Читать интересную книгу Озеро тьмы - Рут Ренделл

Глава 19

Никаких признаков зелени в парке еще не было, но ветви буков стали ярко-коричневым, а стволы засеребрились. Мириады нежных отростков — ветками назвать их было еще нельзя — тянулись к перламутровому небу. Мартин невольно вспоминал Тима. У него появилось ощущение, абсурдное и непрошеное, что нужно оставить машину здесь, на ведущей к Хайгейт-Вуд извилистой улице, и углубиться в лесопарк, чтобы найти место, где они встретились. Угасающий день — не слишком отличавшийся от только что родившегося — напоминал ему о радости от той встречи и других странных чувствах, которые он не испытывал ни к кому, даже к Франческе, ни прежде, ни потом.

Мартин поехал дальше. Небо темнело, приобретая лавандовый оттенок, закат расцветил его розовыми и золотистыми мазками. Что Тим делал в лесу в то утро? Странно, что раньше он не задавал себе этого вопроса. Сам он вошел со стороны Прайори-Гардене и двигался на север, а Тим, похоже, попал в парк с Масуэлл-Хилл-роуд, с перекрестка, где находится «Вудмен». Мартин как раз подъезжал к этому перекрестку, и ему пришло в голову, что можно зайти в «Блумерс» и купить Франческе весенние цветы. Конечно, он обещал не приезжать к ней сегодня, но когда он вернется домой, то позвонит ей, и если она действительно не хочет встречаться с ним сегодня вечером, то он привезет ей цветы утром, по дороге на работу.

Однако цветочный магазин оказался закрытым, и свет внутри не горел, хотя часы показывали всего без двадцати шесть. Мартин поехал в Кромвеллл-кори по Саутвуд-лейн, затем по Хай-стрит. С вечерней почтой никаких писем не пришло. В пятницу он снова написал миссис Кохрейн, но ждать ответа было, наверное, еще рано. В гостиной на кресле и на полу все еще лежали кастрюли, сковородка, полотенца с абрикосовым, коричневым и кремовым узором, бело-коричневые простыни и наволочки, а также обеденный сервиз из «Денби».

В субботу вечером в квартире в Суон-Плейс Мартин записал телефон Батлеров. Теперь он набрал номер, но в ответ услышал сигнал, указывающий, что абонент недоступен. Вероятно, когда сегодня приходили сотрудники управления почт, чтобы переключить телефон, Франческе не позволили оставить старый номер. Должно быть, они всегда дают новый. Может, позвонить Тиму? С их последнего разговора прошло три месяца, даже больше. Сегодня, поскольку он не может провести вечер с Франческой, ему больше всего хотелось бы пару часов поболтать с Тимом. Они даже не ссорились. А расстались из-за его нелепого и беспочвенного чувства вины. Он разорвал дружбу из-за денег. А теперь деньги почти все закончились — закончатся, когда он уладит дела с миссис Финн и миссис Кохрейн.

Тим, наверное, еще не вернулся домой. Мартин позвонил Эдриану Воучерчу и поблагодарил за оперативность.

— Значит, Франческа въехала, да?

— Да, — подтвердил Мартин.

— Кстати, мне пришло сообщение, Бог знает почему, что у агентов есть еще два ключа. Это ничего?

Мартин сказал, что все в порядке и что он сам удивлялся, почему ключ всего один. Он еще немного поговорил с Эдрианом, надеясь, что тот пригласит их с Франческой, но Эдриан молчал. Потом сказал, что ему пора бежать, потому что они с Жюли собираются на ужин со старшим партнером фирмы и его женой. Мартин подумал, что Франческа должна позвонить после того, как уложит Линдси спать и девочка заснет. Он выпил немного виски, сделал себе омлет из четырех яиц с двумя ломтиками бекона и большим количеством грибов. Когда он все это съел и вымыл посуду, часы показывали уже половину девятого.

В девять зазвонил телефон. Это был Норман Тремлетт. Он жил с родителями и теперь спрашивал согласия Мартина прийти к ним на ужин в субботу на следующей неделе. Мартин не испытывал желания ужинать с Тремлеттами, но его взволновала сама мысль о том, что у него появилось право представлять себя и Франческу как настоящую супружескую пару, и поэтому он согласился. Они придут, с радостью.

Если раньше звонить Тиму было слишком рано, то теперь уже поздно, поскольку встретиться сегодня вечером они не успеют. Мартин решил, что позвонит Тиму завтра или послезавтра. В первый раз после зимы он открыл стеклянную дверь и вышел на балкон. Вечер был прохладным, но небо оказалось необычно чистым, и на нем виднелись звезды, такие крошечные и тусклые, словно гнетущая атмосфера Лондона оттолкнула их еще дальше в глубины космоса. Франческа сегодня не позвонит, признал Мартин, но с его стороны глупо чувствовать такое сильное разочарование. Она, наверное, устала после длинного дня, который, скорее всего, начался очередной ссорой с Расселом, а закончился капризами Линдси. Теперь она, должно быть, уже спит.

