том, что команда из сохранившей подвижность машины развертывалась для прикрытия, в то время как команда из застрявшей машины работала над ее освобождением. Складные лопатки просто не обеспечивали достаточной мощности копания, поэтому у каждого Пинки была полноразмерная лопата, привязанная к борту. Она была завернута в мешковину, чтобы не блестела на солнце и не гремела. Малейший отблеск или шум могут выдать ваше местоположение.
К каждой из машин были привязаны четыре перфорированных стальных листа. Как только колеса были очищены от налипшего песка путем тщательной откапывания, стальные листы были подложены под каждое из колес, чтобы они служили «песчаными лестницами». Затем сохранившая подвижность машина была поставлена прямо впереди и на какой-нибудь твердой почве. Усиленный багажный ремень, нечто вроде того, что используется для крепления грузовых контейнеров в багажном отсеке самолета, был натянут между двумя машинами. Затем ведущий Пинки вытащил заднюю машину по песчаным лестницам на твердую поверхность.
Никогда не было подходящего времени для того, чтобы заставлять машины увязать в такой миссии, как эта, но, по крайней мере, мы превратили это в настоящее искусство, когда дело дошло до того, чтобы снова начать двигаться. Я посмотрела вперед, на неясные очертания фургона Джейсона. Джейс выбирал маршрут, в то время как мы держали командную машину примерно в 100 метрах позади. Если бы мы держались ближе друг к другу и враг устроил бы нам засаду, то, скорее всего, обе машины были бы разбиты при одной атаке.
Головная машина, возможно, была той, которая пострадала бы первой. Вот почему машина командира патруля ехала сзади. У нас было все оборудование связи, с помощью которого можно было связаться со штабом, плюс ПАН и его оборудование для вызова воздушной поддержки. Если бы головная машина подверглась атаке, мы бы использовали крупнокалиберный пулемет, чтобы открыть прикрывающий огонь для Джейсона, в то время как его машина двигалась позади нас, после чего он открыл бы прикрывающий огонь для нас. По сути, мы бы сделали что-то похожее на пехотинцев, выполняющих упражнения по стрельбе и маневрированию, но на автомобилях.
Чем дальше мы удалялись от базы, тем хуже становилась местность с точки зрения укрытия. Это была смесь редких пучков травы, камней, небольшого количества песка и редких небольших холмиков. В остальном это был плоский бильярдный стол. Это был кошмар для маскировки, но, к счастью, мы нигде не видели ни одной иракской машины. Вся местность казалась совершенно безжизненной. Это было странно. Зловеще. Жутко.
Мы приблизились к первому мосту, все время пытаясь убедиться, что у нас чисто в поле зрения и мы можем вести огонь повсюду вокруг нас. В густом, зловещем мраке пасмурной ночи в пустыне наша видимость сократилась до нескольких десятков метров. Мы пошли дальше и заглушили машины, чтобы иметь возможность поговорить друг с другом. Мы просмотрели наши варианты и решили обойти с юга и пройти пару километров за мостами. Таким образом, мы бы проверили местность в поисках каких-либо иракских войск, прежде чем раскрыть нашу действительную цель.
Мы проехали эту широкую, размашистую трассу по открытой пустыне, но вся местность казалась совершенно безлюдной. Мы подъехали поближе и быстро осмотрели первый, а затем и второй мост, каждый из которых казался неповрежденным. Они оба были сделаны из железных балок и явно были достаточно прочными, чтобы выдержать военные машины. На самом деле каналы, которые они пересекали, имели около 50 метров в поперечнике, а каждый мост был шириной с двухполосное шоссе.
Я передал по радио ситреп (отчет о ситуации) Джону: «Мосты целы. Других пунктов перехода в непосредственной близости нет. Намерение провести дальнейшую разведку». Покончив с этим, мы начали движение на север, чтобы проверить местность на предмет присутствия противника и убедиться, что весь район свободен от вражеских войск. Мы сделали все, что могли, когда местность вокруг нас была скрыта плотной стеной темноты. Погода не собиралась улучшаться, и нам нужно было повторить разведку с первыми лучами солнца, просто чтобы убедиться, что мы не приведем бригаду в массированную засаду противника.
Когда мы направились на север, местность была погружена в задумчивую тишину, похожую на затишье перед бурей. Мы прошли около километра, когда на нас обрушился мощный порыв холодного, пронизывающего ветра, дувшего с востока. Он был ледяным и нес с собой характерный запах грязной мокрой собаки, исходящий от дождя, падающего на выжженную землю. Уже месяц стояла невыносимая жара, и мы не могли в это поверить, когда за порывом ветра последовал шквальный дождь. В мгновение ока дождь превратился в мокрый снег, а затем в белоснежную пелену.
Внезапно мы оказались в эпицентре воющего зимнего шторма. Пинки были открыты стихиям, но это не обязательно была серьезная драма. Недавно нам выдали куртки для прыжков из гортекса, которые были разработаны специально для свободного падения с большой высоты. Они были изготовлены из ультратолстого слоя гортекса, который был ветрозащитным, водонепроницаемым и обеспечивал хорошую степень тепла. Надев ее поверх пуховика «Норт Фейс», конечно, со срезанными дизайнерскими этикетками, мне было довольно тепло, несмотря на погоду.
У нас были похожие шаровары из гортекса для прыжков HALO, надеваемые поверх брюк. Мы надевали их только во время свободного падения с высоты или когда погода становилась ужасной, потому что в них было шумно ходить и они могли выдать ваше местоположение. Нам также выдали несколько пар перчаток, в том числе кожаные для вождения на морозе (они быстро высыхают, когда кладутся на прогретый двигатель), плюс перчатки из гортекса для парашютных забросок или на случай неблагоприятных погодных условий. Определенно, сейчас было самое время использовать все наше снаряжение для защиты от неблагоприятных погодных условий.
Джейсон притормозил, и мы пристроились рядом с ним, чтобы достать наше снаряжение для защиты от непогоды. Мы были на полпути к надеванию костюмов и ботинок, когда Стив заметил, что Трикки не позаботился ни о каком своем снаряжении для холодной погоды.
— Так почему ты не озадачился своим гортексом? — спросил он. — Ты водонепроницаемый или что-то в этом роде?
Трикки пожал плечами.
— Нет, но я и без этого в порядке, приятель.
Я оглянулся на его место в корме:
— Что значит, ты и без этого в порядке? Дождь лил как из ведра, а теперь разыгрывается снежная буря.
Трикки выглядел явно смущенным. Он пытался не обращать на это внимания, но промок до нитки и с каждой минутой становился все мокрее и холоднее, а его позиция в кормовой части машины была, безусловно, самой незащищенной. Наконец, он признался в своей проблеме: —