Читать интересную книгу Подземка - Дмитрий Дашко

— Муж из меня ещё хуже, — уверил я. — Видишь, мы два сапога пара.

— Я подумаю, — с серьёзным выражением пообещала она.

— Обязательно подумай. Я смогу повторить предложение всего триста-четыреста раз, не больше, — пояснил я и зашагал молча.

Да, я гордый.

Следующая станция меня порядком удивила. Это была настоящая крепость под землёй, хорошо вооружённая, сделанная на совесть. И у нас сразу начались проблемы.

Охране блокпоста очень не понравились наши документы. Ещё больше их смутило то, что мы направлялись на Центральную.

«Камуфлированные» дозорные в чёрных беретах обступили нас со всех сторон, заставили разоружиться, провели тщательный обыск, а потом объявили, что мы арестованы. Заламывать руки не стали, но предупредили, что попытки к бегству будут пресечены.

Я был весьма раздосадован столь «тёплым» приёмом. На нашу долю и без того выпало много испытаний и с чего на нас так взъярились, даже представить себе не мог. Опасности мы не представляли, задерживаться на станции не собирались. Так, отдохнуть чуток и снова в путь.

Я попытался поспорить, но очень скоро убедился, что все усилия пропадают зря. Меня не слушали.

Часовые были на удивление откормленными, настоящие кабаны. Я таких наеденных харь давно не встречал. И вели себя развязно: прямо на посту пили самогонку и развлекались с девицами явно не самых высоких нравственных устоев. Не будь этих пьяных в драбадан податливых девок, дозорные не преминули бы пристать и к Лило. Но пока ограничились похотливыми взглядами.

Сразу бросалась в глаза единообразная форма одежды, что сразу наводило на мысли об армии, правда потом я передумал. Будь они настоящими военными, вряд ли бы столь вопиюще плевали на дисциплину. Скорее всего, это не остатки армейского подразделения, а какая-то военизированная группировка. Ещё до глобального пушного зверька существовала тьма всякого рода подозрительных организаций, участники которых учились обращаться с оружием, навыкам выживания в условиях полной задницы и прочим не менее полезным вещам. Себя они называли «сювайверами» от английского survive и стремились к одному: выжить, несмотря ни на что. Были у них свои «гуру», причём довольно авторитетные, но между проповедованием в Интернете и реальными действиями лежит огромная дистанция, и спас ли кого из этих авторитетов заначенный запас тушенки неизвестно.

У встреченных мужиков тоже когда-то снесло крышу на почве полного песца. Сначала они сколотили полувоенную организацию медленно, но верно превращавшуюся в банду. Изучали специфическую литературу, стреляли, окапывались, устраивали схроны. Когда всё началось, стройными рядами двинулись к ближайшему укрытию и оказались в метро. Там эти «мародёры» с «карателями» с лёгкостью подмяли под себя власть и вроде до поры до времени мирно сосуществовали с остальными станциями и не пытались качать права перед Генералом. Как жили остальные обитатели, мне неизвестно.

Определённую безопасность от тварей с поверхности «сювайверы» могли обеспечить, но вот что касается всего остального

…

Всё это я узнал от наших сопровождающих, которые, разумеется, были осведомлены о соседях намного лучше. Благо разговаривать между собой нам не запретили, и мы могли без особой опаски перекидываться друг с другом короткими фразами.

Я пытался проанализировать ситуацию, и выводы напрашивались неутешительные. Зря мы так легко позволили разоружить нас. Но что поделаешь, уже поздно и ничего не исправишь. Да и не владели мы всей полнотой информации.

Дозорные вдруг решили проявить гостеприимство. Нам принесли по граненому стакану, доверху наполненному мутной жидкостью. Отказаться было себе дороже, поэтому я с содроганием выпил отвратительно пахнувший самогон. Желудок едва не вывернулся наизнанку, но я всё же стерпел. Голова сразу стала тяжёлой, в ушах зашумело. Меня сразу закачало как камыш на ветру. А потом я закашлялся. Крепкая попалась, зараза!

Часовой, который принёс это «угощение» довольно засмеялся и хлопнул меня по плечу:

— Это по-нашему! Не переживай, братело, если ещё захочешь, проси смело. У нас этого добра хоть жопой ешь. То есть пей, — поправился он.

— Да нет, спасибо. Повременю, — отказался я.

Остальные тоже не возжелали добавки. Самогон драл глотку не хуже напильника.

Дозорному было скучно, он не спешил к своим, а уселся поблизости с интересом рассматривая новые лица. На Лило его взгляд останавливался всё чаще и чаще, но определённых границ этот тип пока не переходил. Тем не менее, я напрягся. В любой момент ситуация могла перемениться.

