бывает несправедлива к некоторым из нас!
— Артур…. они! — Элинор не смогла удержать возгласа удивления, когда, наполовину укрытая кустарником молодая девушка закатила глаза, а ее «паж», заскользив по чулкам, полностью скрылся под ее юбками.
— Неужели ты не знаешь, как это приятно? — теперь Артур сам слегка отстранился, чтобы заглянуть в глаза девушке. Ее красные губы были слегка приоткрыты, но она прятала взгляд. Какими бы доверительными не были их отношения, сейчас Элинор сгорала от смущения. Она абсолютно ничего не знала! Откуда было ей знать? Догадки, домыслы — они давно уже бродили по ее хорошенькой головке, но вот истинного знания в ней не было!
Красная помада на губах Элин сбивала с толку. Артур не привык к косметике на ее лице, вот и сейчас он боролся с порывом стереть краску с таких желанных, слегка подрагивающих от разгорающегося возбуждения губ.
— Конечно же ты не знаешь… — он прошелся большим пальцем по мягким губам, стирая карминный цвет, затем еще и еще… пока палец полностью не окрасился помадой Элинор. Вот тогда он припал к губам девушки, оплетая ее тонкую шею и узкую спину руками, и увлекая в глубину увитой плющом беседки.
Все происходящее казалось девушке сном или сказкой, но никак не реальностью! Ее кожа покрылась мурашками, а от каждого прикосновения Артура внизу ее живота стягивались сотни узелочков. Чем напористей был поцелуй, тем сильнее сжимались под юбками ее бедра и колени.
Это было сладко… желанно… до невозможного опьяняюще!
Сколько раз касался ее Артур? Множество! Они даже спали в одной постели! Но каждый раз он делал это по-разному. Сегодня молодой Иден будто сошел с ума и лишился своей хваленой выдержки!
— Ты ведешь себя, как глупый мальчишка! — голос у Элинор стал хриплым и очень тихим, а слова обрывались в окончаниях, когда широкие горячие ладони скользнули под многослойный шифон. Бедра девушки задрожали, а мужская ладонь гладила их, успокаивая, но, не желая отступать.
Коснувшись девичьих ног, Артур и правда, потерял рассудок.
— Почему же как мальчишка? Мальчики так не умеют… — шея девушки запрокинулась назад, когда умелая ладонь дошла до сочленения ног и сдвинула шелковую ткань комбидресса в сторону. Легкий стон поглотили мужские губы, а острое колено не дало свести Элинор ноги вместе.
Никто не касался ее там… даже сама Элинор никогда не касалась себя в этом месте. Перед глазами у нее заплясали яркие цветные пятна, будто салюты, взрывающиеся от подступающего удовольствия.
Мужская рука гладила ее, растирая влагу, сжимала пальцами и накрывала всей ладонью. А девушка дрожала.
Элинор хотела остановить Артура, но не стала этого делать. Он говорил, что любовь может быть разной, а ей хотелось узнать, что же именно мужчина имел под этим ввиду.
Когда сил терпеть причиняемое удовольствие больше не было, девушка обессиленно упала в объятия Артура. Разгоряченная, красная до кончиков ушей, но безумно счастливая. Между ног было слишком мокро. Ее колени дрожали, а кончики пальцев и губы онемели. Она ухватилась за края сюртука мужчины и уткнулась носом в его шею.
— Это не стыдно, любовь моя… как же бы мне хотелось сейчас увести тебя отсюда, но мы не можем бросить сестренку Викторию одну. — Влажной ладонью Артур провел еще раз по обнаженному бедру и округлой ягодице. Он, с сожалением, вздохнул, оправил пышные юбки и нежно коснулся виска девушки губами, ее шеи и обнаженного плеча.
— Ты моя… вся… от кончиков волос, до бархатных туфелек на ножках… Ты удивляешь меня, восхищаешь… заставляешь идти вперед и наплевать на все трудности, возникающие на моем пути. Может ты и права… и я веду себя как мальчишка… как влюбленный мальчишка. Я люблю тебя Элинор. Ты выйдешь за меня замуж?
По безымянному пальцу на левой руке девушки заскользило кольцо, и сознание молниеносно вернулось к ней! Она сделала полшага назад, выставляя руку с новым украшением перед собой, и непонимающе посмотрела на Артура. Он улыбнулся, своей обворожительной улыбкой.
— Я же обещал, что спрошу тебя еще раз через неделю?
— Это ты называешь «спрошу»? Бог ты мой! Артур! — Элинор всплеснула руками, а глаза помутнели от собравшихся пролиться слез.
Она была сбита с толку, слишком расслаблена, после пережитого экстаза и уязвлена одновременно. Она так ждала слов любви… настоящего признания. Она получила его, но голос кричал изнутри, что все было совсем не так.
Ей было всего девятнадцать лет. Она была до безумия страстной для своих лет, но и романтичной натурой в равной мере.
Как гром среди ясного неба прогремел над парком голос хозяина дома, и Элинор, воспользовавшись замешательством Артура, выскользнула из беседки.
— Охоту в зеленом лабиринте я объявляю официально открытой! Дамы, будьте осторожны и бегите! Бегите быстрее! Охотники последуют по вашим следам! Джентльмены! С этого моменты, вы охотники, обнажающие свои дикие инстинкты!
Кристофер Баррингтон допил ярко малиновый пунш из тоненького бокала и хищно оскалился.
Яркие мотыльки полетят на свет, но непременно заблудятся в зеленых зарослях! Он провожал взглядом высокую тоненькую фигурку, укутанную в черный шелк, и темные кудри, рассыпанные по обнаженным белым лопаткам, будто звали его, просили прикоснуться! Он нетерпеливо сжал челюсти.
— Подожди еще немного мотылек! Совсем скоро ты окажешься в моих руках!
Тонкий хрусталь разбился о каменную дорожку, разлетевшись на тысячи крохотных осколков. Уверенной походкой лорд Кристофер пошел к лабиринту. К его мотыльку подлетел еще один, такой же темный и воздушный.
— Элинор! Как хорошо, что я тебя нашла! Нужно спрятать твои волосы под перьями маски! Вот так! Теперь нас не отличить! — девушка заколола подруге волосы и, взявшись за руки, они побежали вглубь зеленого лабиринта.
— Охота становится все интереснее… и интереснее — улыбнулся своим мыслям Кристофер.
Глава 28
— У тебя такие холодные руки! — Виктория сжала крепче ладонь подруги, скрываясь за зеленой изгородью. Она приподняла маску и обеспокоенно всмотрелась в бледное лицо напротив. — Ты в порядке?
Элинор не могла с полной уверенностью ответить Виктории, что все хорошо. По ее душе текли слезы, и были это слезы волнения, тревоги и спутанных мыслей. Совсем недавно она была в самых теплых и надежных объятиях, которые только могут быть на белом свете, и вот… теперь она дрожит от холода без этих рук.
— Не думай обо мне, лучше расскажи, удалось ли тебе узнать то, ради чего мы здесь? — Элинор прошлась дрожащей ладонью по слегка выступающим над пучком волос серебряным шпилькам. Она не сможет рассказать о том, что произошло между ней и Артуром. Никому! Ни единой живой душе! Она