– Пора бежать за добавкой, – резюмировал я неудачную попытку собеседника выжать из бутылки хоть несколько капель. – Круглосуточный магазин далеко?
Оказалось, что их тут, кажется, вообще нет. Во всяком случае, Женя про такое не знал. Имелся ночной бар, до которого было пять миль. И то не факт, что он в это время работал.
– Ох, и дикая же тут страна, – вздохнул я, вытаскивая из чемодана «Селку». – Барометр у тебя есть?
– З-зачем? – икнул Женя.
– Тебе водка нужна или нет? А без него может сдуть по дороге. Что, нет барометра? Тогда лезь в интернет и смотри, какое тут сейчас у вас давление.
– Ш-шестьсот семьдесят!
Я поначалу подумал, что Зябликов просто по пьяни перепутал порядок цифр и на самом деле имеет место семьсот шестьдесят. Но потом вспомнил, что Солт-Лейк-Сити находится существенно выше уровня океана. Так это что, разница получается почти в девяносто миллиметров ртутного столба?
Пару минут я тщетно пытался вычислить давление, которое разовьется на стенах моей хендерсонской оружейки, но для решения оной задачи выпито было все-таки многовато. Да ничего, я же ее на совесть делал! При разнице в пятьдесят уже ходил, и хоть бы что. Хотя…
– У тебя гараж прочный? Блин, а кто должен знать? Ладно, пошли. Не будешь возражать, если он вдруг случайно слегка развалится? Все равно ведь жена отнимет.
– Н-не буду, – мотнул головой Женя, – а з-зачем ты хочешь развалить мой гараж?
– Да я-то не хочу, это он сам может слегка того. Ладно, пошли.
В этот раз я открывал переход в три приема. Сначала – пятисантиметровую дырочку, из которой сразу засвистел воздух. Подождав, пока напор ослабнет, увеличил диаметр до полуметра. Уши заложило, а гараж начал потрескивать. Решив, что хватит телиться, я рывком увеличил переход до полного размера, впихнул Женьку в железный сарайчик, сам шагнул следом и вырубил аппаратуру. Правда, в последний момент мне показалось, что в гараже что-то затрещало, но мы были уже на Хендерсоне.
Выждав, пока давление в сарайчике поднимется до окружающего, я открыл дверь и показал на свой дом:
– Идем, там должно оставаться еще литра два.
– А почему здесь д-день? – удивился Зябликов. Тот факт, что он попал прямо из гаража и на берег океана, его почему-то не взволновал.
– Потому что так по календарю положено, – объяснил я. – Так ты идешь или как?
Женя пошел, хотя и с некоторым трудом. Мы проследовали на кухню, где я снял с полки большую зеленую бутыль и водрузил на столик, пояснив:
– Водка. Правда, теплая, но ты же там еще, надеюсь, не до конца обамериканился? Сейчас сообразим насчет закуси…
А вот с этим у меня было не очень. Имелась белорусская тушенка, зеленый горошек и конфеты «Белочка». Но, если мне не изменяет память, перед моим последним уходом в Москву островитяне жарили какую-то здоровую рыбину?
Подойдя к пульту на стене, я ткнул в кнопку «Таня», ухитрившись при этом не промахнуться.
– Закусь скоро будет, а мы пока примем по чуть-чуть, для аппетита, – предложил я. И только это было проделано, как Женя замер с открытым ртом, будто увидел привидение. Я оглянулся – ничего. Совсем ничего, только Таня пришла, и все. Это что же, она так потрясла Женьку? Странно. Обычная п-по… полинезийка, вот. И даже почти одетая.
Стараясь говорить трезвым голосом, я попросил Таню принести рыбы. Она вышла, и Женя обрел дар речи.
– С-сейчас я у тебя ничего спыр… спрашивать не буду! – объявил он. – Ибо нетрезвый. Но потом всс… все расскажешь!
– Обязательно!
Мы приняли еще по сто, закусили рыбой, после чего Женя упал на мой диван, а мне пришлось стелить коврик в углу.
Проснувшись ранним утром, в чем не было ничего удивительного, так как завалились-то мы с Женей часов в шесть вечера, я растолкал приятеля и погнал его к океану. Он слабо трепыхался и бормотал, что, по данным медицины, физические нагрузки с похмелья вредно отражаются на сердце и еще на чем-то там внутри организма.
