с покупкой в кредит аптек без возврата долгов он больше не занимался. Оно уже было бы и не солидно. Хаммер стал владельцем крупной фармацевтической фирмы «Элайд Драг энд Кемикл». Заимел степень доктора медицины, владел роскошным особняком. Впрочем, занимался и незаконным бизнесом. Содержал подпольные центры по производству абортов. В США это было еще запрещено, но и прибыль приносило немалую. Противозачаточные средства в ту пору были мало распространены, ненадежны, а в таком городе как Нью-Йорк нежелательные «залеты» у женщин случались сплошь и рядом. Но если у тебя или твоего дружка есть деньги — пожалуйста, подпольное заведение к твоим услугам. Несмотря на очень ощутимую разницу в материальном положении, одессит Хаммер и учившийся в Одессе Троцкий становятся друзьями. Бизнесмен не гнушался бывать дома у Льва Давидовича, приглашал его с семьей к себе в гости. Когда нужно, давал свою машину с шофером.
Троцкий получил и хорошую работу. Ему дают место редактора газеты «Новый мир». Принимает его на работу Григорий Вайнштейн, успевший подобрать в своей газете целый букет видных большевиков, меньшевиков, анархистов. Особенно близко Лев Давидович сходится с Бухариным и Коллонтай. С Бухариным их роднят близкие взгляды, идеи. С Александрой Михайловной они, очевидно, исследовали друг друга еще ближе и глубже. Точных данных об этом нет, но Троцкий, как убежденный фрейдист, новых сексуальных связей никогда не избегал, они помогали ему «самоутверждаться». И Коллонтай не оставила привычки «коллекционировать» лидеров, с которыми пересекался ее жизненный путь. Так же, как привычку предавать их. И она тут же настучала Ленину, что приехал Троцкий и захватил редакцию газеты, которая была «почти» большевистской.
Но Лев Давидович работал не только в «Новом мире». У него появляется собственный литературный агент, некий Александр Гомберг. Тоже выходец из России, сын раввина, а в Америке он был связан с банковскими кругами[117]. Статьи Троцкого начинает публиковать шиффовская «Форвертс», и он с гордостью писал:
«Мы все успешнее проникали в могущественную еврейскую федерацию с ее четырнадцатиэтажным дворцом, откуда ежедневно извергались 200 тысяч экземпляров газеты „Форвертс“. Опусы плодовитого революционера появляются также на страницах журнала „Цукунфт“ (издавался на идиш), газеты „Колл“. Появляются и в газете „Фольксцайтунг“, издававшейся на средства германской разведки. А первая встреча Троцкого с нью-йоркской колонией русских социалистов состоялась 14 января 1917 г. на квартире редактора этой газеты, председателя Немецкой федерации Людвига Лоре. Напомню, организатора пропагандистских гастролей по США для Коллонтай. Он и для Троцкого устраивает публичные лекции в Нью-Йорке, Филадельфии. Что ж, старые связи сохранялись, Парвус в это время писал о Льве Давидовиче — „мой человек в США“».
Однако устанавливались и новые полезные связи. Например, Троцкий никак не мог миновать Сиднея Рейли. Ведь он был представителем Животовского, а переписка свидетельствует, что контактов с дядей Лев Давидович не порывал. Работодатель Троцкого Григорий Вайнштейн был связан с Рейли через брата Александра. А Александр по-прежнему устраивал вечера для «избранных» революционеров, где бывал и Троцкий. Как бы то ни было, впоследствии обнаружилось, что Рейли хорошо знает Льва Давидовича. А познакомиться они могли только в Америке. Наверняка должны были установиться и другие контакты. С шефом Рейли и Вайнштейнов, британским резидентом Вильямом Вайсманом.
Некоторые биографы Троцкого упоминают, что во время пребывания в США он работал в кино. Но на самом деле ни одна американская кинокомпания с ним не сотрудничала и ни в одном кинокадре он не зафиксирован. Возможно, «работа в кино» заключалась в выплатах через упоминавшуюся кинокомпанию Вайсмана «Wisdom Films» и связанную с ней фирму «Вайнберг и Познер». Или в контактах с миром кино через «банду Рейли — Вайнштейна». Это, разумеется, только предположения. Когда именно и в каком формате установились связи Льва Давидовича с Вайсманом, мы доподлинно не знаем.
Но Вайсман, отличный разведчик, пройти мимо такой фигуры, как Троцкий, попросту не мог. Им был разработан особый план «Управление штормом», согласно коему следовало влиять на события в России через «своих» людей. И весь дальнейший ход событий дает основания полагать, что контакт состоялся, а результатом стала вербовка Троцкого. Позже в своем труде «Разведывательная и пропагандистская работа в России» Вайсман уклончиво напишет, что «один из наших американских агентов, очень известный интернациональный социалист… был сразу же принят большевиками и допущен на их собрания». Указывалось, что этот агент потом действовал в России и в ноябре 1917 г. вступил с Троцким в публичную дискуссию по ситуации в стране. Ни один «очень известный интернациональный социалист» в такую дискуссию не вступал. А по прочим признакам под данную характеристику подходит лишь один человек — сам Лев Давидович[118].