Первый заход вражеских самолетов начался около двух часов ночи. Они появились неожиданно, казалось, даже без звука. Самолеты пролетели где-то в стороне, и весь город будто ожил: с разных точек началась ожесточенная стрельба. Видны были только вспышки залпов орудий, а по небу, пересекаясь друг с другом, шарили мощные прожектора, ослепляя противника.
Жан занял место наводчика, пытаясь привыкнуть к зенитной установке.
Теперь не видно было ни старшины, ни комбата, которые давали указания бойцам. На крыше Зимнего дворца все замерло в ожидании очередного налета противника.
Враг не заставил себя долго ждать, и первая атака произошла через несколько минут. С ревом самолеты надвигались на центр города!
Жан видел, как несколько снарядов взорвалось где-то на Исаакиевской площади, на Невском проспекте и на самой Неве.
Бомбили Васильевский остров, приближаясь прямо к Зимнему.
Слева и справа стали стрелять зенитные установки. Жан вздрогнул.
– Эй ты, снайпер, чего не стреляешь? – спросил солдат. – В штаны наложил?
Жан ловил на прицел вражеский самолет и никак не мог – дрожали руки. Наконец он поймал его и вел под прицелом с минуту. Под непрерывным огнем самолеты начинали сворачивать, а он не упускал своей цели: все вел и вел.
– Стреляй! – кричали ему солдаты.
Жан нажал гашетку, и светящиеся в ночи пули полетели в самолет.
– Лови привет! – закричал Жан, кусая губы от волнения.
Он пускал вслед самолету длинные очереди, одну за другой, заметил, как даже солдаты подскочили с места. Самолет покачал крыльями, сначала задымился, а затем начал снижаться и взорвался прямо над Невой: рухнул в воду.
Жан стал наводить еще на один, но он уже был далеко.
Только сейчас он разжал свои пальцы и выдохнул.
– Он чуть на город не упал, – заметил солдат.
– Я ему передал, куда падать, – сказал дрожащим голосом Жан.
Подбежали старшина и Терехин.
– Кто попал? – обратился Игнат к расчету. – Молодцы! Кто стрелял?
– Вот этот, – показали солдаты на Жана.
– Это опять ты? Там я еще одного парня определил на другую сторону здания. Говорит, что твой друг.
– Если ты, старшина, хочешь, чтобы падали по два самолета с каждого захода – веди его сюда и быстро. Я думал, что он давно уже здесь. Его зовут Ником.
– Тьфу, – сплюнул Игнат. – Где они берут такие имена?
– Такие имена стреляют без промаха. Веди его немедленно.
Старшина удалился, а Жан присел на сырые ящики со снарядами и посмотрел на бойцов.
– Есть закурить? – спросил он.
Один протянул сигарету.
– Из дома прислали?
– Нет, выдают, – пояснил боец.
– Ну, что, бойцы, налеты сегодня еще будут?
– А кто его знает. Может, и будут.
– Сейчас мой друг придет. Ему тоже установка зенитная нужна.
– Ну, это уже к командиру.
На крыше появился Ник, и Жан пошел к нему навстречу.
– Вот забрались, – сказал Ник, поглядывая вниз.
– Нормально. Сколько в Питере живу, ни разу на крыше Зимнего не был.
Подошел снова комбат.
– Это к тебе? – спросил он.
– Это тоже дельный стрелок, – пояснил Жан, осматриваясь по сторонам.
– Займешь вон то орудие. Пойдем со мной. – Он повел Ника на противоположную сторону крыши. – Твой друг молодец, самолет уже сбил, – похвалил комбат.
Ник занял место в расчете и оглянулся. Жан был далеко от него, а ему так хотелось быть с ним вместе.
– Несколько снарядов упало на Невском, – сообщил Ник солдатам из своего расчета. – Разрушен дом, и есть жертвы. Что вы такое допускаете?
– Вот и посмотрим на тебя, когда прямо над головой пролетают «мистер шмиты», да еще полощут из пулеметов. Видишь, вся крыша в дырках?
– Это что, так каждую ночь?
– И днем бывают, но больше ночью. Они думают, что их не видно.
Ник поднял голову к небу, потом взглянул на город. Он был темным и серым. Кое-где на крышах уже лежал первый снег. Изредка можно было увидеть проезжающую машину без света. Это делалось в целях маскировки.
– Нам даже курить в открытую не разрешают, – пожаловался один из солдат. – Курим, папироску в кулак прячем.
– Значит, бросать надо, – сказал Ник.
– Бросишь тут.
Ник посмотрел в сторону огневой точки Жана и махнул ему рукой.
– По крыше передвигаться запрещено, – предупредил солдат.
– Почему?
– Это ж не бульвар.
