— Спасибо, что сказали мне, — глухо сказала я.
— Ну что ты, дитя. Уезжай, мой тебе совет. Уезжай и позволь другому мужчине исцелить твое сердце.
— Да, — пробормотала я, отталкиваясь пятой точкой от спинки скамейки, на которую опиралась. — Пожалуй, я так и сделаю.
Я зашла назад в зал и направилась к выходу на лестницу, слишком потрясенная и разбитая, чтобы думать хоть о чем-то. Я сглатывала ком в горле, сжимала руки в кулаки и шла вперед. Но просто идти мне стало уже невмоготу, стены давили, люди раздражали, запаху душили, я приподняла подол платья и побежала. Я бежала так быстро, как только могла, не обращая внимания на раздираемые нехваткой кислорода легкие.
Влетев в свою комнату, я прижалась спиной к груди. Разорвала на себе платье, рывками расшнуровала и отбросила прочь от себя корсет.
Какая же я дура!
Прекрасная туфелька ударилась в зеркало и мелкие осколки посыпались на пол. Другая ударилась в дверь, разделяющую наши спальни.
Я резко вытаскивала из волос шпильки, наслаждаясь звуком, с которым они падали на пол. Мне хотелось громить, рвать и метать все вокруг. И разобравшись с волосами, я непременно приступила бы к этому увлекательному занятию, но меня отвлек раздавшийся стук в дверь.
Я с неохотой посмотрела на нее и с неудовольствием, отозвавшимся новым всплеском боли в груди, заметила, что на пороге стоит Малкольм. Он обвел комнату свои ленивым взглядом и чуть приподнял бровь.
— Что здесь происходит?
— Я уезжаю, — мрачно сказала я.
— Неужели ты послушалась меня?
Я прищурилась, боль становилась гневом, а с гневом я работать уже могла.
— Да кто станет слушать такого трусливого подонка, как ты?! — крикнула я, глядя ему прямо в глаза. — Кто станет слушать человека, который чтобы спрятаться от боли, превратил свое сердце в лед?! Ты мне отвратителен!
— Так ты уезжаешь? — переспросил он холодно.
Чертова ледяная глыба! Чтобы тебе провалиться в ад ко всем чертям вместе с твоей рыжеволосой златоглазой красавицей!
— Да, черт бы тебя побрал! Теперь ты доволен?!
Он как-то устало вздохнул и сделал шаг назад, обхватывая рукой ребро двери.
— Да, я доволен.
Я с силой ударила в стену и всхлипнула, а драконий рев за окном вторил моим чувствам.
***
— Неужели ты все еще хочешь уехать? — спросил Алек, мягко улыбаясь Эрике и кружа ее в танце.
Она ничего не ответила. Девушка не хотела говорить об этом, не хотела портить волшебную атмосферу маскарада.
— Это платье, что я выбрал смотрится на тебе изумительно, - прошептал он, осторожно прикусывая ее ушко. — Но так и вызывает желание снять его с тебя.
Он вдруг остановился и, взяв ее за руку, потянул за собой, ведя меж танцующих пар, меж людей, скрывающих свои лица за причудливыми масками. Увлекая к дверям, мимо лестницы.
Наконец он остановился у высокого окна, через которое проникал свет луны и мягкими узорами отражался на плечах девушки.
— Ты ведь не уедешь, — пробормотал он, склоняясь к ней. — Ты ведь останешься.
Девушка хотела дать им эту ночь. Она хотела разорвать все с восходом солнца, который возвестит ее возвращение к прежней жизни, в которой не было Алека. Но она не ожидала, что мужчина будет задавать прямые вопросы. Чтобы она не делала, как бы себя вела, но она никогда его не обманывала. И не собиралась это делать сейчас.
Эрика закрыла глаза, позволяя тяжелому вздоху сорваться с ее губ. Она положила руки на плечи мужчины и мягко отстранила.
— Нет, Алек. Я уезжаю.
— Что? — его глаза все еще улыбались, будто он решил, что она шутит.
Это не должно было произойти сейчас, но это происходило. Девушка хотела уйти, не прощаясь, оставив после себя лишь приятные воспоминания, но судьба не могла быть к ней благосклонна. Не после того, как она поступила с Густавом. Эрика отошла, обнимая себя руками, сглотнула ком в горле и твердо повторила:
— Я уезжаю. Завтра.
— Но… Ты не можешь уехать.