– Для тебя окунуться в море – нагрузка? – удивился я. – Тогда действительно осталось только считать дни до инфаркта. Тебя же не просят таскать брусья на верфи! И не пудри мне мозги своим аспирином, рассол куда лучше. Вернемся – угощу.
Действительно, после купания и стаканчика рассола Женя ожил и поинтересовался, сколько времени мы дрыхли. И который теперь час в Солт-Лейк-Сити, потому как ему к двум пополудни надо в клинику.
– Вообще-то мне уже пришла бумага, что клиника воздержится от продления контракта, – вздохнул он, – но идти туда все равно надо.
В ответ я объяснил ему, что это за мир, какой тут идет год, ну и про разницу в скорости протекания времен.
– Это что же, – наморщил лоб Зябликов, – значит, здесь можно прохлаждаться еще два… нет, даже три месяца, и при этом там никто ничего не заметит? Знаешь, а ты не думал насчет заработать на этом деле? Желающих хорошо отдохнуть здесь у тебя и при этом не потерять времени там может оказаться немало. И брать за такие услуги тоже можно будет соответствующе.
Ну вот, подумал я, началось. Вообще-то в моих планах не было так сразу раскрываться перед Женькой. Но, черт возьми, эти планы составлялись на трезвую голову! А реализовывались, блин, на пьяную. И теперь остается только надеяться, что Женя ляпнул свое предложение не подумав. Ибо если он действительно считает, что поступать надо именно так, то…
Увы, клиника тогда может не дождаться своего сотрудника, от услуг которого она собирается отказаться. Он останется здесь. Но пока надо попробовать объяснить свою точку зрения на обрисованные перспективы.
– Замечательная идея. Итак, экспресс-отпуска для состоятельных людей. Подчеркиваю, весьма состоятельных, другие нас не интересуют. Так вот, если не первый, то как максимум третий отдыхающий сообразит – да тут же такие дела можно делать! Без всякого преувеличения на миллиарды. И ты очень скоро окажешься в каком-нибудь подвале, где тобой займутся специалисты по интенсивным допросам. Естественно, перед смертью ты им все расскажешь, и бывший отдыхающий, взяв дело в свои руки, начнет грести искомые миллиарды. Но долго сохранить это в секрете у него не получится, и вмешается более мощный игрок – государство. Отдыхающий повторит твою судьбу, потому как верховенство закона, права личности и все такое прочее – они, конечно, работают, когда речь идет о копейках, а тут дело будет пахнуть уже десятками и сотнями триллионов. Если сомневаешься, почитай про убийства Кеннеди. Всех, а не только президента, а ведь их мочили за какие-то жалкие миллиарды. Это я описал самый оптимистичный сценарий. Если, например, разворачивать это дело в России, получится намного хуже. Согласен?
– Да, пожалуй… – вздохнул Женя. – А ты-то здесь чем занимаешься?
– Сложный вопрос. Поначалу, сразу после открытия первого перехода, все было просто. Построю себе дачу на берегу океана, думал я, и идите вы все на хрен! То есть просто хотел сбежать. Примерно как ты, только меня еще не припекло. Просто противно жить в стране, где власть захватили… эти… их недавно стали называть рентополучателями. Вот так, люди получают ренту за то, что прибрали к рукам страну. Я бы даже сказал – оккупировали.
Женя действительно сдернул в Штаты не просто так. Была попытка раздуть скандал, связанный с тем, что деньги, официально предназначенные для закупки медицинского оборудования, шли на строительство дворца некой шишки. Но неудачная. Один из правдолюбцев сел за мошенничество, другой скоропостижно скончался, а кое-кто, в том числе и самым краем причастный к этому делу Женя, успел слинять.
– Так вот, – продолжил я, – поначалу была мысль просто сбежать сюда, и все. Но потом… ты только не смейся. Да, ту страну, что когда-то была у наших отцов и самым краешком у нас, мы уже потеряли. Но тут-то можно создать другую! С теми же целями. Где ценность человека будет определяться не тем, сколько он намошенничал, наворовал или награбил, а тем, сколько он сделал для людей! И создавать ее надо, учитывая печальную судьбу первой попытки. То есть так, чтобы эта новая страна никогда, ни при каких условиях не могла повторить судьбу отнятой у нас.