Вкус его поцелуя горький, под стать кофе, что я сварила.
— Хочу сладкого, — прошу.
Артём берет голубику с тарелки и угощает меня. Следом малину, клубнику. Ягоды сладким соком растекаются на языке. На мне лишь развратные стринги и вчерашняя белая рубашка. Сквозь халат прекрасно ощущается твердость мужского паха. Артём целует шею и кормит меня прямо с руки. Происходящее необычно, но невероятно сексуально.
Мы словно оттягиваем момент слияния, чтобы подразнить друг друга. За семь дней Истомин немного спустил пар и не набрасывается в горячке. Иногда проскальзывает даже нежность.
Ласки чувствительных точек с каждой секундой усиливают вожделение. Артём безумное творит с моими сосками, ощутимо оттягивает, грубо сжимает полушария, слегка шлепает. Теперь, когда я возбуждена, это дико нравится. Не вижу причин скрывать чувства, ярко реагирую стонами и вздохами. Он пальцами зачерпывает немного топпинга для блинчиков, и я на кураже жадно облизываю его руку.
— Течешь уже?
Киваю.
— Отсосать у меня хочешь?
— Да-а.
Он откидывается на спинку дивана, и я устраиваюсь у его ног. Так удобнее делать минет. И смотреть Артёму в глаза. Хочу, чтобы он разглядывал меня в процессе. Хочу, чтобы любовался.
Почувствовав себя прирожденной искусительницей и знатной разводилой богатых мужиков, я уговариваю Артёма прыгнуть с тарзанки. Мне так понравилось спускаться на зиплайне, что захотелось еще более острых впечатлений для нас обоих. Пусть этот отпуск станет незабываемым!
Артём прыгает первым. Я всячески подкалываю и беру на слабо, пока его упаковывают. Что такого? Это ведь безопасно! Но, когда подхожу к обрыву сама, чувствую тошноту и волнение.
— Галя, можешь отказаться, — предлагает Артём. — Всё окей.
Качаю головой и прыгаю. Через мгновение открываю глаза, смотрю вниз и... захожусь в диком, отчаянном крике!
После того как меня поднимают, трясет целый час.
Всё вроде бы в порядке, но я плачу и не могу успокоиться. Соленая вода потоком по лицу, губы дрожат — у меня истерика, как в детстве, словно мама отчитала.
Такой ужас испытываю! Прыжок становится спусковым механизмом. Навалилось все враз, не получается прийти в себя.
Артём отпаивает горячим безалкогольным глинтвейном, пока я кутаюсь в плед и рыдаю взахлеб, прикрывая рот салфеткой.
— Я редко, очень редко плачу, — клянусь Истомину всем сердцем. — Прости меня.
— Будем знать, что ты трусиха.
— Ты сам бледный сидишь! — упрекаю я. — Посмотри в зеркало! Был бы женщиной, сам бы разревелся.
— Галя, — начинает он как обычно спокойно, — не все эксперименты бывают удачными, — выдает правду жизни. — Так случилось, что не пошло. Ничего страшного. Тебе не за что извиняться. Я часто пробую новое, но нравится мне далеко не все.
Качаю головой. Так стыдно! Сама напросилась и испортила ему целый день! До этого вела себя на пятерочку.
— Оказывается, у меня животный страх высоты, — признаюсь, опустив глаза. — Буду знать.
— У высотников есть особые правила безопасности. Рассказать?
— Конечно! — Заинтересовавшись, я перестаю шмыгать носом.
Люблю узнавать что-то новое, благо с работой повезло. Это шутка, конечно. Но Артём и правда начитан.
Он пододвигается ближе.
— Им нельзя находиться слишком долго на земле, иначе появляется вот такой, как у тебя, неконтролируемый страх высоты. Но и наверху долго нельзя: тогда страх исчезает полностью и хочется пренебречь правилами безопасности. Что еще опаснее.
— Жуть.
— Да. Это все прописано в инструкциях. Нужны баланс и контроль, Галчонок. Как и в любой сфере жизни. Отлично, что ты узнала свои пределы.
Я согласно киваю и делаю еще один глоточек обжигающего напитка.
На следующий день мы занимаемся скалолазанием в разрешенном для туристов месте и, разумеется, со страховкой. Мне все очень нравится, но примерно на середине подъема становится очевидно, что вчерашний страх по-прежнему в силе. Я не успокоилась! Слезы наворачиваются, я зачем-то паникую! Закрываю глаза и отпускаю руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Артём подхватывает и удерживает, рывком прижав к себе. Громко ругается. Я прихожу в себя, ищу опору, но, увы, поскальзываюсь! Мы вместе осторожно спускаемся на маты, после чего... едем на такси в больницу.