— Не могу? — она обернулась к нему, в глазах ее стояли слезы. — А что меня здесь держит? Ты?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он подошел к ней и взял за руки, пытаясь поймать взгляд.
— Да, я.
— Брось, — она улыбнулась, не поднимая взгляд. — Нам было хорошо вместе, на этом все. Я уезжаю к своему жениху, который любит и ждет меня. И я люблю его.
Алек стиснул ее руки и прижал к своей груди.
— Если ты его так любишь, то что было между нами?!
— Помешательством, — прошептала Эрика. — Это было помешательством и ничем больше.
— Перестань, — поморщился он, будто от боли. — Я знаю, что ты лжешь мне. Ты должна остаться. Не возвращайся к нему.
— Я должна остаться? — переспросила она, усмехнувшись в несвойственной ей манере.
Девушка вырвала руки и снова отошла.
— В качестве кого, Алек?
Мужчина не нашелся с ответом.
— Я – даже не леди. Мои родители были купцами, дружившими с семьей Лисы. Только благодаря ее дяде и отцу я смогла выйти в свет и звать себя леди Эрикой. А теперь дядя устроил мне брак. У меня есть будущее там. А здесь? — она печально улыбнулась, вытирая катящуюся по щеке слезу. — Его нет. Мне было очень приятно познакомиться с вами, лорд Астайн. Я буду вам крайне признательна, если завтра вы не станете меня провожать.
Дрожа всем телом, она сделала несколько шагов спиной вперед, а потом развернулась и быстро пошла наверх. Но девушка шла не в свои покои. Она сердцем чувствовала, что Лиса сейчас в своей комнате, и что Эрика нужна ей точно также, как самой Эрике нужна Лиса.
Когда она распахнула дверь, первым делом ей в глаза бросились следы погрома: разбитое зеркало, разорванное платье, разбросанные вещи. Девушка забеспокоилась и заскользила взглядом по комнате, пока наконец, не обнаружила, что Габриэль, свернувшись калачиком, лежит на кровати.
— Лиса? — тихо прошептала Эрика, подходя к ней.
Девушка подняла на нее красные глаза и шмыгнула носом, совсем по-детски прижимая к груди руки.
— Мы уезжаем. Завтра.
— Ты собрала вещи? — спросила Эри, не спрашивая причин.
— Нет. Пусть все останется здесь, мне ничего не нужно. А дома батюшка купит мне все, что потребуется.
Эрика села на кровать рядом с подругой и осторожно коснулась ее плеча.
— Ты в порядке?
— В полном, — мрачно сказала та. — Хочется избить весь мир.
Девушка быстро избавилась от платья, благодаря бога, что шнуровка корсета находилась спереди, а потом забралась в кровать к Лисе, обнимая ее, совсем как в детстве.
— Все наладится, — прошептала она и почувствовала, как по щекам катятся слезы. — Все будет хорошо.
Габриэль повернулась к ней, и Эри увидела влагу и на ее щеках.
— Мы едем домой.
И едва эти слова были произнесены, как обе заплакали, больше не сдерживаясь.
ГЛАВА 16. ДА ЗДРАВСТВУЕТ РАЗУМ
Передо мной лежал листок, а в чернильнице торчало перо.
Не думайте, что я собралась составлять завещание или, что еще хуже, писать мемуары. Нет, мое дело было намного прозаичнее.
Я хотела понять, что творится в моей голове.
Ночь маскарада до сих осталась для меня страшным сном. Просто потому, что в ней было столько всего странного, что, казалось, просто не могло произойти в действительности. Начиная от таинственной атмосферы самого бала, заканчивая очень подозрительной старухой.
Точнее, как…
Эта старухатеперьказалась мне подозрительной, а тогда я смотрела на нее, как на матушку родную. И это тоже было ненормально. Я бы не сказала, что вот так вот просто ни с того, ни с сего начинаю доверять людям, особенно тем, кто вышел из непонятно-каким-образом-двигающихся-теней, произнося слова из моих кошмаров.
А что еще более странно - эти мысли стали приходить ко мне в голову только недавно, буквально сегодня утром. А все два дня до этого, не учитывая трех дней дороги, я провела в состоянии «готова разбиться от любого прикосновения». И я, конечно, понимаю - у меня первая любовь, разбитое сердце… Но почему вчера, я еще скорбно выла, оплакивая утраченные надежды и мечты, а сегодня вдруг чувствую себя более-менее сносно и жажду разобраться во всем и докопаться до истины?.. Ибо было у меня огромное подозрение, что эту самую истину мне никто не сказал.