Читать интересную книгу Тайны выцветших строк - Роман Пересветов

Недоволен был царь также и тем, что подданные шведского короля «печатные дворы держат» и на них «куранты», то есть придворно-дипломатические ведомости, печатают с ложными известиями о патриархе Никоне и Степане Разине и этим «между обоими государями чинят ссоры и нелюбовь».

В шведских курантах, в частности, сообщалось, будто бывший московский патриарх, собрав большое войско, хочет идти войной на царя за то, что царь, обесчестив его, «от патриаршего чина без всякие вины отставил». Патриарх Никон расхваливался в этих курантах, как «премудрый и ученый человек и во всем лучше самого царя».

Но, по-видимому, особенно возмутили царя известия тех же курантов, что он якобы ищет случая «с Стенькою Разиным миритца, к чему и Разин склонен токмо таким намерением — первое: чтоб царское величество ево царем казанским и астраханским почитал. Второе: чтоб он, великий государь, ему, на ево войско из своей царской казны дать указал двадцать бочек золота. Третье: желает он же, Стенька, чтобы великий государь ему выдать изволил осми человек близких ему бояр, которых он за прегрешения их казнити умыслил. Четвертое: последнее ж желает, чтоб прежний патриарх, который ныне у него пребывает, паки в свой чин возвратити изволил».

Царь требовал, чтобы шведский король жестоко наказал своих верноподданных за распространение таких ложных известий и указал, угрожая смертной казнью, чтобы «отнюдь впредь таких ложных курантов не печатали».

29 декабря 1672 года шведский посол Адольф Эбершельд был вызван в Посольский приказ к боярину Дмитрию Долгорукому и думному дворянину Артамону Матвееву, поставившим ему на вид, что шведский король до сих пор «сыскать не указал и прислать не изволил» не дававшие спать царю разинские «прелестные письма» с никоновой печатью.

Посол поспешил заверить бояр, что «королевское величество в Корельскую и в Ижорскую земли сыскивать посылал напрасно. Но такого де листа в тех Корельской и Ижорской землях и в иных королевского величества городах отнюдь нет и не бывало. А если б де тот воровской лист сыскался, то королевское бы величество тот лист к царскому величеству прислал бы с ним, послом».

Расспрашивая Разина об его листах с никоновой печатью, царь пытался получить из первоисточника ответ на тот же интересовавший его вопрос, который ему удалось выяснить окольным путем. Очевидно, он имел в виду использовать ответ Разина против бывшего патриарха Никона, не перестававшего смущать умы и после низложения его церковным собором.

Девятый вопрос:

О Каспулате, где он?

Вопрос касался еще одного князя Черкасского — Каспулата Муцаловича, родного племянника бывшего астраханского воеводы Григория Сунгалеевича Черкасского.

Этого кабардинского князя, служившего в Терском городе, Разин хорошо знал. Еще в 1661 году они вместе договаривались с калмыцкими тайшами[25] о выступлении против крымского хана. Донские казаки Разина должны были чинить поиск вместе с конными черкесами кабардинского мурзы. Но потом их пути разошлись. Когда Разин поднял восстание, царские воеводы натравили на него тех же конных черкесов. Это не помешало Разину в 1668 году забросить князю с моря грамотку, чтоб он прислал ему разного запасу не только продовольствия и вина для прокорму подтянувшей животы вольницы, но и пороху и свинца для «угощения» государевых стрельцов.

Десятый вопрос:

На Синбир жену видел ли?

Этот вопрос был, очевидно, задан царем из простого любопытства. Он хотел узнать, успел ли Разин в Симбирске повидать жену.

Пропавший приговор

Вместе с сыскным делом о Степане Разине сгорел и подлинник приговора по этому делу. Между тем полный текст приговора представлял большой интерес для историков: ведь он мог в какой-то мере возместить утраченное следственное дело.

В приговоре, хотя и в общих чертах и, конечно, в одностороннем, пристрастном освещении, были обрисованы все этапы восстания, перечислены все установленные следствием действия восставших, названы имена сподвижников и единомышленников Разина, обоснованы все предъявленные ему царским правительством обвинения. Одним словом, этот документ содержал о восстании богатейший материал.