– Ты верно заметил, – согласился Ник. – Для маскировки.
– Вот-вот. Командир ругать будет.
– Вы что, дети малые? Вас все еще ругают?
Солдаты усмехнулись.
Глава 23
Новая бомбардировка города началась через два часа, уже почти под утро.
Жан одним прыжком оказался у зенитной установки и стал водить орудием по небу, стараясь взять под прицел самолет.
– Стреляй! – кричали солдаты. – Что ждешь? Их надо отпугивать.
– Это что тебе, муха, чтобы отпугивать? – возразил Жан. – Их сбивать надо.
Он почувствовал, как его пальцы до хруста сжали рукоятку зенитки.
– Сейчас, милые, подходите поближе, – шептал он. – Я вас тут давно жду. У меня от безделья давно руки чешутся.
С крыш Зимнего разом открыли огонь около десятка зениток. Жан покосился в сторону, где находился Ник. Его орудие вовсю палило, поворачиваясь во все стороны. Солдаты только и успевали вставлять ленты в установку. Лязг и грохот пронесся по крышам.
– С пулеметов бьют, – закричал один из солдат и, сраженный пулей, полетел вниз.
– Не любят они нас, – вслух говорил Жан. – Да и как любить можно, если мы их тут бьем, как последних тварей. Им на кладбище пора – им там уже прогулы ставят.
Из одного из самолетов полетело множество листовок.
– Ты будешь стрелять? – кричал солдат из расчета. – Ты что, хочешь, чтобы нас тут прикончили?
– Что там написано? Возьми, прочитай. Их Геббельс на выдумки горазд. – Жан взял на прицел приближающийся самолет. – Вот этот мой! – крикнул он и нажал гашетку.
Шквальный огонь обрушился прямо в лоб самолета. Тот открыл ответный огонь из своих пулеметов, но Жана было уже не остановить. Он вел практически вертикальный огонь по брюху самолета, потом развернул орудие и палил ему вслед. Из соседнего орудия вел непрерывный огонь Терехин.
– Эх ты, мазила! – махнул рукой солдат, поднимаясь с крыши. – Так низко, а попасть не смог.
Жан вытер рукавом пот с лица, посмотрел вслед удаляющемуся самолету и, заметив дым в хвостовой его части, схватил солдата за воротник.
– Ты как меня назвал?
– Мазила.
– Смотри, я ему, кажется, всю задницу разворотил.
Солдат раскрыл рот, когда увидел черные клубы дыма.
– Я же говорил, что попадешь, – тут же исправился солдат. – Молодец!
– Это мы молодцы с тобой. Жаль, нашего третьего убило. – Жан посмотрел с крыши вниз, но среди кустарника и деревьев не было ничего видно.
– Ну, так что фашистская пресса пишет? – спросил Жан, поднимая листовку. – А, понятно: «Жители города, сдавайтесь, ваша участь предрешена!» – Нормально. Умный текст. Это все, что они могут, а город взять им слабо. Терехин, следующий самолет будет твой.
Где-то далеко раздался взрыв, и Жан взглянул в сторону яркой вспышки.
– Это твой второй свалился, – сказал солдат.
– Да и хрен с ним.
Подбежал Ник:
– Живой?
– В любом случае, живой. У тебя как?
– Нормально. Всех разогнал.
– Как там наши девчонки? В госпитале тоже работы много?
– Не знаю, – пожал плечами Ник. – Утром разберемся.
– Эй, служивый, где этот ваш Игнат? Есть охота. Войска он собирается кормить или специально голодными держит?
– Утром пайки раздавать будут.
Комбат повел Жана и Ника вниз по лестнице. Они вошли в кабинет, где Жан имел беседу с подполковником.
– Это комендант, – шепнул старший лейтенант.
– Вот, доставил, товарищ комендант, – козырнул комбат.
Подполковник встал и подошел к ребятам.
– Где вы курсы заканчивали? – усталым голосом спросил подполковник.
– В школе, – ответил Жан.
– В какой части?
– В школе номер сто сорок шесть, а он в институте.
Ник толкнул Жана в бок, чтобы он снова не заговаривался.
– Что-то не знаю… Ну, это не важно. Молодцы! – хлопнул он их по плечам. – Ставлю вас на солдатский паек и определяю местонахождение здесь, в Зимнем. Тут наши бойцы отдыхают и ведут оборону.
– У нас есть свой дом, то есть квартира, – ответил Жан. – Мы по вечерам к вам будем заходить дежурить, можно?
– Это не годится. Порядок должен быть везде, – сказал комендант.
– Мама ругаться будет, – уже врал жалостно Жан.
– А тебе сколько лет, малыш?
– Ну, я уже не малыш, мне семнадцать. – Жан окинул комнату взглядом.