Читать интересную книгу Золотая клетка для синей птицы - Антон Леонтьев

Картина начала проясняться. Неужели все, о чем говорят Винокуровы, правда? Светлане стало дурно от одной мысли о том, что в течение многих лет она восхищалась убийцей. Понятно, почему Стаховский не упоминал о своей юности и даже Кристине ничего не говорил о событиях в Усть-Кремчужном.

– Кольцо вокруг Федора стало сжиматься, а вот что произошло дальше…

Винокурова закинула голову, в ее голосе послышались всхлипы:

– Скажу абсолютно откровенно, я мечтала покарать Таранцева, причинить ему хотя бы сотую часть тех страданий, которым он подверг мою деточку! Но мы начали подозревать обо всей правде примерно полгода спустя после смерти Оксаны. Мне не довелось убить его, хоть я так хотела…

– Наталья, – сказал муж. Он встал и подошел к жене. Она уткнулась ему лицом в живот. Впервые Светлана увидела в них не сумасшедших богатеев, а страдающих родителей.

– Видимо, Таранцев пронюхал о пакте, который тайно заключили Безбородько и Стаховский, напал на Владимира и избил его. А потом Федор погиб при пожаре. До сих пор мы не знаем точно, кто же поджег дом. Я не верю, что Таранцев покончил с собой, знали бы вы его! Наглый, как бульдозер, но в то же время милый и прилизанный мальчик. Без особых талантов, но эгоцентрик и себялюбец. Ради достижения цели готов на все. В том числе и на убийство. Но не думаю, что именно Стаховский отправил к праотцам Таранцева, скорее всего, это был замысел Безбородько. Убийца мертв, следствие прекращается, Кирилл вообще вне игры. Генрих наверняка или сам оглушил Таранцева, а затем поджег его дом, или это сделал кто-то по его приказанию. У него были отличные связи среди криминалитета.

Винокурова вздохнула, и в этом вздохе Светлана уловила ностальгию по безвозвратно ушедшему счастью.

– Мы сначала верили в выводы следствия, я молилась на Ватутина, как на икону, а потом до меня дошли кое-какие слухи. Стаховский к тому времени уже исчез из городка, смылся в течение нескольких дней. Говорят, его морда была еще забинтована, а он уже сел в автобус с парой чемоданов и отправился прочь из Усть-Кремчужного. Мы с Иваном потом затеяли свое расследование, но нас никто не хотел слушать. Однажды к нам заявились трое амбалов, которые сказали, что если мы не заткнемся, то не станет ни нас, ни нашего малыша Славика.

Винокуров кашлянул:

– Безбородько осознал, что ему нас не остановить, поэтому приложил все усилия, чтобы испортить мне карьеру. Ему это удалось. Но потом все изменилось. Генрих умер, настали новые времена, у нас появились деньги…

– А ваш сын, – рискнула задать вопрос Ухтомина. – Вячеслав имеет какое-то отношение… Я слышала, что он работал телохранителем у Стаховского.

Винокурова хмыкнула:

– Вы только слышали, Светлана Геннадьевна, или из-за этого и решили заявиться к нам? Вы же знаете, Винокуровых в России, наверное, миллионы, и если у Стаховского и работал телохранитель с такой фамилией, то наш сын не имеет к этому никакого отношения. Возможно, кто-то попытается примазать его к делу о взрыве самолета, в котором находился Стаховский, но мой сын никак не мог подложить бомбу – он все время находился с нами, и мы готовы подтвердить это!

Светлана была уверена – Винокурова лжет, но даже намекать об этом Наталье Семеновне ей не хотелось. Какая злобная издевка судьбы – они воспитывали свого сына в поклонении культу умершей сестры, приложили руку к тому, чтобы умер Кирилл Безбородько и, что не исключено, Владимир Стаховский, а в итоге их чадо выросло точной копией одного из убийц их дочери – того же самого Кирилла. Вячеслава, как в свое время и того, жители Усть-Кремчужного побаиваются, он пристает к девушкам и является членом праворадикальной группировки. И таким его сделало воспитание отца с матерью. В доме витал запах тления – не органического, а духовного и душевного. Винокуровы убили сами себя, положив всю свою жизнь и судьбу сына на алтарь мести за смерть Оксаны.

– Вячеслав наше единственное утешение, – отчеканил Винокуров. – И не впутывайте его во все это, Светлана Геннадьевна. Нам повезло с ним. Он унаследует все наши предприятия…

– Но я слышала, что в городе его боятся, – сказала Ухтомина.

Винокурова сразу же энергично прервала ее:

– Боятся? Кто именно, отбросы общества, наркоманы, бомжи и черные? Этих личностей до недавнего времени не было в нашем городке, так почему мы должны позволять им сейчас чувствовать себя вольготно в Усть-Кремчужном? Если Слава и борется с ними, то мы целиком на его стороне.