Изредка до нас доносились пьяные смешки часовых вперемешку с женским повизгиванием. Каждый гуляет, как умеет.

— Что вы собираетесь с нами сделать? — спросил я, когда откашлялся.

В голову по-прежнему лезли нехорошие мысли. Судя по всему, местные вступили в конфликт с Центральной, потому и придрались к нашим документам и тем более конечной цели маршрута.

В итоге вырисовываются неинтересные перспективы. В лучшем случае завернут назад, в худшем — убьют или отправят в рабство.

Наверняка здешний «бомонд», состоящий из таких мордоворотов, сам по себе и пальцем об палец не ударит. За них все бытовые работы выполняют другие. Право сильного.

Этот дозорный охотно шёл на контакт. Он пожал плечами и ответил:

— Да ты не напрягайся. Всё будет нормально. Придёт смена, мы заберём вас с собой, отведём к начальству. А оно определится.

— А давно у вас с Генералом конфликт? — пользуясь моментом, спросил я.

Дозорный ухмыльнулся:

— А ты смышленый. Быстро просёк. В общем-то да, тёрки у нас с Центральной. Тамошние хмыри решили налог с нас увеличить, ну мы и послали их на три буквы русского алфавита. Теперь вот выжидаем, кто первым на попятную пойдёт.

— И что, не боитесь последствий? — удивился я.

На Двадцатке за всю её историю даже не заикались о лёгком споре с Генералом, а тут похоже дело идёт к открытому противостоянию.

Хотя на испуг местных не возьмёшь. Укрепились они на славу, так просто не выкуришь. Дисциплинка, конечно, так себе, но отпор «сювайверы» дадут — мало не покажется! Тут и станковые пулемёты есть, и парочка гранатомётов. Любой вражеский отряд пощёлкают за милую душу.

Но знают ли они о тварях с пси-возможностями? Скорее всего, нет. В таком случае, всё их оружие окажется бесполезным.

Тут к кабану развлекавшему нас разговорами, присоединились ещё два. Накачанные, уверенные в себе, наглые, с тупыми противными рожами, так и просящими кирпича. Ни говоря ни слова, вцепились в Лило и поволокли к расстеленным на земле матрасам, где их товарищи вовсю развлекались с девицами.

— Пацаны, стойте, — не очень решительно произнёс оставшийся возле нас дозорный, но никто даже не оглянулся.

Он немного растерянно улыбнулся, показывая, что не имеет к происходящему никакого отношения. Вновь предложил выпить:

— Без обид, мужики! Давайте ещё хлопнем по стаканчику. Ничего с вашей тёлкой не будет, — слабо веря в свои слова, миролюбиво завершил он.

Не знаю, на что я надеялся в тот миг, может, на разум нашло помутнение или попросту потерял страх, и мне на всё стало наплевать, но, так или иначе, я ринулся на этих бугаев с голыми руками.

Мой поступок нельзя было назвать жестом отчаяния, я вполне мог не рыпаться и позволить событиям идти своей чередой. Кто знает, вдруг всё бы и обошлось: Лило заставила бы насильников изменить намерения. В конце концов, она дралась не хуже меня и могла прибегнуть к тем тайным талантам, что проявила на соседней станции. Вдруг ей бы удалось превратить этих скотов в стадо послушных овечек.

Но я всё равно решил вмешаться и ринулся как собака в драку.

Меня быстро сбили с ног умелой подсечкой. «Сювайверы» не вылезали из тренажёрного зала, не понаслышке знали, что такое спарринги и драться умели. Они считали меня щенком, который с тявканьем бросился на волкодавов. И это была их ошибка.

Да, внешне я не произвожу впечатление штурмующего укрепления танка, у меня средний рост и средняя комплекция.

Не сажусь на шпагат, не могу похвастаться растяжкой, не знаю хитрых приёмчиков. Но я всю жизнь дерусь и делаю это самозабвенно. При этом на меня иногда находит настоящее бешенство. Я способен не чувствовать боли, биться до последнего, до изнеможения, потери ориентации и самоконтроля. Мне плевать на жалость, на сострадание. Я бьюсь, дерусь как машина.

Чтобы меня остановить, надо очень постараться.

А эти парни… Они давно не встречали достойного противника, не осознавали, что загнанный в угол зверёк способен на такое.

И я дрался. Самозабвенно, как никогда в жизни. Пока чей-то удар не разлучил меня с сознанием. И снова наступила темнота, в которой нет звёзд и нет меня.

Просто чернильная мгла. Всеобъемлющая как Вселенная и такая же холодная, пустая и безразличная.