Шлюха Галя лажает по полной. Понимаю, что срочно нужно реабилитироваться, но ничего не могу с собой поделать. Левая нога травмирована еще в детстве, ее бы осмотреть тщательно.
Доктор делает снимок, ощупывает. После чего успокаивает, что ничего страшного, небольшое растяжение. Просит пару дней поберечься и в дальнейшем особое внимание уделять разминке.
Пара дней — это ужасно много, когда до самолета осталось пять. Я ведь еще не наговорилась с Артёмом, не накупалась и не нагулялась с ним.
Кроме того, сегодня по плану встреча с Петром и его спутницей. Артём забронировал ложу в ночном клубе, и мне, конечно, было бы жаль пропустить эту вечеринку.
Не хочется терять ни одного вечера рядом с Артёмом, поэтому беру себя в руки и достаю косметичку. Однажды я целый месяц танцевала со сломанным позвоночником — уж небольшое растяжение лодыжки меня точно в кровать не уложит.
Глава 34
Как бы я ни хорохорилась, туфли на каблуках — однозначно мимо.
Поправляю волосы перед зеркалом, оценивая образ. Откровенное платье с глубоким декольте, эластичный бинт и... пляжные шлепки. Надеюсь, вырез и красные губы оттянут на себя внимание. План — поскорее добраться до стола, там уже будет без разницы, во что обута.
Когда такси подъезжает к мужскому клубу с невзрачной вывеской, я ощущаю скованность. Тянусь к ручке, но осекаюсь: в здание заходят настолько эффектные девушки, что идея со шлепанцами кажется глупой и жалкой. Сама я словно... не дотягиваю до тех, кто с пеленок живет в роскоши.
Артём успевает выйти на улицу, обойти машину, открыть мою дверь, а я все сижу, зябко обняв себя.
— Ну? — спрашивает он, протянув руку. — Чего сидим?
— Может быть, я домой поеду? Куда в таком виде? Вы с Петром оторветесь и без меня.
Артём поднимает глаза к черному небу, размышляет мгновение и выносит вердикт:
— Нет, с тобой будет интереснее. Иди сюда, девочка.
Он наклоняется, подхватывает меня на руки и... несет в клуб.
— Со своим самоваром, да еще и с таким тяжелым! — шучу я.
— Могла бы уже запомнить, что я предпочитаю свою посуду. Здравствуйте, — обращается Артём к девушке на ресепшен. — Бронировали столик на Истомина. Моя спутница неудачно лазила по горам и подвернула ногу. Устройте нас, пожалуйста, так, чтобы было максимально удобно.
— Пожалуйста, — улыбаюсь я, крепко обнимая его за шею.
Через минуту мы оказываемся в уютной ложе и шоу начинается.
Приглушенное освещение, крутая музыка, стильная атмосфера. Девчонки повсюду полуголые на стрипах, эффектно танцуют, крутятся на шестах. Я понимаю, какой это адский труд, — научиться вот так двигаться, — и восхищенно замираю.
Через некоторое время Артём спрашивает:
— Тебя заводит происходящее или неловко?
Делаю еще один глоток ледяного шампанского, прислушиваясь к ощущениям. В этот момент к нам присоединяются Пётр и Ангелина.
Удивительно, но я искренне рада его видеть! Мы обнимаемся, чмокаемся в губы, Пётр нежно поглаживает меня по спине и знакомит со своей спутницей.
Время летит быстро, мы много пьем, болтаем, шутим и хохочем. Темы достаточно откровенные.
— Женщинам действительно в постели сложнее, — заявляет Ангелина. — Мы так устроены физиологически. Если бы женщине для того, чтобы забеременеть, нужно было испытать оргазм, на свете бы жило человек сто.
— Или бы размножались самые лучшие мужчины, — говорю я, стреляя глазами в Артёма.
Он чуть прищуривается, и я догадываюсь, что хочет близости. Не знаю, во мне дело или в окружающих девочках: здесь даже официантки как будто минуту назад сошли с подиума. Смотрим друг на друга, и я начинаю краснеть, потому что сама не могу дождаться, когда мы окажемся наедине в номере. Время словно специально тянется убийственно медленно, но вокруг толпа, и приходится держать себя в рамках.