Читать интересную книгу Крысиный Вор - Антон Орлов

– Любовь, наверное, – рассудительно отозвалась Плясунья. – Что ж тебе не так, ежели все так хорошо?

– То, что он так не считает. – Лиса скривила губы, тонкие пальцы с длинными, слегка загнутыми ногтями цвета старого серебра зло стиснули чашку. – Потому что у него, что бы вы там ни думали, давно уже есть Великая Любовь на сияющем пьедестале! Все было неплохо, пока она сияла на этом своем пьедестале в недостижимых далях, мы даже могли поболтать об этом, как на любую другую тему, а теперь его Великая Любовь объявилась в натуре, приблуда блохастая! Я знаю, на каких чердаках ошивается эта кошачья дрянь, но если порву ее в клочья, на хвосте у Лисы повиснет вся Северная свора, и тогда мне носа не высунуть из Хиалы. Не говоря о том, что отношения с ним испортятся. Жаль, но физическое устранение конкурента не решит проблемы. В данном случае не решит.

Нинодия перестала понимать, о ком идет речь. О людях? О демонах? О ком-то из волшебного народца? Что ж, чем меньше она узнает о лисьих интрижках, тем лучше. Сейчас надо выражать душевную поддержку, а не вопросы задавать.

– Причем Великой Любви этого счастья даром не надо! – фыркнула собеседница. – Мне главное, чтоб и дальше было не надо. Иной раз постель сближает, в особенности если любовник дорогого стоит, а он умеет доставить удовольствие… Разок уже попытался доставить, ага. Сплел и заранее набросил на подушку тончайшее заклинание, предназначенное для того, чтобы удержать предмет неземной страсти в состоянии полудремы, что бы ни происходило. Думал, что все получится наилучшим образом. И ведь могло получиться. Непременно должно было получиться. – Она хихикнула. – Если бы только не скрипнула у него под ногой половица, которая до того никогда не скрипела, а в этот скрип было вплетено совсем незаметное и сразу же рассеявшееся контрзаклинание, которое успело зацепить и разорвать колдовское кружево, словно крохотный острый крючок. Объект Великой Любви вскочил, как ошпаренный, – и дальше ой что было! Жаль, я не видела… Он потом жаловался мне на неудачу, а я делала вид, что сочувствую, хотя про себя и хохотала, и скрипела зубами. Нет уж, не позволю я этому черному делу свершиться! А то вдруг у них слюбится – и грызи локти, Лиса, ты больше не нужна. Не забывай, Нинодия, ты поклялась богами и псами, что будешь об этом помалкивать.

– Да уж помолчу, не сомневайся, больно мне надо о твоих несусветных делах трепаться, еще и клятву эту ужасную нарушать, чтоб кару богов и небесных псов на себя навлечь! Давай-ка по новой чайку заварим…

Плясунья была любопытна и охоча до сплетен, но сейчас нутром чуяла: даже не поклянись она, лучше язык себе прикусить, чем об этом кому-нибудь сболтнуть. Неприятности ей не нужны. Неприятностей в ее жизни и без того было предостаточно.

Выговорившись, Лиса утешилась. По крайней мере, ее глаза уже не казались настолько безумными, исчез окаймлявший радужку кровяной ободок. На прощание она хитро-прехитро подмигнула:

– Если понадобится, вернусь.

Нинодию это насторожило: что значит – если понадобится? Если она решит, что клятва – клятвой, но человека, посвященного в ее сердечные интрижки, лучше навсегда успокоить?

Заперев за гостьей, хозяйка дома постояла, глядя в полукруглое дверное оконце, чуть тронутое изморозью: закутанная в меха дама дошла до калитки, открыла замок с поворотным рычажком, выскользнула наружу, захлопнула за собой решетчатую дверцу. Длинное меховое манто скрывало лисий хвост, да и ночь была на ее стороне: поди разбери в свете фонарей, что там у кого метет тротуар под подолом.

Опустив на оконце заслонку, Нинодия вернулась в комнату. После этих разговоров ей невтерпеж хотелось выпить сладкого ликера или горькой полынно-мятной настойки – все равно, лишь бы чего покрепче. Нельзя. Она вот уже четыре месяца ходила в тягости. Зинта сказала, у нее будет девочка.

Нинодия молилась богам, чтобы ей вернули Талинсу, которая умерла малышкой двенадцать лет тому назад, оставленная ветреной молодой матерью у дальних родственников в деревне. Пусть ей дадут возможность все исправить, в этот раз она Талинсу не бросит! Это желание стало одолевать ее еще во время шпионской миссии в Овдабе. Согласно легенде, Хеледика, с помощью специального амулета изменившая внешность, действовала там под именем Талинсы Булонг. Ох, какая тоска нападала на Плясунью, когда думалось о том, что у нее и вправду могла быть такая дочка… Потом они вляпались, и «дочка» ее спасла. По возвращении в Аленду Нинодия решила, что по-любому родит, наплевав на свое увечье, и непременно от хорошего человека.