Что ж, с семейством Винокуровых все стало ясно. Оставался один вопрос – имеет ли отношение Вячеслав, а равно и его родители к гибели Стаховского? Если они убили Кирилла Безбородько, то могли быть причастны и к смерти Стаховского.

– Вы же обо всем напишете? – с надеждой спросила ее Наталья Семеновна. – Учтите, Светлана Геннадьевна, мы не для того изливали вам душу, чтобы вы проигнорировали наши откровения или, хуже того, извратили их. Сколько потребуется вам времени, чтобы написать и опубликовать статью? Я жажду прочесть ее – она выйдет в газете, которой владел Стаховский. И вы напишете о том, что Владимир Стаховский, на которого молятся как на столп демократии и зеркало свободы слова, на самом деле был насильником и убийцей. Мне тошно слушать слащавые речи о нем! Собаке собачья смерть!

– Светлана Геннадьевна, вы, как я догадываюсь, давно задаетесь вопросом: каким образом покинете наш дом? – произнес Винокуров. – Уверяю вас, даже если вам и удастся уйти из этой комнаты, то из особняка вам не выйти. Без нашей помощи, разумеется. А чтобы оказаться на свободе, вы должны подписать одну бумагу. Останьтесь пока что с моей супругой, я вернусь через десять минут.

Он вышел. Светлана взглянула на Винокурову. Во что же они превратили себя! У них есть деньги, они могли быть счастливы, но нет, они сами выбрали страшный путь мести.

Как и обещал, Винокуров вернулся через десять минут, держа в руке папку. Он сказал жене:

– Чтобы все прочитать, Светлане Геннадьевне потребуется освещение. Я удаляюсь. Думаю, мы встретимся с вами в ближайшее время! Всего хорошего!

Он снова удалился, и, едва дверь за ним закрылась, в зале вспыхнули лампы. Щурясь от яркого света, Ухтомина прочитала бумагу, которая находилась в кожаной папке.

«Я, Ухтомина Светлана Геннадьевна, обязуюсь в течение двух месяцев, отсчет которых начинается с завтрашнего дня, написать и опубликовать в еженедельнике «В зеркале власти» статью, в которой разоблачу Владимира Стаховского как соучастника убийства и изнасилования Оксаны Ивановны Винокуровой. Я обязуюсь неукоснительно придерживаться истины и в полной мере осветить все факты, которые были изложены мне И.И. и Н.С. Винокуровыми. Наша беседа записана на магнитный носитель, один экземпляр которого предоставляется мне, другой, точная его копия, остается у супругов Винокуровых. В случае если я искажу, утаю или измыслю в публикации факты, обязуюсь понести наказание. Если я нарушу данное соглашение и не опубликую статью или опубликую ее в иной срок или в другом издании, я также предоставляю супругам Винокуровым право подвергнуть меня экзекуции. Данный документ подписан мной добровольно».

Светлана едва не рассмеялась – любой суд признает полную неправомочность, более того, смехотворность этого опуса. Но Винокурова, по всей видимости, так вовсе не считала.

– Подписывайте и поставьте дату. Если вы думаете, Светлана Геннадьевна, что эта бумага не более чем филькина грамота, то жестоко ошибаетесь. Это официальный документ, договор между вами и нами. Не советую вам нарушать ни одного его пункта. Вы знаете, что подразумевается под «наказанием» и «экзекуцией»? – Наталья Семеновна улыбнулась: – Смерть, Светлана Геннадьевна. Как говорили древние римляне: «Пусть свершится правосудие, хотя бы погибнет весь мир». Вы поможете нам предать огласке истину. А если нет… – Она покачала головой: – Если нет, то от нас вы никуда не денетесь. Это пока никому не удавалось. И не пытайтесь обращаться в милицию, прокуратуру или куда-то еще. Все равно ничего не докажете, мы будем все отрицать, в дурацком свете выставите только саму себя. Берите ручку, Светлана Геннадьевна, и, как только подпишете, можете идти на все четыре стороны!

Ухтомина взяла золотую ручку с вечным пером. Когда-то, еще в школе, читая «Фауста», она задавалась вопросом: что же ощущал простой смертный, когда подписывал договор с дьяволом? И вот, похоже, она в какой-то мере получила на это ответ. Ставкой в этой страшной игре является ее собственная жизнь.

Она подписала документ, поставила дату. Винокурова, хмыкнув, положила бумагу обратно в папку и сказала:

– Ну что ж, у вас есть примерно шестьдесят дней. Куда сейчас прикажете вас доставить?

– На улицу, – произнесла Светлана, чувствуя необыкновенную усталость. Как долго она пробыла в этом замке ужаса? Она посмотрела на часы. Не может быть! Всего лишь час и пять минут. А ей показалось, что прошла вечность.