С утренней почтой пришло письмо, но не от миссис Кохрейн, а от ее деверя. Стиль его был таким же, как у записок мистера Кохрейна, краткий и строгий. Начиналось оно обращением «Уважаемый Мартин», и смысл его состоял в том, что они с миссис Кохрейн сегодня вечером придут в Кромвелл-корт — если ему удобно. Мартин заглянул в телефонную книгу, чтобы проверить, есть ли у мистера Кохрейна телефон, и с удивлением обнаружил, что есть. Однако на звонок никто не ответил. Позже нужно попробовать еще раз. Сегодня вечером он ужинает у Франчески в Суон-Плейс и, естественно, не может встретиться с мистером и миссис Кохрейн.

Мартин поехал на работу по Шепердс-Хилл, мимо Стэнхоп-авеню, но окна Франчески отсюда не были видны. Очень неудобно, что он не знает номера ее телефона. В одиннадцать у него была назначена встреча с клиентом, которая затянулась и захватила ланч, так что вернулся он только в половине третьего.

Франческа не объявлялась.

— Вы уверены, что мне никто не звонил?

Кэролайн — сегодня у нее были черные ногти, а рыжие волосы пострижены «ежиком» — ответила, что совершенно уверена; он должен знать, что подобных ошибок она не делает.

— Хорошо, в таком случае позвоните в справочную службу и узнайте, нет ли у них номера телефона на фамилию Браун, квартира номер десять в Суон-Плейс, Стэнхоп-авеню, Хайгейт.

Кэролайн вернулась минут через пять.

— Нет, Мартин, у них нет этого номера, я совершенно уверена. Тот мужчина в справочной службе был очень мил, и у него голос как у Теренса Стэмпа[54].

Значит, из управления почт еще не приходили, чтобы установить телефон. Вероятно, Франческа их ждет и поэтому не позвонила ему из таксофона. Но это не имеет особого значения, поскольку прямо с работы он поедет к ней.

Урбан ушел ровно в половине шестого. Помимо всего прочего, Суон-Плейс был привлекательнее, чем Кромвелл-корт. Новее, с лифтом и коврами на лестницах. Мысленно улыбнувшись, Мартин подумал, что на квартиру Франчески потратил больше, чем на свою. Поднявшись на лифте, он позвонил в квартиру номер 10.

Никто не открыл. Мартин снова позвонил. Франчески нет дома. Чем, черт возьми, она могла заниматься? Разве она его не ждет? Мартин не мог понять, куда она могла пойти в такой час, когда почти все магазины уже закрыты. Может, пьет чай с какой-нибудь подругой, у которой есть ребенок такого же возраста, как Линдси? Единственная подруга Франчески, о которой слышал Мартин, — это Аннабел. Он топтался у двери, жалея, что не заехал в агентство недвижимости за остальными ключами. Теперь они уже закрылись.

Мартин ждал около получаса. Потом написал записку на обороте конверта, который нашел в кармане, и опустил в щель почтового ящика. В записке он просил, чтобы Франческа позвонила ему, как только вернется.

Он начал волноваться, опасаясь, что с ней что-то случилось. Например, Рассел мог попросить ее вернуться и поговорить, а затем не дал уйти. Мартин выпил виски, но не слишком много, поскольку не сомневался, что вечером придется опять сесть за руль. Еды в квартире не было, если не считать хлеба, сыра и консервов.

Телефон молчал, но около восьми раздался звонок в дверь. Мартин был уверен, что это Франческа — она подумала, что если нужно выходить на улицу к телефонной будке, то с таким же успехом можно поймать такси и приехать прямо к нему. На пороге стоял мистер Кохрейн и очень маленькая женщина в алом пальто с черным меховым капюшоном. Он совсем забыл о них.

— Добрый вечер, Мартин. Это миссис Кохрейн. Рита, познакомься с Мартином.

Мистер Кохрейн был одет в синие джинсы, пуловер с узором фер-айл[55] и нечто вроде анорака[56] с меховой опушкой. Увидев их, Мартин буквально лишился дара речи. Но сделать ничего уже было нельзя. Мистер Кохрейн не стал ждать, когда его пригласят войти или предложат сесть. Он вошел, помог невестке снять пальто и шляпу, усадил ее на диван, повесил свою и ее одежду в стенной шкаф в холле и принялся тереть ладони и греть их на радиаторе отопления.

— Что вы будете пить? — спросил Мартин.

— Мне — виски, а миссис Кохрейн — лимонад с капелькой портвейна.

У Мартина не было ни портвейна, ни лимонада. Пришлось достать из буфета все бутылки с напитками, прежде чем мистер Кохрейн выбрал подходящую замену. Его невестка не раскрывала рта. Когда ей наконец вручили бокал для вина, содержащий смесь сладкого красного вермута и содовой, она один раз очень быстро кивнула, словно ее шея держалась на пружине. Губы растянулись в узкую, напряженную и чрезвычайно нервную улыбку.