На исходе месяца Чаши ей свезло претворить в жизнь первую часть своего плана. Хороший человек был в дымину пьян. Достопочтенный Зибелдон угостил тогда Тейзурга и Орвехта магобоем – запретным вином, от которого у любого мага ум за разум зайдет почище, чем с китонских грибочков. Оказавшаяся в их компании Нинодия тоже хлебнула этого пойла, но ей ничего не сделалось, поскольку она не магичка, а господа волшебники на некоторое время натурально спятили. Ну, она и воспользовалась случаем, чтобы забраться в постель к Суно. Нехорошо получилось, что Зинта их застукала, зато Нинодия теперь носит под сердцем дочь Суно Орвехта, который про то не знает.

Она выцедила в чашку остатки из чайника и устроилась в кресле, греясь в тепле потрескивающих поленьев. Хорошо, когда есть свой домик и полутемная комната захламлена милыми вещицами, которые как будто стоят на страже между тобой и внешним миром. Разнообразные безделушки громоздились на камине, на полках, на двух резных этажерках: не только купленные или подаренные, но еще и утянутые где попало – было у Нинодии такое тайное пристрастие. Вот на воровстве-то ее Светлейшая Ложа и поймала.

После беседы с Лисой в душе остался тревожный холодок, даже растопленный камин не смог его изгнать – наверное, поэтому она сразу уловила еле слышный скрежет замка. А то ведь могла бы не обратить внимания. Кого принесло? Джаменда, у которой есть свой ключ, что-то забыла и вернулась? Или Серебряный Лис, вначале выболтавший свои секреты, а после об этом пожалевший, в этот самый момент открывает входную дверь колдовским способом?

У Нинодии был специальный амулет, с помощью которого она могла сообщить дежурным ребятам Крелдона, что на нее напали. Но это на крайняк. Перед тем как слать сообщение, надо убедиться, что и впрямь наступил крайняк. А то поднимешь ложную тревогу раз, другой, и потом случится, как в той сказке про деревенского баламута и сойгрунов: попадешь в переплет, а тебе не поверят. Плясунья была стреляной вороной и допускать таких ошибок не собиралась.

– Джаменда, ты?

– Это я, госпожа Нинодия!

Знакомый голос ее успокоил. Даже хорошо, что та вернулась, приготовит теплую ванночку для ног, а то ноют, заразы. И после ванночки – рюмку ликера. Если совсем чуть-чуть, худо не станет.

Расслабившись, она с облегчением откинулась в кресле. Дверь открылась, впуская Джаменду – и не только: за спиной у женщины маячили какие-то темные фигуры. В следующий момент они сноровисто и деловито ввалились в гостиную, оттерев бестолково улыбающуюся прислугу в сторону.

Сдавленно ахнув, Нинодия торопливо нащупала потайной кармашек на манжете. Она не амулетчица, чтобы отдавать артефактам мысленные команды, нужно трижды нажать – и дежурный в резиденции Ложи узнает о нападении, а будет ли с этого толк, еще надвое.

Да и незачем посылать известие. Ясно, что эти люди пришли за ней. Не испытывая больше ни страха, ни удивления, Нинодия вяло опустила руку.

– Идем! – приказал один из визитеров.

Другой обратился к Джаменде:

– Где ее шуба?

Третий и четвертая подхватили хозяйку под локти, вытащили из кресла, поставили на ноги – не грубо, но бесцеремонно и решительно. Та слабо замычала от боли, понимая, что сейчас пойдет вместе с ними, потому что так надо.

Служанка все с той же блуждающей улыбкой повернулась к дверному проему, навстречу белому, зыбкому, мерцающему… И вдруг, словно внезапно очнувшись, с визгом шарахнулась.

– Шуба! – как будто отвечая на вопрос своего соучастника, выпалил пятый, возникший на пороге.

Лицо у него было измазано кровью, а шуба на нем была по-королевски роскошная, длиннополая, с великолепным серебрящимся мехом. И творилось с этой шубой что-то неладное: лисьей головке полагалось бы декоративно свисать с воротника, а она вместо этого впилась острыми зубами человеку в щеку.

– Сама напрыгнула!.. Снимите с меня!..

Он хоть и ошалел от боли, все же сохранил некоторое самообладание и отчаянно барахтался, пытаясь выпростать руки из рукавов, но это у него почему-то не получалось.