В свое время приговор по делу Степана Разина существовал, конечно, не в одном экземпляре, но среди уцелевших документов удалось найти только одну-единственную, притом сильно поврежденную и поэтому неполноценную его копию. Она была случайно обнаружена в «Донских делах» Московского главного архива министерства иностранных дел. Больше половины текста в копии недоставало, и, к немалой досаде исследователей, была оторвана как раз первая его половина. Это было бы невозместимой утратой, если бы содержание этой части приговора не удалось узнать другими путями. Полный его текст был опубликован почти триста лет тому назад в Париже в качестве приложения к французскому изданию первого печатного сообщения о восстании Степана Разина, написанного английским моряком с корабля «Царица Эсфирь».

При сличении французского текста приговора с сохранившейся па русском языке второй его половиной было установлено полное совпадение их содержания. Из этого был сделан вывод, что автор брошюры во время своего пребывания в России, очевидно, снял копию с полноценного русского оригинала.

Французским изданием приговора, являвшимся, в свою очередь, только переводом с английского, долгое время вынуждены были пользоваться русские историки. Но вот в конце прошлого столетия в России была найдена еще одна его копия, впрочем тоже поврежденная. Она оказалась вшитой в старинный рукописный сборник, приобретенный у частного лица Обществом любителей истории и древностей российских и отличалась от первой тем, что была снята вскоре после суда над Разиным. Но на этот раз недоставало уже не половины, а только одной четверти текста. Кроме того, почти одновременно в Германии и в Голландии был также опубликован еще один перевод приговора по делу Степана Разина, сделанный, однако, не с приложения к сочинению английского моряка, а с какого-то другого, никому не известного русского оригинала. Текст этот был опубликован впервые в 1738 году в книге немецкого путешественника Вебера «Преображенная Россия».

Так как немецкий перевод отличался наибольшей точностью, он и был использован для восстановления полного текста приговора. Но неизбежных разночтений при этом все же не удалось устранить. Таким образом, в течение двух с половиной столетий подлинный русский текст приговора по делу Степана Разина не был полностью известен в самой России.

Только после Октябрьской революции, когда в розыске и исследовании документов о восстании Разина произошел большой сдвиг, в «Донских делах» бывшего Московского главного архива министерства иностранных дел среди никем еще не исследованных рукописей научным сотрудником архива А. А. Покровским был, наконец, найден полный текст приговора. Он был списан с сгоревшего подлинника и озаглавлен «Список с скаски, какова сказана у казни вору и богоотступнику и изменнику Стеньке Разину».

«Вор и богоотступник и изменник донской казак Стенька Разин!» Так начиналась эта «скаска», над составлением которой несколько суток потели бояре. Приговор был написан в форме обличительной речи, обращенной лично к обвиняемому.

«…В прошлом во 175-м году, забыв ты страх божий и великого государя… крестное целование и его государскую милость ему, великому государю, изменил и собрався, пошел з дому для воровства на Волгу и на Волге многие пакости починил…»

«Скаска» подробно перечисляла, какие именно: захват купеческих, монастырских и патриарших барж и кораблей, разрыв переговоров с царскими воеводами и расправа над ними, нападение на персидские корабли и города — «и тем у великого государя с шаховым величеством ссору учинил многую».

После помилования Разина царем (на это обстоятельство особенно напирал приговор) «…Ты ж, вор, забыв великого государя милостивую пощаду, снова пошел на Волгу для своего воровства…»

Слово «вор», употреблявшееся в те времена в смысле «зако-ноотступник», склоняется в приговоре на все лады. Старательно перечисляются имена всех утопленных Разиным в Волге царских воевод.

Ты ж, вор, Стенька, пришед под Царицын… воеводу Тимофея Тургенева и царицынских жителей, которые к твоему воровству не пристали, побил и посажал в воду…

…Ты ж, вор, сложась в Астрахани с ворами ж, боярина и воеводу князя Семена Ивановича Прозоровского, взяв из соборной церкви, с роскату бросил… А иных в воду пометал…»

Ненавистью к смертельному врагу и злорадством проникнута каждая строка «скаски», сочиненной уцелевшими от народного возмездия воеводами и боярами.

«…А как ты, вор, пришел на Саратов и ты государеву денежную казну и хлеб… все пограбил, и воеводу Кузьму Лутохина и детей боярских побил…